Фиктивная жена для миллиардера (СИ) - Алвин Лана - Страница 58

— Это чего такое?

— Деньги европейские.

— А на наши сколько?

— Почти 43 тысячи.

— Ого, — сказала старушка и улыбнулась, обнажив, между прочим, два ряда прекрасных «фарфоровых» зубов. Не вставную челюсть, не металлическую, а именно металлокерамику, из чего я сделала вывод, что Анна Сергеевна ни в чем особо не нуждается. И не пенсия источник её благосостояния. Видимо, в семье за ней ухаживают по-настоящему. — Ну, коль такое дело, то могу дать его телефон.

— Будет замечательно!

— Вот, пиши, — сказала старушка, ткнув рукой на листок с номером, прикрепленный справа от входной двери. Я забила цифры в телефон, попрощалась и ушла. Дольше общаться с Анной Сергеевной не хотелось. Насколько мне стало понятно, у неё старческая деменция. Забывает всё подряд, но бывают и просветления.

Я вышла на улицу и позвонила на сотовый номер.

— Да, я слушаю, — ответил мужской голос.

— Сергей Вадимович?

— Да, кто спрашивает.

— Меня зовут Светлана Межерицкая, я журналист интернет-портала «City News». Веду расследование о мошенничестве с земельным участком в селе Подолино на улице Лермонтовская.

— А я тут при чем?

— Вашей тётушке, Анне Сергеевне, там принадлежит, согласно записи в ЕГРН (Единый государственный реестр недвижимости — прим. автора), большой земельный участок. Есть информация, что он в числе других был оформлен с многочисленными нарушениями законодательства.

— И что вы хотите от меня?

— Я выступаю от лица собственников, которые попросили меня разобраться и написать статью. Если этого не сделать, власти запросто могут землю отобрать. Вы же этого не хотите? — спросила я.

— Ну… нет, а что надо делать?

— Рассказать мне, как вы оформляли участок.

— Хорошо, приезжайте, — сказал Марецкий и продиктовал адрес.

Когда я ехала к Марецкому, то была просто уверена, что узнаю в нем по фигуре, походке, манере говорить того самого похитителя, Кобальта. Но меня ждало разочарование: Сергей Вадимович оказался низенького роста замухрышкой с большими залысинами и торчащими ушами. Личико у него было испуганное, глазки постоянно бегали, на тонких губах блуждала извиняющая улыбочка. Увидев меня возле ворот ТЭЦ (там мы договорились встретиться), он как-то весь сжался, словно боялся, что я наброшусь на него с кувалдой.

Мы поздоровались, и Марецкий вкрадчиво спросил:

— Что конкретно вы хотите от меня узнать?

— Как вам удалось оформить участок таким образом, чтобы он оказался записан на вашу тётушку, пребывающую в старческом маразме. Заодно как смогли оформить прописку на пустыре, где даже строительного вагончика нет, — засыпала я собеседника вопросами, сразу перейдя в наступление.

— А вы точно журналистка? — испуганно поинтересовался он. У меня с собой было хоть и потерявшее актуальность, но ещё способное производить впечатление удостоверение корреспондента журнала «Зеркало». Я раскрыла его и показала Сергею Вадимовичу. Тот внимательно прочитал, покивал головой.

— Я расскажу, если вы обещаете ничего не записывать на диктофон и не упоминать меня, — сказал он. В этот момент я поняла, что Марецкий не так уж прост. Под личиной простачка скрывается человек сам себе на уме. Он будет отстаивать свои интересы до последнего. Встречаются такие типы среди тех, кому особенно нечего терять. Разве то малое, что у них появилось совсем недавно. Эти крохи для них — главная ценность в жизни. Попробуешь отнять, и мышка превратится в тигра.

— Обещаю, — ответила я.

— Так вот, на оба ваши вопроса отвечу просто: за взятки. И участок, и машину. А как вы хотели? Вот судите сами: моя тётка родилась в Подолино. Много лет проработала в тамошнем колхозе. Его последний председатель, когда понял, что дело труба, собрал жителей и сказал: так и так, мол, нечем мне вас порадовать. Могу только нарезать участки из общей земли, да сдать каждому в бессрочную аренду. Что хотите потом, то и делайте. Покупайте, стройтесь, продавайте. Ну, тётка и взяла тот участок. Он тридцать лет почти никому не нужен был. А тут вдруг приходят к ней некие люди и говорят: «Отдай, хотим там построить дом большой, поместье сделать». А чего? Место хорошее, от МКАД всего 11 километров. Тётка моя старая уже была, у неё проблемы с памятью начались. Едва не отдала. Даром. Представляете?!

Марецкий так разволновался, что достал пачку дешевых сигарет и закурил, глубоко затягиваясь. Я постаралась отодвинуться с подветренной стороны, чтобы на меня не тянуло вонючим прогорклым дымом.

— Хорошо, я в тот день у неё дома был, продукты привозил. Она же гордая, блин. Сколько раз предлагал вместе жить. Нет, говорит, я сама. А сама даже до магазина дойти боится — выйдет и забудет, где живет. Было уже такое. В общем, я вышел и сказал этим барыгам пару ласковых. Мол, хотите получить? Платите. Они сразу как-то сдулись, свалили. Я после этого быстренько метнулся с тёткой в сельсовет, всё там оформил: новое свидетельство на право собственности получили, ну и я, чтоб наверняка землю не потерять, потом за взятку там себя прописал. Даже из московской квартиры выписался, чтобы, значит, сельчанином стать. Ну, а там жена с дочкой остались.

Марецкий замолчал, и я поняла, что эта информация меня как-то странным образом даже отдалила от Кобальта. Уж не приблизила к нему по крайней мере.

— Подождите, — сказала я. — Но как же ваша машина? Что вы делали несколько дней назад возле лесопарка «Косино-Ухтомский», что на востоке Москвы, между районами Новогиреево и Выхино-Жулебино? У меня есть видеозапись, на которой отчетливо видна ваша «Лада» седьмой модели.

— А, «Лада», — как-то вдруг поник Марецкий. — Так угнали её у меня. Да, прямо от тёткиной квартиры. Я к ней приехал, вечером домой собираться, а нет уже. И сигнализация не помогла.

— Вы заявляли в полицию?

— Нет, конечно. Побоялся.

— Чего?

— Я же сказал: незаконно прописался в деревне. Подумал, если заявлю о краже машины, станут искать, ну и… — тяжело вздохнул Сергей Вадимович.

— То есть вы ничего не знаете о судьбе своего авто? — продолжила удивляться я.

— Нет, — помотал головой Марецкий. — Да и Бог с ней! Старая была, ржавая. Подвеску надо менять, ремень ГРМ, свечи… да много чего. В общем, я даже в какой-то степени рад, что меня от неё избавили. Лучше кредит возьму, когда заплатят за участок, да новую куплю.

— Вы же сказали, что те люди ушли ни с чем.

— Так это в тот раз было. А сегодня они снова звонили. Сказали, что у них есть для нас с тёткой интересное предложение, — сообщил вдруг собеседник. Я заинтересовалась, хотя не совсем понимала, какое всё это имеет отношение к похищению Маши и Кобальту. Но шестое чувство подсказывало: тут есть какая-то связь.

— Можно мне присутствовать при вашей встрече? — спросила я.

— Ну не знаю, — задумался Марецкий. — Вам-то какое дело до наших переговоров? — и тут же сам идею подсказал. — Для статьи, да?

— Да, — ухватилась я за аргумент.

— А, ну ладно тогда. Но вы помните, да? Никаких фамилий и записей тайком. Иначе всё буду отрицать и ещё в суд подам за клевету, — пригрозил Сергей Вадимович. Я согласилась. Условились увидеться вечером возле дома тётки. Отчего-то Марецкий решил в её квартиру переговорщиков не приглашать, а побеседовать в столовой через дорогу. В семь часов вечера. В половине я уже была там, купила кофе с пирожками с картошкой и делала вид, что наслаждаюсь ими, ожидая явления тех самых граждан. Марецкий пришел чуть позже и занял столик у окна, в паре метров от меня. Сделал вид, что мы незнакомы.

Ровно в семь часов пожаловали они. Два представительных мужчины в одинаковых костюмах, с такими же черными портфелями в руках. Между прочим, весьма дорогими, насколько я могу судить. Оба чуть выше среднего, а различались тем, что один был примерно лет сорока, а другой чуть его моложе. Понять это можно было по наличию седины: у того, что постарше, она виднелась в висках.

Манеры их выдавали людей, привыкших творить большие дела в тиши кабинетов. Они вели себя, как два вальяжных, знающих себе цену высокопородистых кота, которых волею судьбы владельцы зачем-то заставили появиться в этом неблагородном и весьма убогом с их аристократических взглядов месте. В старину подобное выглядело, как если бы представители дворянства появились в харчевне, стоящей посередине Хитровского рынка, места отвратнейшего во всех смыслах. На лицах мужчин была тщательно скрываемая брезгливость, а усевшись за столик напротив Марецкого, они даже не положили портфели на столешницу, оставив их на коленях. Даже к ней руками не прикоснулись, а стулья, прежде чем поместить на них свои закрытые дорогой тканью попы, тщательно осмотрели на предмет крошек и жирных пятен.