Блудный папа для сорванца (СИ) - Невинная Яна - Страница 9

Запостила сториз в инстаграм из ресторана, так я этих голубков и обнаружил, сразу обо всем и догадался. Чуть пена от злости изо рта не пошла.

Увижу Игорька – начищу наглую морду.

Родить ребенка, только чтобы опередить Лимонова? Не скажу, что этот мотив не имел никакой роли. Взыграло чувство соперничества и жажда справедливости. Чтобы ушлому Игорьку достались миллионы нашей семьи и он вдобавок Юльке голову дурил? Не дождется.

В общем, Виталина оказалась готовой к новому этапу, я особенно не был против в корне изменить свою жизнь, и всё это накрылось медным тазом, когда мы приехали к Суворовым, чтобы в их оставленном на праздники доме найти убежище.

И вот теперь кареглазый мальчуган задает вполне себе невинный вопрос, а его мама даже не позволяет мне открыть рот.

– Кирюша, это невежливо, к тому же дядя Гриша сейчас уезжает.

И так на меня сурово посмотрела, что я только из чувства упрямства решил остаться.

– Да запросто, – подмигнул мальцу и не удержался от того, чтобы не потрепать его по макушке. Прикосновение к детским волосам казалось очень непривычным. – И порулим, и снеговика слепим, если снег подходящий будет.

– Ура-а-а! – завопил Кирюха и понесся куда-то. Я с улыбкой смотрел ему вслед.

– Надо было у меня сначала спросить, – зашипела его мама, глядя волком.

– Он мне вопрос задал, и я ответил. Мужской разговор, – забавлялся я, смотря на девушку, похожую на злого растрепанного ежика.

– Я его мама, он еще маленький, – не унималась Лиза.

– Сколько ему? – задал я вопрос, который внезапно ее заткнул. Она как будто вся сдулась, сникла и отвернулась в сторону.

– Ему семь, в школу пошел в сентябре, – прошелестела она тихо, едва разжимая бледные губы.

И именно ее реакция заставила меня задуматься. Произвести подсчеты. Напрячь память. Неужели Кирюха – мой? Да ну. Даже предположить такое будет идиотством, а уж озвучивать – тем более. Просто Виталина со своей паранойей увела мои мысли в неверном направлении.

– Ну вот, – кивнул я Лизе в ответ, увидев в ее широко открытых испуганных глазах замешательство, – в семь лет парень имеет право решать, что ему делать.

– Погуляем – и ты уедешь, ясно? Мы планировали провести два дня до Нового года в этом доме, а ты, судя по всему, хотел побыть со своей девушкой. Вот к ней и поезжай! – выдала Лиза и быстро выскочила из кухни.

Я допил остывший чай и выглянул в окно. В такую погоду, как говорится, собаку на улицу злой хозяин не выгонит, а меня отправляют в дорогу.

Непонятно почему, но уезжать не хотелось. И я сам себе не мог объяснить, что меня держит в доме с совершенно чужим ребенком и его негостеприимной мамой, с которой нас связывает всего лишь одна короткая ночь.

– Дядя Гриша, а почему ты без шапки? – серьезно спросил малой, закутанный мамой так, что только курносый нос торчал. Похож был на маленького пингвина, перекатывающегося по льду.

– А нечему отмерзать, мозгов нет, – пошутил я, вызвав смешок у Кирюхи и неодобрительный кашель от его мамы, стоящей с руками в карманах длинного голубого пуховика с мехом и белой шапке с помпоном.

Куксилась себе в сторонке, пока мы с Кирюхой бегали по придомовой территории и пинали снег. Снежком в нее, что ли, кинуть?

– Дядя, ты смешной, – рассмеялся пацан и подбежал к маме: – А где нам снеговика лепить?

– Может, вы сначала порулите, а потом слепите? А то намокнете и салон испортите, – зудела Лиза, под чьим строгим взглядом я чувствовал себя местным хулиганом, которого застукали за очередной выходкой.

– Не переживай, мы сами разберемся. Хочешь, в дом иди.

– Нет, я останусь, – Лиза надулась и втянула голову в плечи.

– Лучше подвигайся, станет теплее, – посоветовал я ей, но она лишь помотала головой. Но всё же сходила в дом за морковкой и банкой маслин, когда мы долепили нашего снеговика и ему понадобились глаза, нос и рот.

– Круто! – воскликнул Кирюха, когда его мама завершила украшение снежной головы и надела перчатки. – Мам, я хочу для папы фотографию сделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он убежал в дом за телефоном, а Лиза поежилась и стала ковырять ботинком снег.

– Где его отец? – задал я вопрос, осознав, что не заметил у нее на пальце обручального кольца. Что бы это значило?

Лиза вскинула на меня колючий взгляд и ответила слишком резко:

– В командировке!

– Вы всегда гостите у кого-то, когда твой муж уезжает в командировки?

– Что это за вопрос? – нахмурилась Лиза, отчетливо покраснев.

– Обычный. Муж в командировке, а вы зачем-то живете у Суворовых, а не дома. У вас там тараканов травят?

– Именно так. Как ты угадал? Видимо, у тебя их тоже травят, раз ты со своей девушкой приехал сегодня сюда ночевать.

– А тебя это как-то волнует? – поддел я вредную колючку, неожиданно ощутив прилив странного удовольствия. Лиза казалась мне раньше самой обычной, невзрачной девушкой, ничего особенного из себя не представляющей. Не эффектная, не яркая, не супермодель. Простушка. Но с возрастом в ней что-то изменилось. Либо изменилось во мне.

Я тянулся к ее простоте и естественности, к милой красоте, ее ершистость цепляла. Ее хотелось растормошить и развеселить.

Но в первую очередь мне хотелось выяснить ее тайны.

– Меня? – меж тем ерепенилась Лиза, делая круглые глаза. – Нисколько! Кирюша! – вдруг закричала она и бросилась к мальчику.

Я повернул голову и увидел только, как пацан заваливается вперед, споткнувшись о последнюю ступеньку крыльца.

Со всего маху он упал лицом вниз, и мое сердце совершило дикий кульбит. Тут же забылись ссоры и перепалки, всё вылетело из головы. Лиза рыдала, умоляя Кирюху не шевелиться, он тихо скулил от боли.

Я же подбежал и начал его ощупывать. Лицо не разбито, голова тоже, по крайней мере, так мне показалось на первый взгляд.  Определенно нужно было ехать в травмпункт. Шмякнулся он здорово. Скорее всего, что-то случилось с правой рукой, которая повисла как плеть.

– Лиза, давай быстро за документами, поедем в травму, – сказал я не терпящим возражений тоном.

– Перелома нет. Небольшой ушиб. Ничего критичного, мамочка. Не нервничайте. Мазь я выписал, втирайте два-три дня. Постельный режим не нужен, но давайте поспокойнее, молодой человек, – пожилой доктор с седыми усами передал рецепт Кирюшке, и тот, неуверенно на меня посмотрев, взял бумажку в руку после моего одобрительного кивка.

Только сейчас я смогла выдохнуть с облегчением, до этого казалось, что грудь сдавливает стальными тисками. Страх не отпускал с того момента, как мы поспешно сели в машину и двинулись в сторону травмпункта.

Я держала Кирюшку, стонущего от боли, Черкасов пробирался по заснеженной трассе, запруженной сигналящими автомобилями, дворники бесперебойно работали, сметая хлопья снега с лобового стекла…

Визит в обычный городской травмпункт чуть не начался со скандала. Гриша увидел толпу покалеченных людей в очереди, но даже не обратил на них внимания.

Рванул к кабинету, дернув за ручку и собираясь войти внутрь без приглашения.

Очередь чуть не взбунтовалась. Пришлось оттащить Черкасова в сторонку и объяснить, что ему тоже придется подождать, что он вроде тоже простой смертный и привилегий не положено. Ни за какие деньги.

А он попытался пихнуть их в регистратуре, ругался, убеждал меня ехать в частную клинику к его знакомому врачу. Едва сдержалась, чтобы не отправить его куда подальше, но если бы не он, то я не знаю, что бы я делала…

– Точно ничего больше не надо? – не унималась я. – Он так сильно упал вниз лицом. Может быть, сделать УЗИ мозга?

– Следите за его состоянием. Тошнота, рвота, головокружение, спутанность сознания, потеря аппетита, судороги… При этих симптомах стоит обратиться к врачу. Но я не вижу причин для беспокойства. Дети постоянно падают и отделываются легким испугом. В Новый год у нас стандартно аврал, – продолжал врач, дописывая в карточку нужные строчки, а потом уперся укоризненным взглядом в Гришу, примостившегося на хлипком стульчике сбоку: – Так что не надо тут устраивать скандалов, папаша. Люди по несколько часов ждут, вы еще быстро к нам попали.