Айлсфордский череп - Блэйлок Джеймс - Страница 8

— Как видишь, с твоей любовью хорошо обращались, — проговорил горбун. — При жизни толку от него не было, зато после смерти благодаря искусству его собственного ненавистного папаши он обрел некое подобие славы. — Внезапно внимание Нарбондо привлекло какое-то движение у ствола ивы. Там, на фоне изящной завесы из листьев, появился свет — словно затрепетало на ветру пламя одинокой смечи. Доктор чуть повернул голову, чтобы получше рассмотреть его. Затем водрузил череп обратно на гробницу и кивнул Мэри на бледную фигуру, медленно обретающую очертания среди беспокойных теней. — А вот и призрак явился, — прошептал он.

К ним с протянутыми руками устремился мальчик, убитый младший брат Нарбондо. Сквозь его прозрачное тело проглядывали колышущиеся ветви ивы. Призрак поплыл вперед, словно узнав Мэри, — женщина в радостном удивлении поднесла ко рту руку, — потом дрогнул в лунном свете, угас и вновь возник под ветвью, где и в первый раз. И опять полетел к ним — к чему-то желанному, — простирая тонкие руки. Возможно, хотел прикоснуться к Мэри. Затем все повторилось в третий раз. Казалось, призрачный мальчик хочет что-то сказать — рот его двигался, — произнести слова, что оборвались в нем тридцать лет назад.

Мэри зарыдала и, раскинув руки, шагнула сияющему ребенку навстречу. В этот момент Нарбондо по-обезьяньи перепрыгнул через отверстую могилу. Взмыл к небесам и опал его черный плащ. В руке доктора, что минуту назад сжимала череп, сверкнуло лезвие. Женщина услышала шум, резко обернулась и, к своему ужасу, увидела нож. Она вскинула руки, пытаясь остановить направленный на нее клинок, но было уже слишком поздно. Силой удара ее швырнуло на спину, и из рассеченного горла на землю хлынула кровь. Мэри попыталась приподняться на локтях, снова рухнула и затихла.

На надгробии в лучах луны поблескивало смахивающее на розу темно-красное кровавое пятно. Нарбондо счел его появление на камне несколько театральным, хотя и совершенно уместным. Такой цветок будет цвести значительно дольше, нежели живая роза, особенно когда жаркое летнее солнце хорошенько запечет его.

Речка Медуэй под Айлсфордом вяло несла свои воды по мелкому руслу — еще два часа до прилива. День выдался теплым, ветер стих, и густые тени лежали на лесистом берегу совершенно недвижимы. Кругом не было ни души, и время, казалось, остановилось в воцарившейся тишине. Элис Сент-Ив, облаченная в мужские штаны и резиновые болотные сапоги поверх туфель, зашла поглубже, забросила удочку в омут перед плотиной и быстро поводила ею туда-сюда. Она ощутила рывок, но затем натяжение лесы ослабло. Определенно кто-то заинтересовался приманкой.

Оснастку, связанную из пера павлина, серебряной проволочки и полоски зеленой шерсти с тройным крючком без бородки, Элис сделала сама. За последние двадцать минут с нее сорвались две большие щуки, еще и оторвав по крючку, что, естественно, не радовало — впрочем, то могла быть и одна и та же рыбина. Однако крючком с зазубриной Элис опасалась повредить рыбьи губы, поскольку задача перед ней стояла больше таксидермическая, нежели кулинарная. С другой стороны, поданная к обеду щука, начиненная телячьим фаршем и мелким виноградным луком с огорода, тоже порадовала бы и ее саму, и домочадцев, так что улов, если не попадется рыбина крупнее той единственной, что уже лежала в ее корзине, отправится прямиком к миссис Лэнгли для запекания.

Нависшая тишина начинала действовать Элис на нервы, и она машинально посмотрела в сторону леса. В какой-то момент у нее возникло неприятное чувство, что кто-то, укрывшись среди деревьев, шпионит за ней. Что за дурацкие страхи! Вокруг ни души, в застывшем пейзаже не колыхнется и листок; слышно только тихое журчание воды меж камушками в узкой протоке у запруды. Элис перевела взгляд на свою вместительную лососевую корзину, вполне подходящую для крупной щуки. Короб так и стоял между камнями в речке, явно непотревоженный.

Рыбу пришлось прикончить сразу же после поимки примерно полчаса назад. Несмотря на ранение от остроги, щука все еще обладала достаточной свирепостью, чтобы при возможности раскурочить корзину. Вставив хищнице в пасть распорку, Элис попыталась вытащить крючок из ее языка, однако тварь задергалась у нее в руках, распорка сместилась, и острые зубы вонзились-таки в руку женщины. Теперь добыча лежала на мокром мху, который вместе с прохладной речной водой сохранит ее свежей. Элис хотелось поймать щуку покрупнее, чтобы, прикрепив ее голову на деревянную пластину, подарить мужу. В здешнем омуте обитал настоящий гигант, несколько раз даже срывавшийся у нее с крючка. Лэнгдон предлагал оглушить хищника нитроглицериновой бомбой, однако Элис и слышать не хотела о подобном вероломстве — в особенности когда дело касалось рыбалки.

Из экспедиции по Южной Америке их друг Табби Фробишер привез длинную ветку бакаутового дерева для удочки. Растение смахивало на распространенный в Англии орех, но отличалось легкостью и гибкостью — удилище длиною около трех ярдов[7] весило не более двух фунтов[8], причем со всей увесистой оснасткой. Для охоты на лосося или форель орудие было коротковато, но для озерной ловли, подлинной страсти Элис, подходило идеально. На эту удочку она поймала в пруду их поместья карпа-тяжеловеса, огромную тварюгу с чешуйками размером с двухпенсовую монету, черного цвета с блестящими желтыми отметинами по бокам и с золотистым брюхом — красивее создания прежде она не встречала. Увы, как следует затвердить кожу разработанным Сент-Ивом фиксажем не вышло, и в конечном итоге чучело карпа погибло, что Элис восприняла едва ли не как личную трагедию. Если ей удастся поймать гигантскую щуку, она опробует на ней улучшенную версию фиксажа.

Забросив вновь удочку, женщина неожиданно услышала треск в кустах на берегу. Она резко обернулась на звук и, затаив дыхание, сощурилась на мешанину теней и солнечных бликов. Ярдах в пятнадцати, меж дубом и каштаном, возник какой-то человек. Теперь она отчетливо различала его фигуру. В лучах солнца неподвижно стоял высокий худой мужчина в зеленой рубашке. Он, несомненно, понимал, что его видно.

Элис подавила в себе порыв немедленно перейти вброд на другой берег, забрать корзину и вернуться вниз по течению на ферму. Они с мужем унаследовали усадьбу от тети Агаты Уолтон и прожили в ней лишь пару месяцев, однако миссис Сент-Ив считала этот тихий участок Медуэй своей собственностью, и потому будь она проклята, если удерет от какой-то там тени! Если что, этот тип познакомится с крюком ее остроги. Пробитое запястье или шея точно придутся ему не по вкусу.

Меж тем человек исчез, однако Элис по-прежнему ощущала тревогу. Уж лучше бы он оставался перед глазами. Вдруг удочка в ее руках опустилась, отзываясь на осторожное подергивание приманки. И все. Да эта хищная тварь цинично дразнит ее! Тут Элис вспомнила, что через лес проложена тропинка, пользоваться которой жителям Айлсфорда совершенно не возбранялось. И те, кому требовалось побыстрее добраться до Мейдстона, предпочитали шагать по ней, а не тащиться по дороге. Вот так этот незнакомец и оказался на берегу! Необычайное зрелище — рыбачка в чудном наряде на тихой Медуэй — запросто озадачит любого местного жителя. Но в любом случае этот тип уже ушел.

И в ту же минуту резкий рывок — поплавок ушел под воду — застал Элис врасплох. Из-под коряги у берега вылетела здоровенная щука и наискось помчалась по чистой воде к запруде. Через мгновение она стала отчетлива видна — тварь была поистине гигантской. Миссис Сент-Ив зафиксировала катушку и резко подсекла, уперев резиновое основание удочки в кожаную выемку на ремне под талией и что есть силы вцепившись в пробковую ручку. Конец удочки начал изгибаться, отзываясь на маневры рыбины, понесшейся зигзагами обратно вверх по течению, а затем снова повернувшей к плотине. Элис принялась наматывать лесу, с трудом подтягивая исполинскую хищницу и не давая ей удрать. Солнце так и искрилось на поверхности воды, ослепляя женщину, даже несмотря на предусмотрительно надетые синие очки. Элис потихоньку стала отступать к берегу.