Мама для Ромашки (СИ) - Мишина Анна - Страница 58

— О да, ты его произвел, когда я, как дура, в первый день в офисе носилась с рисунками по всей столице.

Тихонько смеемся, так и зависнув в кухне.

— А если серьезно, — говорит Рус, а я обвиваю руками его за шею, — я в тот день очень злился на то, что ты не выходишь из головы. Вот как тогда засела, так все. До сих пор…

— Не было у нас ничего с Левашовым и не могло бы быть, — откровение за откровение. — Во-первых, он не в моем вкусе, а во-вторых, Марат и правда, хороший друг. И на пикник он меня тогда позвал только из вежливости и желания немного меня растормошить.

— Лис, я же говорил, что я мудак? — морщится Руслан.

— Говорил.

— А что я безумно люблю тебя?

— Слышала, но можно повторить еще пару раз. Для закрепления информации.

— Хэй, голубки, — слышим смешок из гостиной. — Мамочка и папочка, дети ужин ждут! — явно веселится наш гость.

— Ребенок. Сорокет на носу, а все еще ребенок, — ухмыляется Рус, мимолетно целует в щечку и, стащив с полки тарелку, идет к “детям” в гостиную.

Выкраиваю для себя минуточку, чтобы стереть глупую улыбочку с лица и, хватая дополнительные приборы, возвращаюсь к столу.

Мой любимый ревнивец.

Июнь полетел, только успевай перелистывать дни в календаре. Новая жизнь с семьей и в семье внесла некоторые коррективы в мой жизненный уклад.

Утро неизменно начиналось с прибегающей к нам с Русланом в спальню дочурки, потом завтрак и сад. Дни я проводила в сервисе, который был почти готов к запуску, и мы с дядей всерьез озаботились внешним антуражем, целыми днями занимаясь дизайн-проектами. А Рус, как всегда, был в офисе, сделки и контракты никуда не делись. Но самыми классными были вечера, когда, возвращаясь с работы, мы дружно сходили с ума. Могли часами носиться во дворе и по всей обширной территории дома, играя в прятки и догонялки, а потом также дружно зависать на кухне у плиты. Потом ужин, водные процедуры и… ночь. Время, когда кроме друг друга, для нас с Русланом больше никого не существовало. Дни летели, а я все больше и больше влюблялась. Не знаю, существует ли в этом вопросе какой-то предел, но мне до него, похоже, далеко. Правда, на его постоянное “я тебя люблю” признаний в ответ я пока не давала, но слова в последние дни так и норовили сорваться с языка.

Нина Федоровна все еще время от времени помогала нам с Ромашкой, хотя в целом я и сама неплохо справлялась. Но отказываться от помощи няни я не хотела.

В первых числах июля у Руслана немного появилось свободных дней. Основные договора работали, самые важные завершены, а новые ждали определенных специалистов, которые оказались на это время в отпусках.

— Какие планы на день? — интересуется мужчина, обнимая за талию.

За последние несколько недель это первый наш совместный выходной среди недели. Даже Ромашка сегодня не пошла в сад. Няня повела ее к соседям, с дочерью которой так подружилась наша малышка.

— Может, пообедаем где-нибудь? — смотрю на его часы. — И время как раз располагает.

— А поехали, — по-мальчишески улыбается и тянет в сторону своей машины.

Через полчаса мы оказываемся в небольшом уютном ресторанчике. Занимаем столик на открытой террасе рядом с благоухающей клумбочкой. Делаем заказ и просто болтаем. Рус держит меня за руку, нежно заглядывая в глаза. В последнее время так и хочется признаться ему в любви. Хочется кричать во всю глотку от переполняющих меня чувств. Но упрямство не дает слабину, и я стойко держусь. Пока что.

— Может, рванем на море? — целует в ладошку.

— Сейчас откроем сервис, и нужно будет немного помочь дяде. А потом, да. Наверное. Думаю, Ромашка будет счастлива.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — серьезный взгляд, проникающий прямо в душу. Такой внимательный и честный, открытый, что слова признания уже готовы сорваться, но… судьба вносит свои коррективы.

— Какие нежности, — слышится до боли противный знакомый голос. — Ну, прям голубки. Семейная идиллия.

В нашу сторону идет уже знакомая и ненавистная мне женщина.

— Ты что тут забыла? — чуть не рычит Рус, а я вовремя успеваю схватить его за руку, усаживая обратно на стул.

— Да вот решила разбавить ваши розовые сопли, — со злой, полной ненависти улыбкой без разрешения усаживается за наш столик “старая знакомая”.

Нелли умеет себя подавать, тут не поспоришь. Одета явно по последней моде, идеальная укладка, макияж, маникюр. Кукла Барби в натуральную величину. Только вот красивый фасад портит ненависть и решимость в ее ярко-голубых глазах.

— Нел, проваливай, пока я тебя за шкирку отсюда не вывел, — я чувствую, как мой мужчина закипает. Голос срывается на рык, и от его реакции действительно становится страшно. Только не той, кому адресованы его угрозы.

— Не кипятись, Русланчик, — приторно нежным голоском говорит женщина.

— Рус, — беру его руку в свою, заставляя посмотреть его на меня, сжимая пальчиками сильнее. — Пусть говорит, иначе она не уйдет.

— Что тебе надо? Последний раз спрашиваю. И мы уходим, — переводит свой черный взгляд на незваную гостью Беркутов.

— Да всего-то хотела тебя предупредить, что скоро станешь папой, — говорит уверенно, сопровождая новость ухмылкой, а у меня от ее слов сердце падает не в пятки, нет. В пропасть. Интуитивно сжимаю его ладонь, чувствуя и его напряжение.

Все нутро буквально вопит, отрицая услышанное.

— Что? — на лице мужчины миллион эмоций. И главная из них — непонимание. — Что ты несешь? — Рус явно растерян.

— Руслан, ну, не делай из меня дуру. Как будто ты не знаешь, откуда берутся дети, — ее улыбка больше теперь походит на оскал. Торжество во взгляде.

— Я не спал с тобой, не надо врать.

— Ты уверен? — по ее тону я слышу, что она явно не врет. Она уверена в своих словах. Но почему нет такой же уверенности в словах Руса?

— Уверен, — но это прозвучало неубедительно… даже для меня.

Я замираю. Мое сердце, кажется, остановилось. В ушах зашумело.

— Да нет, Русланчик. Ты не уверен. И я тебе освежу память. Мы с тобой переспали. Да, и таким страстным я тебя не помню. Это было просто фантастически. И вот результат нашей бурной ночи, — тараторит без умолку Нелли и достает из сумки свернутый листок, кладет перед нами на стол. — Посмотри, убедись.

Я первая хватаю злосчастную бумажку и раскрываю, прекрасно уже зная, что там.

— Беременность четыре с половиной — пять недель, — зачитываю полушепотом.

— Не может быть, — говорит Рус, и я ему передаю результаты осмотра у врача.

— Стало быть, может, — все так же разбито произношу я. — Забавно выходит, — натягиваю улыбку.

— Алис, — смотрят на меня полные беспокойства мои любимые карие глаза.

— Рус, — перебиваю его я. — Похоже, идея пообедать была не самой удачной, — все та же улыбка, еле удерживаемая из-за подступающих слез. — Поехали домой, — протягиваю ему руку, и он с готовностью ее принимает, помогая выйти мне из-за столика. — Всего доброго, — обращаюсь к Нелли, ловя ее удивленный взгляд.

Похоже, она ждала, что я закачу скандал. Нет, как бы мне ни было сейчас на душе плохо, я не буду показывать свои эмоции при ней. При всех.

В машине царит напряженная тишина, пока мы едем до дома. Устало потираю переносицу, виски. Такое ощущение, что груз всего мира навалился на мои плечи. Больно, тяжело, невыносимо. Сердце разрывается… снова. Спустя столько времени его опять разбивают.

— Я тебе не изменял, — разрушает тишину, повисшую в салоне, мужчина.

— И отец не ты, — зло отвечаю, но тут же мысленно бью себя по лбу. Не так Лиса, не так все должно быть.

— Я все тебе объясню, Лис, — взволнованно говорит он, заезжая на территорию дома. Его голос дрожит, а руки так сильно вцепились в руль, что костяшки побелели.

— Руслан. Не надо. Не говори мне ничего сейчас, пожалуйста, — прошу его и выхожу из Доджа, как на автопилоте, иду домой, ероша руками волосы.