Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа - Страница 30

Зверь прыгнул. Он почти разорвал человека на четыре части одним взмахом лапы. Хлыст отлетает. Человек мертв еще до того, как падает на пол.

Убийство произошло слишком быстро, чтобы успокоить ярость зверя. Он снова взревел, схватил труп и подбросил его. В воздухе брызнул фонтан крови. Труп врезался в стену. При ударе слышно, как затрещали кости. Скатываясь вниз по стене, сломанное тело оставляет на ней влажный кровавый след.

Ночь наполнила полнейшая тишина. Даже лягушки и насекомые умолкли в присутствии самого главного хищника. Кажется, исчезли все звуки мира.

Кроме хныканья у ног зверя.

Тяжело дыша, он опустил взгляд. На полу съежилась девочка. Ногтями обеих рук она впилась в пол, словно пытаясь вырвать каменные плиты и исчезнуть под ними. На ней были клочки какой-то тонкой одежды; на шее — ожерелье из меди и лазурита, на запястьях — браслеты из резной кости. Хрупкая грудная клетка резко содрогалась, кожа на спине была разорвана и кровоточила.

Всхлип-вздох.

Зверь снова стал Руном.

— Бедная малышка, — прошептал он. Склонившись, Вер коснулся ее плеча.

Она вскрикнула и съежилась, от чего Грифон внутри Руна вскинулся и полоснул когтями изнутри. Вер обошел девочку и присел на колени рядом с ней. Она была уже старше той, семилетней, с которой он встречался в прошлый раз; но не намного, может лет на пять или шесть. Ее входящая в силу красота была искусно подчеркнута: большие глаза подведены сурьмой и зеленым малахитом, пухлые губки подкрашены красной охрой. Малахит и сурьма потекли на заплаканном лице, красная краска размазалась. Под яркими остатками краски ее обычно медовая кожа была белой от шока.

Его замутило. Не помогло и то, что он напомнил себе о господствующих сейчас древних, более примитивных нравах, когда девушек выдавали замуж уже к двенадцати годам. Девочка по-прежнему выглядела как жертва детского порно. На несколько обжигающих мгновений способность мыслить здраво покинула Вера. Неизвестно, что сделал бы Рун, улови он в комнате запах секса.

Девочка была слишком напугана. Мужчина растерялся, помедлил, а потом сделал единственное, что пришло ему в голову. Рун лег на живот, лицом к ней, чтобы быть на одном уровне с ребенком и начал говорить тихим, успокаивающим голосом.

— Хепри, меня зовут Рун. Мы уже встречались несколько лет назад. Помнишь меня? Я помню тебя очень хорошо. Я летал в небе, когда заметил, что ты наблюдаешь за мной и спустился на землю, чтобы поговорить. Ты работала, собирала урожай с поля.

Это только показалось, или паника на лице девочки немного уменьшилась? Она пыталась что-то сказать дрожащими губами.

— А… Атум, — прошептала она.

Глаза Руна увлажнились.

— Да, — прошептал он, как можно мягче. — Ты подумала, что я — Атум, но я сказал, что это не так. Помнишь?

Девочка сфокусировала на мужчине свои искрящиеся от слез глаза. Она неуверенно кивнула.

Мужчина смутно ощущал вбежавших в комнату людей. Но его зверь был все еще раздражен и хладнокровно следил за движениями прибывших. Придвинься они на дюйм ближе и все были бы уже мертвы, но те остановились на краю комнаты. Перекинувшись друг с другом несколькими фразами, люди распростерлись на полу.

Этого достаточно. В конце концов, для них он был богом.

Рун улыбнулся Хепри.

— Пожалуйста, дорогая, не бойся меня. Человек, что причинил тебе боль, больше никогда не сделает этого снова.

Она подняла голову. Взгляд метнулся влево, к растерзанному трупу, который лежал у стены неприглядной кучей. Рун немного подвинулся, чтобы рукой загородить ей вид, хотя и не касаясь ее щеки.

— Он мертв? — прошептала девочка.

Не то, что какой-нибудь современный, гиперопекаемый ребенок. Вер предполагал, что она уже видела смерть.

— Да. Он ранил тебя. Я очень сильно разозлился из-за этого, и убил его, — сказал мужчина.

Она глубоко, прерывисто вздохнула. В огромных глазах мелькнула свирепость. На мгновение она стала похожа на яростного тигренка.

— Хорошо.

И тут, словно по щелчку пальцев, его снова окатило волной любви к этому ребенку.

— Я могу чем-то помочь тебе?

Вспышка свирепости исчезла. Губы девочки задрожали, глаза наполнились слезами, она кивнула.

От злости зверь едва не взял над Руном верх. Он сел на колени, осторожно притянул девочку в свои объятья и аккуратно, стараясь не задевать раны на спине, отнес к накрытому ложу и осторожно положил ее на живот. Потом Рун взглянул на людей, которые все еще лежали, распростершись, перед ним. Их было четверо: женщина, двое мужчин с копьями и старик. Судя по украшения на его одежде, старик был самым влиятельным из всех присутствующих.

Рун сдержал желание пнуть их.

— Поднимайтесь, — приказал он.

Люди взглянули на него, и, поняв, что он обращается к ним осторожно поднялись. Оставаясь на коленях, они украдкой переглядывались между собой и исподтишка бросали взгляды на окровавленный труп.

— Мне нужна горячая вода, лекарства, повязки и чистая одежда, чтобы одеть ее. Быстро, — бросил Рун старику.

— Да, мой господин. — Мужчина зашипел на женщину, и та выбежала из комнаты. Через мгновение Рун услышал звук торопливых шагов по лестнице.

Он сел рядом с Хепри. Та повернула голову и прижалась щекой к его колену. Вер поглаживал ее волосы, борясь за самоконтроль.

— Пиво сможет облегчить твою боль. Хочешь немного? — спросил он у нее.

Она кивнула. Рун махнул старику, и тот, вскочив на ноги, прибежал, неся дрожащими руками пару кубков с густой жидкостью насыщенного цвета и опустился на колени, ожидая дальнейших приказаний. Рун взял один бокал, проигнорировав второй, и помог Хепри попить. В пиве был высокий процент содержания алкоголя, но дети этой эпохи начинали пить его с двух-трех лет. Напиток был сварен из забродившего пшеничного зернового сусла, значит, в нем есть тетрациклин, что хорошо, он поможет предотвратить инфекцию в следах от ударов хлыста. Рун поощрил девочку допить все содержимое кубка.

Когда нездоровый блеск в глазах ребенка начал гаснуть, он спросил у мужчины:

— Ты жрец?

— Да, мой господин.

Не удивительно. В Древнем Мемфисе было много храмов и некрополей.

— У тебя высокое положение? — спросил Рун.

Человек поклонился.

— Да, мой господин.

— Выслушаешь ли ты меня и сделаешь, как я прикажу?

— Моя жизнь принадлежит вам. — Мужчина осмелился поднять голову, в его темных глазах появился фанатичный свет.

Рун скривил губы. «Да мне насрать». На мгновение он задумался, решая, что сказать. Слишком многое для этого человека будет совершенно непонятно. Наконец он произнес:

— То, что произошло здесь сегодня ночью для меня отвратительно.

Человек затараторил:

— Мой господин, клянусь вам, рабыня была наказана не без причины. Она не выполнила свой долг угодить другому богу, который был здесь…

«Другому богу?»

Глаза Руна вспыхнули от ревности. Он снова осмотрелся, внимательнее оглядывая тщательно украшенный стол с яствами, и сцену соблазнения, которого не произошло. Мужчина перед ним сжался. Пальчики Хепри коснулись его руки, и он с запозданием осознал, что рычит.

Вер заставил себя прекратить. Он глубоко вдохнул, потом еще раз, анализируя обилие запахов в комнате, и осознал то, чего не уловил сразу из-за паники и ярости: в этой комнате недавно был другой Вер.

Он мягко обхватил пальчики Хепри и склонился к жрецу.

— Смотри на меня. — Жрец поднял голову, выпучив глаза, и Рун обнажил зубы, демонстрируя чистую агрессию. — Бог сам решает, как поступить. «Как посмел ты возложить ответственность за это на плечи маленькой девочки?»

Жрец снова пал ниц.

— Мой господин, умоляю, прости! Мы не знали о своем грехе. Прости нас!

— Вот мой приказ, — сказал Рун. — Ты заберешь эту рабыню и будешь относиться к ней, как к самой любимой дочери. Ты будешь обучать ее, как любого другого мужчину, и защищать ее, и следить, чтобы у нее была лучшая жизнь, которую ты можешь дать. Ты это сделаешь, никто другой. Если ты хоть в чем-то отступишь от моей воли, я найду тебя. Я вырву твои внутренности и оставлю наблюдать, как они зажариваются на полуденном Солнце. Понял меня?