Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 - Пехов Алексей - Страница 2
- Предыдущая
- 2/19
- Следующая
– Я что, против мечтаний? – возмущается Вадик. – Мечтайте на здоровье! Но делайте это сами! А у них даже грезы покупные… Хорошо, если на заказ! А в основном-то – типовой продукт, ширпотреб…
Подружились мы с ним мгновенно. Полмесяца назад увидел его в толпе и принял за полузабытого знакомого – такое у него было умное и приятное лицо.
– Все как всегда… – утешаю я, смакуя по глоточку холодное горьковатое пивко. – Взять кинематограф. Тоже ведь фабрика грез.
– Фабрика, – вынужден согласиться он. – Но там хотя бы присутствовала условность: вот ты – вот экран… А тут – полная иллюзия.
– Зато, говорят, наркотиков меньше потреблять стали.
Вздыхает, делает глоток.
– Так-то оно так… Хотя, знаешь, надо еще прикинуть, что вреднее…
Из боковой аллеи показывается полная дама в облегающем спортивном костюме. Хищно озирается, затем внезапно исчезает за ближайшей скамейкой. Не иначе секретный агент 000. Миссию выполняет, а то весь мир медным тазиком накроется. Интересно, где она сейчас? В Багдаде? В Чикаго? В Караганде?
– Ну вот тебе пример, – говорю я. – Видишь? За лавкой присела. Какая-никакая, а гимнастика. А то валялась бы на диване перед теликом. Так, глядишь, и вес сбросит…
Люблю иногда грешным делом противоречить сам себе. В данном случае – своему альтер эго. Проверяю таким образом на прочность собственные взгляды.
Дама тем временем выскакивает из-за скамейки, дважды стреляет в нас из незримого пистолета с глушителем и, пригнувшись, семенит наискосок через центральную аллею. Мы с Вадимом, надо полагать, представляемся ей в данный момент парой трупов. Секретные агенты не промахиваются.
– Слушай, – задумчиво говорит Вадик. – А ведь мы в сумасшедшем доме…
Полностью с ним согласен. Но возразить все же необходимо, иначе наш спор выродится в беседу. А в беседе истина не рождается.
– Нет худа без добра, – замечаю беспечно. – Вот, скажем, попаданцы. Заказал он себе виртуалку начала девятнадцатого века. Будет учить Александра Первого самолеты строить – против Наполеона…
– А сам в самолетах ни бум-бум, – вставляет Вадим.
– Не важно. Главное, намерения-то у него – благие…
– Ага! А благими намерениями, знаешь, что вымощено?
– Знаю.
– Да чепуха это все… – брезгливо морщится Вадик. – Думаешь, он Александру Благословенному помочь хочет, хотя бы и понарошку? Или там исполнить священный долг перед виртуальным Отечеством? Он состояться хочет как личность! Здесь-то, в реале, у него ни фига не выходит… И не выйдет!
Единым махом он допивает пиво, и банка преображается: программа отработала – в руке теперь прежняя тара из-под слабоалкогольной продукции. Вадим приподнимается, выбрасывает улику в урну.
– По правде говоря, – озабоченно признается он, снова присаживаясь рядом, – меня беспокоит другое. Язык…
– В смысле?
– Ну вот смотри… – начинает он – и вдруг умолкает.
– Куда смотреть?
– А вон туда… – И Вадик кивает на приближающуюся к нашей скамейке молодую пару.
Идут в обнимку. Она крутит головой направо-налево, а он ей на что-то указывает свободной рукой. Такое впечатление, будто девушка впервые попала в некий музей, а юноша демонстрирует экспонаты.
– Тише! – предостерегает меня Вадим. – Слушай…
Я вслушиваюсь. Пара проходит мимо.
– Гля!.. – сыплются незрелые юношеские междометия. – Во!.. А?.. Нифигассе?..
Вид у девушки малость оторопелый.
– Вот и все, что требуется сейчас от языка, – выждав минуту, печально подытоживает Вадим.
– Позволь… Что это было? – спрашиваю я, глядя вслед странной парочке.
– Банку выброси, – советует он.
– А?.. – Смотрю на опустевшую и, стало быть, демаскированную банку. Да, лучше от нее избавиться, что я и делаю. – Ну так… все-таки?
– Кавалер подключил барышню к своей дополненной реальности, – холодно поясняет Вадим. – И не нужно никакого словесного общения. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать…
– Хм… – Я задумываюсь. – Слушай, но ведь к тому все шло! Чем рассказывать о чем-нибудь, проще сфоткать, отснять сюжет, потом показать… Да, ты прав. Скоро и говорить разучимся…
– Ну слава те, Господи! – слышится сварливый женский голос. – Хоть двое нормальных! А то кого ни встретишь – сам отдельно, башка отдельно!..
Вскидываем глаза и видим перед собою тетеньку весьма почтенного возраста и не весьма почтенной наружности – то, что во времена Антона Павловича Чехова именовалось словом «халда». Судя по всему, соскучилась по общению. Бесцеремонно плюхается на скамью, сотрясши ее до трубчатых опор, ибо весит изрядно.
– Я чего говорю-то?.. – воинственно обращается она к нам, причем так, словно мы тыщу лет с ней знакомы. – Повзбесились все! Ну молодежь – ладно, а старичье-то что творит, а?.. Выхожу сегодня из подъезда, гляжу: Марья сидит из двадцать третьей квартиры. Подсела к ней, говорю: «Ну что, Марья?..» А она мне в ответ, можете себе представить: «Бонжур, – говорит, – прынцесс! Что ж это вас, княжна, вчерась на ассамблее-то не было? Петр Алексеич, – говорит, – такого страх не любит! Будет вам, княжна, реприманд…» А?! – ядовито переспрашивает подсевшая. – Реприманд! Ничего себе?..
– Д-да-а… – переглянувшись, сочувственно покручиваем головами.
– А все мэр!
– Опаньки! – округляет глаза Вадим. – А он-то тут с какого боку?
– С какого? – закусывает удила неистовая наша собеседница. – А кто им потакает – всем этим придурочным?..
– Мэр? Потакает? Зачем?
– Как зачем?! Как зачем?.. Крыши-то у всех – уехавши! Никто ж не видит, до чего он город довел!
– А до чего это он его довел? – не выдержав, вмешиваюсь я. – Вот сидим мы с вами в скверике… Чистота кругом, порядок. Газоны подстрижены…
Словно очнувшись, тетка оглядывается по сторонам, причем лицо ее становится на диво тупым. И впрямь: ухоженные газоны, новенькие урны, гравийные дорожки. Внезапно встает и, отступив на шаг, озирает нас с презрительным изумлением.
– Тьфу! А я их, главное, за здоровых приняла! У, дурки!..
Поворачивается и уходит.
Очумело смотрим друг на друга – и начинаем нервно смеяться.
Что за притча: кроме нас с Вадиком, реальность в чистом виде не нравится никому. Одни ее бранят, другие из нее бегут.
– Ушастенький, – ласково втолковывает мне Ксюша. – Знаешь, почему тебе кажется, что все вокруг хорошо? Потому что у нас с тобой все хорошо! Только поэтому… Ты хоть раз Вадика о его семье спрашивал?
– Н-нет…
– Ну и зря! Спроси… Уверена, живут душа в душу…
Свежая, радостная, моложавая. Элегантный приталенный халатик, пушистые тапки с ушками. Где были раньше мои глаза? Нет, даже не так… Где были раньше мои хрусталики-импланты? Еще одна трогательная привычка, которой я раньше, естественно, не замечал: влюбленно на меня глядя, Ксюша временами касается губ кончиками пальцев, словно хочет послать мне воздушный поцелуй.
Спохватываюсь, подхожу украдкой к зеркалу, всматриваюсь в собственные поврежденные возрастом черты. Да тоже в общем-то ничего, сойдет… Выгляжу, конечно, постарше супруги, но так и положено!
А насчет семейного счастья она, пожалуй, права. Даже страшно представить себе домашний быт гражданочки, составившей нам компанию в сквере. Вполне понятно, что жизнь, куда ни плюнь, должна представляться такой особе в исключительно мерзком виде.
А ведь в каком-то смысле это тоже дополненная реальность. Реальность, дополненная постоянными склоками.
Хотя, если так рассуждать, сюда все что угодно можно за уши притянуть – вплоть до цивилизации в целом. Взять, к примеру, ту сценку на переходе, с которой я начал. Трое придурков, вообразивших себя бог знает кем, и одна нормальная. Ждут зеленого света. А представим на минутку, что проезжая часть пуста в обе стороны. Тогда что? Тогда у нас уже четверо придурков: машин нет, а они стоят. Почему? Да потому что светофор – это тоже дополненная реальность. Как и любой закон, как и любая услов ность…
- Предыдущая
- 2/19
- Следующая