Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 - Пехов Алексей - Страница 12

– Николай Петрович, – тихо произнес Сергеенко, и сердце Артемьева отдалось болью. Давно так сидящий перед ним космонавт его не называл. Со времен первой учебки.

– Что, Витя? – сказал он.

Сергеенко поднял глаза, в которых застыли недостижимые звезды.

– Вы мне тогда сказали, что космос воплощает мечты, – проговорил он.

Одинокая слезинка прокатилась по гладко выбритой щеке Артемьева, и он, поспешно вытащив платок, промокнул ее. Привычка экономить каждую каплю воды, чтоб ей пусто было.

– Да, сказал, – подтвердил он с дрожащим подбородком. – Но не говорил, что это будут наши мечты.

Молодой специалист моргнул, и звезды превратились в черные дыры.

– Увидимся в Центре, – сказал он, встал со скамьи, резким шагом направился прочь.

Вздохнув, Артемьев подошел к внучке, улыбнулся ей, протянул руку. Какая же это роскошь – ни о чем не думать…

– Будешь сок? – спросил он.

– Буду! Я знаю, где тут мороженое продают! Ты в космосе был, когда магазин открыли! Пойдем покажу!

– Эй, не скачи так, стрекоза, – посетовал Артемьев. – Дай-ка порулить этой штукой. Тогда и будет тебе мороженое.

Взяв пульт от игрушки, он пощелкал рычажками. Пластиковый «Фортитьюд» заиграл пародию на «Sweet Home Alabama», засверкал огоньками, поехал вперед, по аллее. Следом за ним вприпрыжку двигалась счастливая девочка с белыми, синими и красными бантиками. Последним в колонне, подняв воротник и ссутулившись, двигался русский космонавт, не претендуя в этой процессии на более почетное место. И лишь всевидящее Солнце замечало в его широкой ладони невидимый прохожим пульт, отбрасывающий на аллею широкую тень.

2 марта 2021 г.

– Папа?

Процесс инициализации еще не закончился – то есть, если говорить на языке олдов, очнулся я еще не полностью.

Аленка заставляла меня учить этот устаревший язык, утверждая, что то, на чем говорят майнеры – они же люди в современном понимании, – всего лишь технический суржик.

Поначалу я сопротивлялся, тем более что позиция у меня была, на мой взгляд, твердая: язык развивается вместе с меняющимся человечеством, и если твой организм стал программным кодом, который ты можешь менять, то нет смысла называть работу с багами/ошибками самолечением.

Но однажды я осознал, что это огорчало мою жену, – и подтянул понятийную базу. Кстати, это сильно помогло мне в чтении старых книг, и многие моменты, которые я ранее понимал смутно и без уверенности, теперь стали совершенно прозрачными.

– Папа!

Это Лика: наша вторая дочь. Первая, Танита, уже лет сорок как отправилась в Блокчейн Ганимеда, занимается там какими-то научными исследованиями. Она так далеко и занята настолько недоступными мне вещами, что я время от времени порывался перекинуть воспоминания о ней из своей памяти во внешние хранилища, но Аленка нет-нет, да вспомнит про Таниту, и было бы неловко, если бы я не смог поддержать беседу с женой о дочери.

– Папа, если ты сейчас не ответишь, я тебя отформатирую и загружу заново!

– Убью и воскрешу снова, – поправил я дочь. – Говори по-человечески.

– Папа, я майнер и говорю по-майнерски, – жестко ответила Лика. – Кстати, вчера вы с мамой погибли.

Я тут же потянулся к новостным каналам и обнаружил, что отрезан от Сети. Ну конечно, если я погиб, то Блокчейн считает меня мертвым, и воскресить меня можно только локально. Именно на этот случай я в свое время сделал качественный бэкап – снял с себя полную копию – и каждый вечер подгружал в него снапшоты – то есть изменения, которые произошли со мной со времени последней загрузки.

Об этой копии знала только Аленка. Но она мертва, а подняла меня из бэкапа – то есть, конечно же, воскресила, если по-человечески – Лика.

– Откуда у тебя доступ к моему бэкапу?

– Папа, ты читал сказку про Синюю Бороду?

Ну да, я ее читал, в списке прочитанного она есть. Но, видимо, сюжет меня не впечатлил, потому что все, кроме названия, я из памяти удалил.

– Напомни, – попросил я.

Лика тут же кинула в меня полный текст, который я за долю секунды прочитал. Если бы с нами была Аленка, мать Лики и моя жена, она бы такого не одобрила.

Она вообще считала, что все достоинства и преимущества Блокчейна, включая наше бессмертие, почти мгновенную работу с информацией и быстрые перемещения между Блокчейнами Солнечной системы, – временными подарками, от которых нам всем рано или поздно придется отказаться.

И что самое смешное – около полутора лет назад это время пришло. Реконкиста на терраформированную заново Землю началась… И тут же заглохла. Потому что нескольких десятков олдов недостаточно для заселения планеты, а майнеры отнюдь не рвались покинуть цифровой рай ради копания в грязи, болезней и неминуемой смерти – и все это в условиях, когда ты не можешь ничего забыть или вспомнить по собственному желанию.

И около трехсот миллионов майнеров, представителей современного человечества, просто саботировали Исход.

Чистая, свежая, обновленная Земля, которая несколько веков отдыхала и перестраивалась после целого ряда техногенных катастроф, оказалась никому не нужна. Автоклавы, готовые производить тысячи тел, стояли без работы, а те редкие отщепенцы, которые все же решились покинуть Блокчейн, писали из реала странные послания о том, как там хорошо, но за текстом читалось, что они растеряны, испуганы и отнюдь не счастливы.

– И при чем здесь Синяя Борода?

– Ты лет десять назад передал мне управление нашей супернодой. Помнишь? «Теперь ты отвечаешь за то, как наш сервер выглядит в глазах всего мира». Можно сказать, дал мне ключи от замка. Вот только несколько дверей оказались закрытыми. И можешь мне поверить, нет ничего более интересного, чем закрытые двери в замке, ключи от которого ты получаешь!

– Ясно. – Я даже не стал интересоваться, все ли тайники она вскрыла. Лика всегда была крайне основательной, значит, она добралась до моих архивов. – Почему меня вообще восстанавливаешь ты из незаконной копии, а не Блокчейн из официальной?

– Вы с мамой погибли во время перехода из земного Блокчейна в лунный, официально считается, что была вспышка на Солнце и часть серверов на орбите Земли повреждена, как итог – вы не только не смогли попасть на лунную орбиту, но и Блокчейн потерял ваши копии за последние две недели, то есть по закону вы являетесь официально мертвыми.

Раньше не было этого ограничения в две недели. Если тебя потеряли, если твой код оказался заражен – и лечение подразумевало потерю существенной части твоей личности, – тебя просто восстанавливали из последнего стабильного бэкапа.

И всем было плевать, сколько времени назад был сделан этот самый «последний стабильный». День? Месяц? Год назад? Да хоть век! Восстановят – и глазом не моргнут, а потом знакомые будут удивляться, почему ты не помнишь того, что произошло пару лет назад.

Но незадолго до старта Исхода Блокчейн поменял политику безопасности, причем я даже помню этот момент: я как владелец суперноды был в числе тех, кто голосовал за это изменение. Тогда было много таких мелких на первый взгляд вещей, которые делали Блокчейн чуть менее привлекательным.

Абсолютное бессмертие майнеров тоже попало под раздачу. И если у тебя нет официальной копии младше двух недель – то в случае уничтожения тебя-текущего ты считаешься мертвым.

– Официальное заявление было?

– Конечно. Кидаю.

Я пробежался по тексту. Мы с Аленкой были не последними майнерами в Большом Блокчейне, объединяющем все восемь Блокчейнов Солнечной системы. Точнее, майнером был я, а она – одним из нескольких десятков олдов, родоначальников Блокчейна, переселившихся в цифровые копии из белковых тел более четырехсот лет назад.

В заявлении сухо говорилось о том, что наша гибель – результат ряда совпадений и халатности нескольких майнеров и что мы вместе с Аленой пропагандировали Исход, и есть надежда, что наша смерть не будет напрасной.