Взгляд незнакомки - Дрейк Шеннон - Страница 31

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая

— О Брент… Брент…

Он еще раз сильно и жестко вошел в нее; тело его напряглось, содрогнулось и обмякло. Опьяняющее чудо вливалось в Кендалл вместе со сладостным нектаром, истекавшим из Брента. Он сумел показать ей, какая огромная сила заключается в любви. Да, она покорилась и подчинилась ему, его воле, но сейчас она чувствовала, что тоже обрела над ним безграничную власть.

Брент приподнялся на локте и хозяйским жестом положил ей руку на талию. Кендалл смотрела на него во все глаза, страстно желая, чтобы ощущение головокружительного наслаждения осталось с ней навечно. Но чувство небесного удовольствия прошло, и на нее снова навалились невеселые мысли о том положении, в котором она оказалась по воле этого человека. Брент молчал, в уголках рта таилась улыбка, глаза все еще были подернуты туманной дымкой страсти.

Он шевельнул рукой, провел ладонью по щеке Кендалл, убрал с плеча прядь ее волос и снова положил свою широкую ладонь на ее талию.

— Мне надо снова отправляться на войну, — пробормотал он, покачав головой с удрученным видом, словно сожалея о такой вопиющей несправедливости.

Кендалл оцепенела, застыв в напряженной позе, потом прикрыла глаза, но тут же вызывающе взглянула на Брента, стараясь не выдать рвущийся наружу страх.

— По крайней мере, вы знаете, на что идете, капитан Макклейн.

Он выгнул бровь, усмехнулся, морщинки у рта стали глубже.

— Кажется, мы вдруг решили соблюдать официальность, не правда ли, миссис Мур? Хотя должен признать, что вы прекрасно чувствуете, когда следует называть меня по имени, данном при крещении. Согласитесь, что шепот в порыве страсти «капитан Макклейн» не прибавит любовного пыла.

Глаза Кендалл зло вспыхнули. Брент заметил, как она стиснула зубы и вскинула голову, но он успел выбросить вперед руку и поймал ее за запястье, прежде чем ее ладонь коснулась его щеки. Кендалл молча метала в Брента громы и молнии, а он, посмеиваясь, развел ее руки в стороны и, склонившись над ней, нежно поцеловал ее в побелевшие, поджатые губы.

— Кендалл, лучше ты скажи мне, что с тобой делать.

— Ты должен взять меня с собой, — отозвалась она. — Ведь ты. наверняка зайдешь по пути в какой-нибудь открытый порт Конфедерации.

— Конечно, зайду, — благодушно согласился Брент, пресекая одновременно отчаянные попытки Кендалл освободить руки.

— Но тогда…

— Я не могу взять тебя с собой, Кендалл. Я направлюсь к проливу, а там предстоит довольно, жестокое сражение, что, согласись, небезопасно.

— Но ты можешь высадить меня по пути, например в Тампе! А оттуда я доберусь до Джексонвилла или до Фернандины…

Снисходительная улыбка исчезла с лица Брента, голос его приобрел суровость и печаль:

— На побережье не осталось ни одного безопасного города, а хуже всего дела обстоят в Джексонвилле.

К своему изумлению, Брент увидел, как с лица Кендалл схлынула краска, щеки стали мертвенно-бледными:

— Но… ты же не отошлешь меня обратно в Форт-Тэйлор?

Брент нахмурился:

— Нет.

Из груди Кендалл вырвался вздох облегчения, но она тотчас отвернулась, однако не смогла скрыть дрожи в теле и выражения ужаса в глазах. Она действительно ненавидела янки, за которым была замужем, но еще сильнее боялась его. Да что там говорить: Джон Мур внушал ей неподдельный ужас.

— Успокойся, Кендалл, я не отошлю тебя в Форт-Тэйлор. — Она прикусила губу; потом вскинула опущенные ресницы и взглянула в лицо Брента своими глазами цвета индиго.

— Но тогда… тогда… как ты собираешься поступить? — Он усмехнулся — его немало забавляли растерянность и замешательство Кендалл.

— Ты можешь остаться здесь, — сказал он с прежней снисходительной улыбкой. — Рыжая Лисица предложил мне сберечь тебя для меня.

— Сберечь меня для тебя! Хорошенькое дело! Что я, какая-нибудь овца? Брент Макклейн, я не собираюсь оставаться здесь! Я умоляю вас, возьмите меня с собой! Говорю это вам как джентльмену…

— Кендалл, хочу тебе напомнить, что еще при первой нашей встрече в Чарлстоне я сказал вам: на меня нечего рассчитывать как на джентльмена.

Он снова заметил в ее глазах злые искорки, увидел, как упрямо надулись губки. Ресницы задрожали, и она взглянула на Брента с видом полнейшей невинности.

— Капитан… Брент, ну неужели ты ничего не понимаешь? Идет война! Я не могу оставаться в неведении…

— Кендалл… — попытался вставить слово Брент. Не обращая на это внимания, Кендалл продолжала говорить сладким, как патока, голоском.

— Ну не могу же я пропадать в этом забытом Богом болоте вместе с краснокожими и аллигаторами!

Он отпустил ее руки и сел, устремив взгляд в окно, за которым уже наступило утро.

— Кендалл, голубка, — в протяжном флоридском говоре Брента проскользнул едкий сарказм, — не помогут тебе ни уловки южной красавицы, ни капризы богатой дамы. Ты остаешься здесь.

Она притихла и молчала до тех пор, пока он снова не посмотрел на нее. Потом села, обхватив руками колени, как бы прикрывая свою наготу. Печальные глаза приобрели цвет неба в лунную ночь; негодуя, она кусала себе губы.

— И надолго? — спросила она глухим голосом. Брент окинул взглядом возлюбленную. Его поражал мгновенный переход от безумной страсти к самой невинности, целомудрию. Распущенные волосы, широко открытые красивые глаза, в которых светилась незапятнанная чистота… Смягчившись, Брент вздохнул:

— До моего возвращения. До тех пор, пока я не найду вполне безопасное место, куда можно тебя отвезти и где в ближайшее время не ожидается никаких сражений.

Кендалл опять охватила дрожь. Была ли это дрожь облегчения? Неизвестно… Она откинула назад волосы и вызывающе посмотрела в глаза Бренту:

— Если я останусь, капитан Макклейн, то хотела бы сказать вам, что не желаю больше молоть этот проклятый конти и не хочу стирать ничего, кроме собственного белья!

Брент нежно улыбнулся и, обняв Кендалл, осторожно и мягко повалил ее спиной на пол — искушение было слишком велико, и он не смог устоять.

— Брент, — едва слышно запротестовала она, отталкивая его своими тонкими пальчиками.

Однако капитан Макклейн смотрел на возлюбленную с непреклонной решимостью во взгляде:

— Послушай меня, Кендалл, сейчас я скажу тебе очень важную вещь. Я хочу, чтобы ты дала мне обещание не доставлять индейцам никаких хлопот. Болото может быть спасительной гаванью, но может стать и опасностью, адом. Опасность возрастает оттого, что по побережью постоянно рыщут янки. Как конфедерат, да теперь и как твой возлюбленный, я не собираюсь возвращать тебя мужу, от которого ты в отчаянии бежала. Но я уверен, что первый же янки, на которого ты наткнешься, быстренько вернет тебя мужу, ты и глазом не успеешь моргнуть. И он будет прав — это даже почетно: вернуть мужу похищенную жену.

Впервые в его присутствии Кендалл не смогла сдержать слез. Правда, она тотчас попыталась взять себя в руки и отвернулась, чтобы смахнуть со щек эти непрошеные слезы. А он с горечью подумал о ее унизительном, жалком существовании с Джоном Муром.

— Я жду твоего слова, Кендалл, — настойчиво произнес Брент.

Пушистые ресницы прикрыли глаза.

— Я не сделаю попытки убежать от индейцев. Мне нравится Рыжая Лисица, и Аполка, и … — На лице Кендалл отразилась душевная мука. Помолчав, она продолжила бесцветным голосом:

— Я просто хотела вернуться домой. Но теперь поняла, что дома-то у меня нет. Меня будут преследовать и в Чарлстоне.

Это была не мольба о помощи, а признание истины. И в этот момент Брент все простил Кендалл Мур. Нежно обхватив ладонями ее лицо, он заглянул в ее глаза:

— Кендалл, война не может продолжаться вечно. — Она горько рассмеялась:

— Знаю. Я слышала это с обеих сторон. «Да мы вскорости вышибем дух из этих плюгавых янки! Еще месяц, и им конец». Или: «Эта деревенщина скоро смажет пятки и разбежится по домам, дайте только срок».

— Все так, Кендалл, война кончится не завтра, но когда-то она ведь кончится. И как только представится, возможность, я обязательно доставлю тебя в какой-нибудь южный порт. А здесь, кстати, тебе будет совсем неплохо. Рыжую Лисицу нельзя назвать дикарем.

• Предыдущая
• 31/98
• Следующая