Триумф рыцаря - Дрейк Шеннон - Страница 9

• Предыдущая
• 9/80
• Следующая

Шотландец поднялся и направился к двери, а Игрейния осталась наблюдать за больной и молиться за ее выздоровление. Но вдруг ее окликнул Эрик:

– Мадам, вы нужны священнику!

– Это ненадолго, – пообещал Маккинли.

Шотландец кивнул и возвратился к жене.

– Куда мы идем? – удивленно спросила Игрейния.

– Сэра Роберта Невилла колотит лихорадка, но он попросил позвать вас, а сэр Эрик позволил вам ненадолго отлучиться.

Они прошли через зал и оказались в покоях Роберта. Игрейния вбежала в комнату и была поражена, как быстро болезнь овладела этим человеком. Она схватила тряпицу и принялась протирать его лицо. Родственник ее мужа, Роберт, был красивым мужчиной. Природа наделила его темно-каштановыми волосами, пронзительным взглядом и утонченными, как у Афтона, чертами лица. Стройный от природы, обычно он держался очень прямо. Знал толк в верховой езде и владении мечом и отличался редкой отвагой.

Но теперь его лицо побледнело, глаза потухли.

– Игрейния!

– Роберт, не шевелитесь.

– Ты здорова… ты в безопасности?

– Да, со мной все в порядке.

– Они захватили замок… эти бандиты, эти варвары… тебе надо бежать.

– Хорошо, Роберт, не беспокойтесь. – Она посмотрела на отца Маккинли: оба знали, что сейчас позволительна любая ложь. – Я найду способ ускользнуть. Они за мной совсем не следят.

На секунду больной, казалось, забыл о ее присутствии.

– Теперь все на мне… Нельзя допустить… нельзя допустить, чтобы они здесь оставались… Король Эдуард поручил замок мне. Вы не беспокойтесь… я его верну. Вам будет хорошо… со мной.

– Да, Роберт, все будет хорошо. Поберегите силы. Я приготовлю травяной отвар с вином. Вы выпьете, уснете и скоро справитесь с болезнью. Мы выживем, оба выживем, и замок снова будет нашим.

Он все еще держал ее руку, но силы уже покидали его. Игрейния высвободилась и накрыла его простыней. А когда подняла глаза, увидела, что в дверях стоит Эрик Грэхем. Она не знала, давно ли шотландец наблюдал за ней и многое ли услышал из того, что она говорила больному.

– Вам пора, – пробурчал он.

Игрейния кивнула и покосилась на Роберта. Тот лежал с закрытыми глазами, но она с облегчением поняла, что он не умер, а только заснул. Она поспешила за шотландцем, снова пересекла зал и поднялась в свои покои.

Марго опять горела и содрогалась в лихорадке, и Игрейния немедленно взялась ее обтирать, пытаясь обуздать разгулявшуюся болезнь. Эрик помогал ей чем мог. И через некоторое время недуг как будто отступил, и Марго спокойно уснула.

Шотландец расхаживал по комнате, но наконец остановился перед камином и стал смотреть на огонь. А Игрейния, не сводя с Марго глаз, откинулась на спинку стула.

И так просидела всю ночь.

Когда наступило утро, она открыла глаза и поняла, что задремала. Марго еще дышала. Эрик по-прежнему стоял у камина. И Игрейния подумала, что он скорее всего так и простоял до рассвета.

Она осторожно дотронулась до руки больной и повернулась к шотландцу.

– Марго еще с нами. Надо развести огонь посильнее. И вот еще что: помогите разлепить ей губы – нужно напоить ее чистой холодной водой… Пожалуйста.

Эрик отошел от очага, и цвет его лица сразу изменился: больше его не озаряли багровые отсветы пламени, и теперь оно выглядело болезненно-пепельным.

– Говорите, что делать, – хрипло произнес он. Игрейнии показалось, что шотландец неуверенно стоит на ногах и ему трудно сделать хотя бы шаг. Она хотела ему помочь, но в это время силы оставили Эрика, и он, потеряв сознание, рухнул на пол.

Игрейния вздрогнула и, замерев, ждала, когда он встанет.

Но он не встал.

Она опустилась подле него на колени. Глаза шотландца были закрыты. Но вот веки затрепетали и поднялись – на мгновение полыхнуло голубым. Губы шевельнулись, но она не услышала ни звука. Он протянул руку, коснулся пальцами ее щеки и снова закрыл глаза.

Игрейния помедлила, но затем решилась и потрогала его лоб – кожа горела жарче адского пламени.

У этого человека не осталось власти ни над кем.

Он слышал голос жены – звонкий, чистый и ласковый. Она шептала ему, что он должен выпить, проглотить хотя бы немного прохладной воды. Ему казалось, что снова наступили те дни, когда его корабль трепали морские штормы, мир осеняла небесная синева и вселенная дарила ему любовь. Потом он проваливался в черноту. Но вскоре проснулся опять, почувствовал, что она рядом, и ощутил прикосновение ее волос.

А временами он вдруг понимал, что его жена умерла. Никакая ведьма, никакой лекарь не могли вернуть ее в мир живых, и она ушла вслед за их дочерью, нежным очаровательным созданием, в мир жестокости и разрушения. Малышка сияла лучиком невинности, приходила к нему в забытьи: мать держала ее за ручонку, и они вместе шли к нему, звали за собой, и он стремился к ним навстречу. Он слышал мелодичный смех дочери и нежный голос Марго, которая учила Эйлин и за что-то мягко ей выговаривала. С каким восторгом он взял малютку на руки, когда она появилась на свет: чистота ее тельца особенно поражала на фоне его огрубевших, мозолистых ладоней. Он подбрасывал девочку в воздух, а жена говорила:

– Ты ведь хотел сына.

Когда-нибудь потом, не теперь; она ведь так красива: плоть от плоти его, его кровинка, такая хрупкая…

– Дети всегда такими появляются на свет, милорд, а она для младенчика не такая уж маленькая. Просто тебе так кажется.

– Она вырастет такой же высокой, как ты.

– И светловолосой, как мы оба, дорогой муженек.

– Ее глаза – голубое небо.

– Она будет красивой, – чуть-чуть нехотя согласилась Марго, потому что ее собственное очарование в большой степени основывалось на застенчивости, и она никогда не согласилась бы растить свою дочь гордячкой. – Но когда войдет в возраст, тебе станет казаться, что ее недостоин ни один мужчина.

– Никого не подпущу. Особенно таких… как я, – робко признался он: ведь эта женщина так долго и преданно его любила, прежде чем он сделал ее своей женой. Но после свадьбы он понял, что в мире бесконечных войн и кровопролития лишь она светоч жизни. Очень немногим мужчинам повезло обрести спутницу, которую бы они так жарко и страстно любили.

И вот теперь она стояла подле него и остужала его разгоряченный лоб. И все же… образ ее казался каким-то размытым. Эрик снова заподозрил, что ее уже не было на свете. И дочери – тоже. Он приоткрыл глаза. И окунулся во тьму. Пряди, которые щекотали его лицо, вовсе не светились отблеском солнца в ясный летний день, не золотились, будто хлеба на поле.

Черные. Над ним склонилась та самая темноволосая колдунья. Эрик попытался пошевелиться, оттолкнуть ее. Но не смог, только смотрел, а потом снова закрыл глаза. И мир вокруг вспыхнул, как во время лесного пожара. Он с трудом разлепил губы.

– Колдунья!

– Вы не должны меня отталкивать. Нужно, чтобы прохладная ткань постоянно лежала у вас на лбу.

– Черная… ведьма…

– Будете брыкаться – умрете!

Смерть не страшна, подумал Эрик. Он пойдет вслед за Марго, нагонит затухающий образ недавнего бреда, возьмет любимую за руку. И останется навсегда вместе с супругой и дочерью.

– Моя жена…

– Лежите смирно.

– Она умерла… я знаю…

Темноволосая змея не ответила. Да, Марго умерла.

Ему все-таки удалось схватить женщину, и пальцы сомкнулись на ее запястье.

– И жена, и дочь…

Игрейния выдернула руку, а у него не хватило сил ее удержать.

– Позвольте ему умереть, – прошептал кто-то рядом.

– Это не в нашей власти, – последовал язвительный ответ. – Чтобы умереть, никому не нужно нашего позволения. Мы все когда-нибудь расстанемся с жизнью, и только тогда станет ясно, кому из нас придется вечно гореть в аду.

– Это он виноват в том, что мы здесь умираем!

– Не верю. Шотландцы не просили брать их в плен и бросать в подземелье на унижение и казнь без суда.

– Вот оно! Вы сами произнесли это слово! Его необходимо казнить!

• Предыдущая
• 9/80
• Следующая