Injectio Платины (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 55

Вспомнив историю их короткого знакомства, женщина с удивлением отметила, что это второй случай, когда чужестранка затеяла с ней драку.

Первый раз это случилось на дороге, когда Платино не позволила монахине приблизиться к умирающей крестьянке. Тогда они сцепились сильнее, чем сегодня, хотя до кинжала дело всё-таки не дошло.

Мешая служительнице Голи исполнить свой долг, наглая девица, не знающая ни законов, ни обычаев Благословенной империи, не давая ей прикоснуться к больной, спасала Сабуро от проклятия петсоры.

Тогда, возможно, и сейчас чужестранка не сошла с ума, а так же пытается их от чего-то уберечь. Поначалу эта мысль показалась ей ужасно глупой. Как можно от чего-то спасти, поливая всё вокруг уксусом?

Она украдкой глянула на свою спутницу. Та сидела, чуть подавшись вперёд и нахохлившись, словно воробей зимой.

Женщина почему-то вспомнила свой ужас при виде того, как Платино первый раз вонзила иглу шприца себе в ногу.

В который раз скрепя сердце приходилось признать, что если в заокеанской державе или в тех краях, откуда родом чужестранка, умеют готовить такие чудодейственные снадобья и делать столь удивительные вещи, то своими познаниями в науках и навыками в ремёслах соотечественники спутницы превосходят даже жителей Благословенной империи.

То, как ловко она обращается со шприцем, показывает наличие у неё каких-то лекарских навыков, а множество исписанных бумажек не оставляет сомнения в образованности девушки. А тут ещё эти книжечки с портретами. Нет, Платино — не какая-то неграмотная простолюдинка. Да и на сумасшедшую она похожа всё меньше. Тогда, быть может, чужестранка знает, что делает, обливая всё уксусом, и злые духи тут ни при чём?

Монахиня совершенно растерялась, не зная, что и думать.

Видимо, уловив её настроение, а может, ещё по какой причине спутница криво усмехнулась, подтянула к себе маленькую сумочку и извлекла оттуда знакомый, обтянутый кожей плоский футлярчик с чёрным стеклом и тонкой крышечкой, похожей на обложку книги.

— Всё нормально, Платино-ли? — с тревогой поинтересовалась женщина на языке чужестранки, опасаясь, вдруг та догадалась, что она рылась в её вещах, и теперь намеревается устроить скандал?

— Всё нормально, Сабуро, — успокаивающе кивнула девушка, знаком предлагая приблизиться.

Монахиня насторожилась, но всё же встала и, сделав несколько шагов, выжидательно уставилась на спутницу.

Та откинула обложку, и стеклянная крышка вдруг вспыхнула, волшебным неземным светом озарив склонившееся над ним лицо чужестранки.

Вскрикнув, Сабуро попятилась, едва удержавшись на ногах при виде такого чуда.

Если бы она уже не видела чрезвычайно реалистичный, похожий на застывшее в зеркале отражение портрет Платино, то её смеющееся лицо с развевающимися на ветру волосами на стекле могло бы вызвать у женщины сомнение в здравости уже собственного рассудка.

Но сейчас она довольно быстро пришла в себя, и монахиню больше заинтересовало не очередное изображение спутницы, а возвышавшееся за ней высокое здание с похожей на половину арбуза крышей и бесчисленными рядами застеклённых окон.

Подивившись странной фантазии неизвестного, но, безусловно, очень искусного художника, Сабуро на всякий случай уточнила:

— Платино?

— Платино, — вздохнув, подтвердила девушка, проведя пальцем по картинке и… поменяла её!

Вздрогнув, женщина до боли закусила губу, чтобы не закричать. Прямо на неё смотрели три человека, в одном из которых она узнала свою спутницу, а выглядевшие гораздо старше мужчина и женщина в странных, нелепых одеждах являлись, судя по всему, её родителями.

— Это твои папа и мама? — дрогнувшим голосом спросила монахиня.

Собеседница недоуменно вскинула брови.

На миг задумавшись, Сабуро изобразила у себя большой живот, потом сделала вид, будто качает ребёнка, трогая себя за грудь.

Кивнув, девушка вытерла глаза тыльной стороной ладони. Но слёзы всё равно текли по её лицу, оставляя на щеках мокрые, блестящие дорожки.

— Что с ними? — не особенно надеясь на ответ, поинтересовалась женщина. — Где они? Они живы?

Последние слова монахиня пояснила принятым у них жестом: чиркнув ребром ладони по горлу.

Что-то проговорив на своём языке, собеседница энергично закивала, и её пальцы заплясали по стеклу, вызвав целую череду красочных картинок, мелькавших с такой быстротой, что Сабуро не успевала их рассмотреть.

Вновь появились три знакомых лица. Только на сей раз как-будто за дымкой или прозрачной кисеёй с выделявшимся на ней треугольником.

Девушка дотронулась до него пальцем, и… изображение ожило! Это оказалось настолько неожиданно, страшно и непонятно, что монахиня, взвизгнув, отпрянула назад, едва не опрокинувшись на спину.

Кривя мокрые от слёз губы, Платино проговорила, делая успокаивающий жест:

— Всё нормально, Сабуро. Всё нормально.

С бешено колотящимся сердцем женщина выпрямилась, изо всех сил борясь со жгучим желанием вскочить и броситься бежать куда глаза глядят.

Но всё же она принадлежит к древнему роду храбрых воинов и мудрых чиновников, а значит, не может показать чужестранке свой страх.

Монахиня опасливо посмотрела на волшебный футляр. Картина на нём вновь застыла, прячась за призрачной занавесью.

Девушка снова тронула заветный треугольник. Люди задвигались и заговорили на своём скрипучем языке.

Они встали, тесно прижавшись друг к дружке и, улыбаясь, смотрели, кажется, прямо в глаза Сабуро.

Потом мужчина и женщина забрались в какую-то приземистую повозку на маленьких чёрных колёсах, и та сама без лошадей, мулов или слуг покатила куда-то по удивительно ровной дороге.

На картинке опять появилось лицо Платино. Только сейчас она улыбалась явно через силу, а глаза блестели от слёз. Девушка что-то проговорила, и чудесный футляр вновь сменил изображение, показав тех же самых людей за той же дымкой.

Монахиня выдохнула, только сейчас сообразив, что всё это время сидела затаив дыхание. Да, она знала, что у чужестранки имеется много удивительных вещей, а её снадобье смогло справиться даже с петсорой.

Но то, что женщина увидела сейчас, казалось настоящим чудом. В то же время она не сомневалась, что её спутница не дух, не призрак или оборотень, а человек из плоти и крови.

Но если Платино — обыкновенная девушка, то она просто явилась из какого-то совершенно необыкновенного места, где делают не только чудодейственные лекарства и сохраняющие события шкатулки, но и огромные дома с окнами, забранными огромными прозрачными стёклами, а также самобеглые коляски.

И Сабуро уже окончательно поняла, что это не держава за океаном. Их купцы торгуют с Благословенной империей не один десяток лет, и за это время никто из них никогда не выставлял на продажу ничего подобного.

Вот и получается, что там таких вещей нет. Их вообще нигде нет и быть не может! Но монахиня сама видела и шприцы из неизвестного материала, и пишущую палочку, и застывшие, и даже двигавшиеся отражения людей и событий.

Во многих благородных семьях считалось, что женщине достаточно усвоить несколько простых установлений из сочинений мудрецов, а основной упор в образовании делался на изучении поэзии, музыки, живописи и каллиграфии.

Но Амадо Сабуро много читала, внимательно штудируя книги учёных и философов, поэтому её острый, тренированный разум без большого внутреннего сопротивления пришёл к явно напрашивавшемуся выводу: её спутница не от мира сего.

Монахиня вспомнила, что в книге «Рассуждения о мироздании и вселенной» великий Векаро Хайдаро писал о существовании во вселенной сотен тысяч постоянно рождавшихся и умиравших миров со своими землями, водами, животными, людьми, духами и богами. Многие священнослужители ставили под сомнение эту мысль Божественного мастера, поэтому данное произведение Дашио Катамо не пользовалось широкой известностью и считалось спорным. Но что, если он прав, и Платино каким-то непостижимым образом попала сюда из иного мира?