Свет любви - Дрейк Шеннон - Страница 8
- Предыдущая
- 8/111
- Следующая
Как и все остальные черные грифы.
Она обернулась, скользнула в дверь, изо всех сил захлопнув ее за собой. Дверь не задержит грабителей надолго, но даст ей несколько лишних секунд.
Элиза чуть не упала, споткнувшись о труп, и едва удержалась от крика: на каменном полу коридора лежали тела четырех рослых воинов, убитых грабителями.
Скрип открывающейся двери заставил Элизу прибавить скорость: она бежала так быстро, что ноги, казалось, едва касались пола. Мрачные коридоры, прорезанные причудливыми тенями от слабо мерцающих светильников, выглядели бесконечными, один коридор выводил в другой. Сердце Элизы грохотало, подобно грому; дыхание стало тяжелым и частым.
Останавливаться нельзя. У замковых ворот есть стражники. Стоит добраться до них — и она в безопасности. Но, когда длинный коридор наконец привел ее к выходу из замка, стражников там не оказалось…
Наткнувшись на их трупы, она растерянно огляделась и, не смея поверить собственным глазам, опустилась на колени рядом с человеком, который впустил ее в замок.
— Сэр! Добрый сэр!
Она осторожно приподняла его голову с земли, надеясь, что стражник не умер, а всего лишь ранен, и замерла от ужаса, увидев его глаза — широко раскрытые, застывшие. На шее рыцаря, на его тунике и кольчуге расплылись малиновые пятна — ему перерезали горло.
— Боже мой, Боже мой! — в страхе воскликнула Элиза, вскакивая на ноги. Поистине эти грабители были не знающими жалости, опытными и хладнокровными убийцами.
И они непременно добавят ее к своему списку жертв, если она не поспешит, напомнила себе Элиза, заслышав эхо шагов за спиной, прокатившееся как рык голодного волка из глубин пещеры.
Изабель! Элиза с раскаянием вспомнила о служанке. Где ее спутница, молодая девушка? Элиза взглянула вперед, через массивные тела поверженных охранников. У холодной каменной стены скорчилось еще одно тело, маленькое и трогательное…
Желчь прилила к ее горлу, вызывая тошноту и ярость, от которой неожиданно окрепли руки и ноги. Как бы ей хотелось увидеть мужчину, который подобрался сзади к женщине и убил ее! Сожжение на костре — слишком милосердная смерть для такого негодяя. Таких следует пытать на дыбе до полусмерти, потрошить и четвертовать.
— Эй, сюда!
Крик, раздавшийся совсем близко за спиной, заставил Элизу поспешить. Она подняла голову. Ее лошадь, чистокровная арабская кобыла из тех, что были привезены еще из Первого крестового похода, ждала, пощипывая траву, у подвесного моста.
Лошадь Изабель тоже ждала свою всадницу.
Но на эту мышастую лошадь, выезженную под дамское седло, взобраться было некому. Эта горькая мысль преследовала Элизу, пока она бежала под лунным светом к своей кобыле, смутно виднеющейся в темноте. Подобрав одной рукой юбку и плащ, вцепившись в луку седла другой рукой, она легко и быстро вскочила в седло. Крики зазвучали громче, когда Элиза устроилась в неудобном дамском седле и пустила лошадь галопом.
— Боже милостивый! Что за злодейство!
Маршалл и Брайан достигли комнаты короля; позади них стояли другие подоспевшие стражники.
Все они застыли в потрясенном молчании.
Брайан не стал отвечать на ошеломленное восклицание друга. Он быстро оглядел комнату, чувствуя, как внутри разгорается ярость.
Злодейство? Да, неописуемое, ни с чем не сравнимое.
Комната была начисто обобрана, как и труп Генриха.
В смерти король получил величайшее оскорбление.
Но гнев Брайана вызвало не только оскорбление, нанесенное королю, не только ужасное опустошение комнаты, но и полное пренебрежение к человеческой жизни.
Стражники… они были его друзьями. Людьми, с которыми Брайан сражался бок о бок, горделивыми и смелыми. Преданными людьми, готовыми отстаивать свои убеждения и своего короля, несмотря ни на что, с высоко поднятыми головами.
— Надо схватить их.
Он произнес это так тихо, что его с трудом услышали. Но явная угроза в этом голосе заставила рыцарей поежиться и возблагодарить Бога, что их самих не было в числе воров, которым собирался отомстить этот человек.
Брайан резко обернулся и начал раздавать приказы:
— Темплер, Хайден, вы остаетесь с королем. Прайн, Дуглас, Леклер, осмотрите стены замка. Норман, собери людей и обыщи внутренние покои, переверните все до последнего камня. Джошуа, поезжай к дороге. Маршалл…
— Я отправлюсь в лес к северу от замка.
— А я — к югу.
Внезапно Брайан замолчал и прислушался.
— К воротам! — крикнул он и бросился прочь из комнаты, прежде чем рыцари опомнились.
Брайан слышал эхо собственных шагов, отражающееся от каменных стен замка, когда пробегал по коридорам. Факелы, укрепленные на стенах, почти не разгоняли густой мрак, только добавляли к нему свои тени. Но Брайан не подумал о внезапном нападении. Те, кто совершил это чудовищное злодеяние, не отважились бы встретиться с воином в открытом бою, они были подобны змеям, жалящим из мрака.
Никогда еще, даже в битве, он не чувствовал такой слепой ярости, такой решимости восстановить справедливость, поразить врага холодной сталью своего меча.
У выхода он приостановился, но при виде двух трупов ярость его вспыхнула вновь. Он наклонился, чтобы закрыть глаза молодому рыцарю, а затем поднялся и огляделся.
Что-то привлекло его внимание. Неслышный звук у ворот, и потом…
В лунном свете показался всадник, головокружительным галопом уносящийся в долину за мостом. Брайан стиснул затянутые в перчатки руки с холодным и решительным намерением.
— Коня! — крикнул он, когда из коридора за ним выбежали стражники.
Секунду спустя он уже услышал стук копыт своего жеребца по булыжнику двора. Он вспрыгнул в седло, конь заплясал на месте и рванулся к мосту.
— Сэр! — окликнул его Джейкоб Норман. — Подождите минуту! Мы с вами!
Со спины жеребца Брайан отчетливо видел холм, поднимающийся за долиной у замка. Всадник приостановился у подножия и оглянулся.
Глядя на фигуру, освещенную полной луной, Брайан мрачно подумал, что всадник наверняка опасается погони.
Конь незнакомца рванулся с места и галопом принялся подниматься на холм.
— Нет! — ответил Брайан стражнику. — Ждать некогда, я поеду один. Выполняйте приказы. Кажется, они разделились. Я хочу найти их всех!
Выкрикнув последние слова уже через плечо, он пришпорил жеребца. Огромный конь в несколько скачков оставил позади подвесной мост, угрожая разбить тяжелые брусья в щепки мощными копытами.
Ветер бил в лицо Брайану. Холод ночи охватил его, но не остудил его ярости. Он провел полжизни в седле и теперь напоминал огромного зверя, рожденного для борьбы и погони. Летя сквозь мрак, он чувствовал, как сердце жеребца бьется в лад его сердцу, как ходят бугры мышц, наливаясь силой.
Боевой конь пожирал дорогу огромными скачками. Густой лес окаймлял долину, в него вели несколько 37
троп, пригодных для езды верхом. Хотя всадник уже скрылся в лесу, Брайан без труда выяснил, по какой тропе он направился: охваченный паникой, беглец оставил немало примет — сломанные ветви, комья грязи, сорванную листву. Еще пять минут отчаянной погони, и Брайан вновь увидел всадника, уже успевшего добраться до поляны.
— Стой, трус! — прогремел он, вкладывая в крик всю накопившуюся ярость. — Стой, осквернитель покойников! Я распорю тебя надвое — от глотки до брюха!
Он уже знал, что вскоре могучий жеребец настигнет лошадь — изящное и красивое животное, как отметил Брайан мимоходом. Если он не ошибался, это была настоящая арабская кобыла — вероятно, добыча одного из мерзких грабежей, подобных нынешнему…
Чувствуя его приближение, всадник на арабской кобыле обернулся, и Брайан с изумлением увидел, что это женщина…
Несмотря на черноту вокруг, омытая дождем луна позволила Брайану разглядеть ее. Всадница была закутана в грубый плащ, но пряди золотисто-рыжих волос выбились из-под капюшона и окружали ее тонкое лицо, как лучи заходящего солнца. Ее глаза были огромными и кристально чистыми. Не голубые, не зеленые, а удивительного оттенка морской воды или бирюзы, они были широко распахнуты под изогнутыми бровями медового оттенка, под цвет ресниц, густых и длинных, отбрасывающих тени в форме полумесяцев на щеки, тронутые нежным румянцем.
- Предыдущая
- 8/111
- Следующая
