Айлсфордский череп - Блэйлок Джеймс - Страница 83

— Лучше вовсе не драться, если есть возможность с честью избежать подобного разрешения конфликта, — терпеливо втолковывала ему мать. За нравоучением последовали новые, причем дельные вопросы. Ответы на них, кажется, не слишком охладили пыл маленького воина, но зато позволили Элис и сынишке славно провести время, что было всяко лучше, нежели изводить себя тревожными мыслями.

Послышался звук открываемого замка, однако за распахнувшейся дверью оказался не Нарбондо, а Хелен, все с тем же пистолетом в руке. Она повела их по дому, и поначалу Элис даже не понимала, в каком направлении, пока они не проследовали мимо едва ли не единственного не закрытого ставнями окна, которое выходило на собор Оксфордских мучеников. Улица внизу полнилась народом, и Элис пришло в голову, что поведи их Хелен через толпу и их с Эдди шансы на побег возросли бы в разы.

Увы, подобной возможности не представилось. На первом этаже, на обшитой темным деревом площадке под последним маршем широкой лестницы их поджидал Бомонт. Он толкнул край одной панели, и когда та беззвучно скользнула под смежную, за ней обнаружилось потайное помещение — пустое, если не считать полочки с керосиновой лампой и коробкой спичек, темное и неопределенных размеров.

Бомонт зажег фитиль лампы, подкрутил его и предупредил:

— Смотрите под ноги, мэм. И держите мальчика, здесь крутой спуск.

Он шагнул вглубь комнаты — там обнаружилось начало каменной лестницы — и начал спускаться. За ним шли Элис с Эдди, а замыкала процессию Хелен. Миссис Сент-Ив принялась отсчитывать узкие ступеньки — получилось двадцать шесть, потом они оказались на площадке, откуда лестница повернула влево.

Еще дюжина ступенек — и вот уже вдаль убегает коридор с полом из утрамбованной земли и низким потолком, укрепленным дубовыми столбами и поперечными балками. Дерево было довольно свежим, даже ощущался его запах. Интересно, подумала Элис, как глубоко они под улицей — футов тридцать, учитывая количество ступенек? Откуда-то, правда, совершенно непонятно с какой стороны, доносился приглушенный размеренный шум, судя по всему, парового двигателя.

— Слышите, мэм? — спросил вдруг Бомонт, подняв фонарь и оглянувшись на Элис. — Это, представьте себе, ветер.

— По звуку похоже на какой-то двигатель.

— Так и есть, мэм, двигатель для нагнетания воздуха в орган. Трубам нужен ветер, понимаете? Сегодня я буду на нем играть — на гигантском органе, у которого мехи размером с экипаж под четверку лошадей. А трактура[64] его такова, что и не поверишь, пока не увидишь. Она-то и приводится в движение паром. В молодости я играл на органе в старой церкви в Брайтоне. Сначала играл отец, а я раздувал мехи. Слушать его было сущим блаженством, мэм, уж поверьте. Потом родителя посадили в тюрьму, а надо мной сжалились и дали шанс попробовать. Только органистом я пробыл недолго, потому что меня арестовали за продажу краденой одежды. С той поры за пультом мне посидеть не удавалось… В общем, мехи в новом соборе слишком большие, чтобы их мог раздувать человек — да даже десять не смогут, — потому-то, как я сказал, паровой двигатель и используется. А вот играть на органе буду я.

— В соборе? Сегодня? — удивилась Элис.

— На церемонии, мэм. На нее мы сейчас и направляемся. Окажемся под сводами вместе с королевой и остальными. Знаете Баха?

— Так, немного. Значит, будете играть Баха?

— Фугу соль минор, так называемую «Малую фугу».

Туннель начал забирать вверх и вскоре вывел их к очередной, на сей раз устремленной ввысь лестнице. Они принялись подниматься прежним порядком, и миссис Сент-Ив, по-прежнему держа Эдди за руку, оглянулась. Хелен замыкала шествие, и Элис пришло в голову, что она могла бы развернуться и пинком столкнуть злодейку, хотя лучше, конечно, проделать это оказавшись повыше. Затем она подумала о Бомонте, истово преданном Нарбондо, и решила, что избавление от Хелен ничего ей не даст — кроме, пожалуй, кратковременного удовлетворения.

Лестница оканчивалась площадкой с закрытой дверью, которую Бомонт отпер ключом.

За ней оказалась комната, совершенно пустая, за исключением плетеной корзины с огромной чугунной вазой. От пола до потолка помещение было обшито панелями — эдакий исполинский ящик неясного назначения, выполнявший роль своего рода тамбура для маскировки двери, которая по закрытии стала совершенно незаметна. Шум парового двигателя меж тем усилился.

Бомонт повозился с панелью на противоположной стене, и когда та бесшумно скользнула в сторону, шагнул в открывшееся взорам пронизанное светом пространство — в зал собора. Следуя за ним, Элис задумалась, сколько еще настенных панелей храма скрывают за собой потайные двери и откуда Нарбондо, а от него и Бомонт, узнали о них? Или же эти тайные ходы — воплощение зловещих замыслов горбуна? Сомнительно, конечно, что ему удалось все обустроить тайком. И, что еще более важно, с какой целью?

Внутри собор Оксфордских мучеников производил ошеломляющее впечатление. Элис крепко сжала ручку Эдди. Влево уходила галерея, однако они свернули в сводчатый неф, белые кружевные арки которого представлялись чересчур изящными, чтобы поддерживать невероятно высокий стеклянный потолок над вздымающимися с трех сторон прозрачными стенами. Впереди виднелся расписанный белыми и золотыми цветами алтарь, установленный в средней части огромного приподнятого трансепта, к которому вели с полдесятка широких ступеней. Сам алтарь, тридцать футов в длину и восемь в ширину, был сооружен из тяжелого камня и поддерживался низкой мраморной арочной стеной, напоминающей акведук. Над ним на золотых цепях висели гигантские люстры, каждая не иначе как с тысячью свечей, пока еще незажженных.

Справа и слева от центрального прохода тянулись ряды изящных скамеек из окрашенного в белый цвет чугуна с золочеными подушками. Через прозрачный потолок Элис посмотрела на небо: за омываемыми дождем стеклами виднелось захватывающее дух скопление туч. Но, похоже, скверная погода ничуть не испугала стремившихся взглянуть на церемонию горожан: людская масса простиралась от стен храма до набережной Виктории и моста Блэкфрайарз.

Послышался звук удаляющихся шагов — вероятно, даже не подумавший снять шапку Бомонт со всех ног спешил на встречу с музыкой Баха. Элис оглянулась ему вслед — за ее спиной высилась четвертая стена собора — на этот раз сплошная, обшитая деревянными каркасными панелями, выкрашенными в белый цвет и покрытыми узорами филиграни. Стена эта служила задником исполинскому инструменту — органу размеров поистине фантастических. Тысячи сияющих труб поднимались на высоту от двух до тридцати двух и более футов, а самая крупная из них напоминала дымоход, неведомо зачем украшенный позолотой.

На фоне этого великолепия отыскать пульт органа оказалось непросто, но в конце концов Элис обнаружила и его — в импровизированной беседке с высоким портиком и куполом, которые подпирали шесть мраморных колонн, возведенной на высоком помосте. Вскоре там появился Бомонт, на таком расстоянии смехотворно маленький. Он посмотрел в зал, поклонился воображаемой публике, повернулся спиной и уселся на скамью. Теперь над высоким парапетом виднелась только бобровая шапка, нахлобученная кучером-органистом по самые уши.

Зачем им понадобилось идти в собор, тем более через подземный туннель от логовища Нарбондо — они сэкономили бы минут пятнадцать, просто прогулявшись по улице, — Элис понять не могла. Похоже, и находиться-то здесь посторонним, вроде нее и Хелен, не дозволялось. Двери церкви были заперты и, скорее всего, охранялись, а ярдах в тридцати от входа, среди скамеек, молодая женщина увидела двух солдат, которые явно что-то искали. Один, заметив Элис, некоторое время таращился на нее, но затем вернулся к своему занятию. Все это было очень странно.

— Сядьте, будьте так добры, — проговорила Хелен, для пущей убедительности покачивая пистолетом. — Вот здесь, с краю, и мальчика рядом посадите.

— Как скажете, — пожала плечами Элис, опускаясь на ближайшую скамью и помогая устроиться Эдди. Хелен разместилась позади, в следующем ряду. С южной стены над ними высилось огромное витражное окно, изображающее казнь святых в Смитфилде. Имен их миссис Сент-Ив не помнила, хотя один вроде являлся архиепископом Кентерберийским — после переезда семьи в Айлсфорд почти их сосед, пускай и отдаленный на несколько столетий. Потом память подсказала женщине, что мозаичное панно разработал Милле[65].