Дорасти до неба (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 42

— попрошу всех встать для объявления решения суда.

Люди поднялись. Поднялась и я. Настроение у меня было мрачное и злобное. Судя по тому, что тут сегодня происходило, мне предъявят тысяч пятьдесят. И это означает, что в ближайшие два-три года я не смогу купить себе ничего из одежды. Дай Бог, хватило бы денег на еду и квартплату.

Судья принялся бубнить, зачитывая постановление. Он монотонно перечислял пункты статей, параграфы уложений и прочую галиматью, а я добросовестно пропускала это мимо ушей. Потом все равно мне это решение выдадут на руки, и я смогу тщательно все изучить и обдумать. А включилась я тогда, когда судья объявил:

— На основании вышеизложенного, суд постановил удовлетворить требования истца в полном объеме. Ответчик может подать апелляцию в суд вышестоящей инстанции согласно действующему законодательству.

Меня как поленом по башке приголубили. Ну нет, я этого так не оставлю. Я хотела разыграть спектакль, деланно призвать в свидетели высшие силы: мол, если есть справедливость, пусть падет кара на нечестивца. И под этим соусом колдануть юристу ячмень на глаз или прыщей на всю морду. Но сейчас я была просто вне себя. Понятно, что судья куплен на корню. Понятно так же, что сама я правильно апелляцию подать не смогу, а на услуги юриста у меня денег не хватит. Народ бухтит, вполголоса возмущается, но дальше этого возмущения дело не пойдет. И что, эти двое останутся безнаказанными?

Я, полыхая праведным гневом, вышла на свободное место между судейским столом и рядами стульев. Народ, видя это, примолк в ожидании: должно быть, начинается обещанное шоу. А я ожгла взглядом сперва юриста, потом судью, топнула ногой и заявила:

— Чтоб вы оба дристали неделю без перерыва!

И колданула. Тихонечко, самую малость. Одному и другому.

Раздался звук, словно разорвалась крепкая ткань. По залу густо поплыл характерный запашок. А по шикарным светлым штанам юриста Райхерта начало расплываться грязно-коричневое пятно. Он побледнел, сграбастал в охапку разложенные перед собой бумаги, ухватил портфель и кинулся к выходу из зала суда. Судья побледнел не меньше. Выскочив из-за стола, он ломанулся в дверь "комнаты для совещаний", и на тыльной стороне его мантии отчетливо виднелось мокрое пятно. Девушка-помощница, прижавши ладони к щекам, глядела на все это с невыразимым ужасом. Наверное, ждала, что она будет следующей. Но ее-то за что? Не она договаривалась, не она деньги брала, не она решение оглашала. Народ тоже притих и поглядывал на меня с опаской. А я подошла к двери, бросила напоследок:

— Засранцы!

И гордо удалилась.

Понятное дело, после суда я на работу не пошла. Сидела на лавочке у спортзала, ждала Саныча, и ругала себя за несдержанность. Ведь могла то же самое сделать и без таких театральных эффектов. Вышла бы из здания, зашла за угол и колданула. Но нет, захотелось, чтобы эти свиньи именно во время заседания обделались. Так, чтобы им обоим потом всю жизнь эту историю припоминали. Ну да: кому нужен судья, обгадившийся прямо во время оглашения приговора? Да и юристу с такой репутацией, скорее всего, придется переквалифицироваться в дворники, а то и в золотари. Ну и что теперь? Они в дерьме. А я? Ведь уже к вечеру по городу поползут слухи о страшной ведьме. А потом еще, не приведи Господь, потянутся желающие кого-нибудь проклясть за деньги. Хоть меняй имя и мотай в другой город. Впрочем, с завода все равно придется уйти. Я после всей этой истории работать там не смогу. Это ж куда ни пойдешь — везде за спиной шептаться будут. Вот ведь — сама себе в карман нагадила. Остается только на Саныча надежда, он ведь предлагал к нему пойти. Может, он окажется не слишком суеверным? Поругает, конечно, но ведь не прогонит?

Интереса органов я не боялась: слова к делу не пришьешь. Ну брякнула со зла. Ну, вышел неожиданный эффект. Но ведь, как говаривали в Риме, впоследствии не значит вследствие. Пусть доказывают мою вину, если смогут, а я тут не при чем. Изучатели феномена, что частные, что государственные, пойдут по тому же адресу, в пешее эротическое. А будут настаивать — пополнят ряды засранцев.

И вот так я посидела-посидела, разложила для себя все последствия своей непредсказуемой глупости, определила программу действий на ближайшее время и успокоилась. Тут и Саныч подошел. Послушал мой рассказ и мои выводы, покачал головой, но ничего говорить не стал, только выдал повышенную норму нагрузок. Но не просто так выдал, объяснил. Я уже на шесть сантиметров прибавила в росте, а это немало. Помимо роста меняется тело, меняется его динамика, меняется центр тяжести, длина рук и ног, и в результате отработанные ранее приемы нужно корректировать, подгонять под новые условия. А если учесть, что я хочу вырасти почти на тридцать сантиметров, то как бы не пришлось и вовсе надевать белый пояс и учиться с нуля.

А когда все закончилось, и народ принялся расходиться, тренер с хитрым видом зазвал меня в свою кондейку. Разглагольствовал, отвлекал меня какими-то пустыми разговорами, а когда все, наконец, разошлись, запер входную дверь, погасил в каморке свет и, поднатужась, зажег крошечный светляк.

— Видала, Кнопка? — спросил он после демонстрации. — И мы тоже кое-что могем!

Саныч был довольнехонек. Еще бы! За пару недель освоить первое магическое действие! Есть у него талант у него к магии или нет, но вот упорства и терпения однозначно имеется с лихвой. Да и я за него порадовалась. Сейчас он светляка натренирует, потом лечилку, а потом и каменную кожу. Ну а там и до той энергетической бомбочки недалеко, или до материализации вещей. Даешь магию в массы!

— Сан Саныч, — вдруг вспомнила я, — а тот ваш приятель, Павел Петрович, он ведь тоже пытается заниматься?

— Пытается, — не стал отрицать очевидного тренер.

И, предвосхищая мой следующий вопрос, добавил:

— Но у него пока ничего не выходит. А что до твоих дел, — Саныч, как всегда, резко переключился на другую тему, — то приходи, не вопрос. Мое слово, оно остается в силе. И ты права, теперь тебе на твоем заводе не работать. Не уйдешь сама — уйдут тебя. Это же ведь нетрудно: накопать или подстроить пару нарушений трудовой дисциплины за месяц, и турнуть по тридцать третьей статье. А так получишь полный расчет, да еще и компенсацию за неиспользованный отпуск. Так что подавай заявление, отрабатывай, как положено, две недели и приходи с трудовой книжкой.

Что-то меня толкнуло — не то интуиция, не то излишняя подозрительность, но только вместо того, чтобы минут двадцать прогуляться после тренировки, я решила проехать четыре остановки на автобусе. Или пять? Неважно. Важно, что автобус был подан, что называется прямо для меня. Я проходила мимо остановки, и он как раз остановился и открыл двери. Ну и я, неожиданно для себя, повернулась и запрыгнула на подножку. Поднялась в салон, уселась на сиденье и чуточку расслабилась: уж в автобусе-то меня точно не тронут.

Впереди меня сидели две бабульки и ожесточенно о чем-то спорили.

— Да ерунда все это! — говорила одна. — Антинаучная и вообще. Чушь.

— Да мне сноха рассказывала, — кипятилась другая, — она своими глазами видела. У нее сегодня суд был с ЖЭКом за какой-то там ремонт, и вот она ждала, когда дело начнется, как вдруг из зала заседаний голос раздался: "Изыди, Сатана!" Тоненький такой, детский. А потом дверь отворилась и выскочил оттуда сам диавол. Как есть — с рогами и хвостом. И серой от него разило почище, чем от химзавода. А следом выходит девочка, вся в белом и светится как ангел небесный, и демону тому снова говорит: "Изыди!" Взбрыкнул монстр, ударил копытом, и в дыму серном провалился к себе в преисподнюю.

Бабка трижды истово перекрестилась, а мне стало как-то нехорошо. Я прямо даже не знала, плакать или смеяться. Что господин Райхерт за самого Сатану сошел — это ему, конечно, польстили. Он так, мелкий бес и не более того. Правда, разило от него знатно, но отнюдь не серой. А вот что меня в святые записали, да еще цвет радикально переменили, это вообще из ряда вон. Ну сами подумайте, какой из меня ангел? Вообще говоря, про засранцев — это я сгоряча брякнула. И эффект, судя по бабкиным словам, вышел очень даже неслабый. Но обнаружилась и обратная сторона: неделя поноса — это жуткое обезвоживание организма. Как бы эта сладкая парочка не загнулась к концу назначенного им срока наказания, а то могут и компетентные органы заинтересоваться. Я, конечно, могу развеять свою магическую поделку, но для этого мне нужно будет оказаться рядом, увидеть ее, почувствовать. А видеть эти рожи, что одну, что другую, мне не хочется вот ну нисколечко. Может, потом, если сами придут, да и тогда еще подумаю. И уж точно — никаких добрых дел авансом. Деньги, как говорится, вперед.