Сферы влияния (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 102

Вдали заухала сова, и этот звук естественно вплёлся в окружающую тишину.

Дождь стал сильнее, влажные капли ударили по голым рукам, Гермиона вздрогнула — и проснулась.

Рядом сидела сова Невилла и ухала, настойчиво требуя ответа. Голова была тяжёлой, как всегда после такого короткого неглубокого сна. Гермиона протёрла глаза, которые щипало, словно в них насыпали песку, взяла чистый лист и быстро написала:

«Невилл, здравствуй! Я рада, что вы не наделали глупостей. Твоя подруга, — она обвела это слово, — Гермиона Грейнджер». Сунула бумагу сове в клюв, выпустила птицу в окно и вернулась в спальню, где заснула, едва её голова коснулась подушки.

Больше ей ничего не снилось.

Примечание:

1. Торнфильд-холл — дом мистера Рочестера из романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Торнфильд — сначала цветущий, а потом сожжённый, — один из самых ярких образов произведения.

Если ночь была нереальной, призрачной, полной видений и сомнений, то день встретил Гермиону гудящей головой и ворохом проблем настолько материально-банальных, что и о снах, и о Майкрофте Холмсе думать стало некогда, равно как и о политических проблемах магической Британии.

Передышка, данная мистером Кто, закончилась, и к девяти утра Гермиона прибыла на свое рабочее место, чтобы продолжить исследование. Только прежнего азарта не было — казалось, что после смерти Джейн проблема потеряла значение. Какой смысл что-то искать, если Джейн мертва?

К счастью, у Гермионы всегда было то, что позволяло выполнять работу точно в срок и с максимальным результатом — самодисциплина. Поэтому, сдвинув все постороннее в сторону, она погрузилась в таблицы и схемы, попутно отмечая, что так и не забрала у Майкрофта книгу на персидском.

Впрочем, едва ли в ней было хоть что-то полезное.

Она не отрывалась от записей до тех пор, пока дверь ее кабинета не распахнулась, впуская мистера Кто с вечной наклеенной улыбкой и двумя сэндвичами на тарелке и словами: «Обед».

Он уселся на стол, поболтал ногой в лакированном ботинке и чем-то напомнив отсутствием манер Шерлока Холмса, порассуждал о погоде, и только когда сэндвичи были съедены, сообщил, обрывая сам себя на середине фразы о том, что снег в этом году выпал рано:

— Птички-невелички притащили мне интересные сведения, мисс Ата, — зажмурился от удовольствия и повторил: — Очень интересные.

«Птичками-невеличками», «мудрыми воронами», «помойными крысами» и ещё десятком иносказательных имен мистер Кто называл агентурную сеть Министерства, не имеющую отношения к Отделу тайн, но поставлявшую ему информацию из мира волшебников и магглов — не очень обширную, но хотя бы достоверную.

— Если это второй обскур, мистер Кто, — заметила Гермиона ровно, — то я увольняюсь.

Мистер Кто засмеялся и даже задрыгал ногой.

— Как будто я приму ваше заявление, драгоценная мисс Ата. Ни за какие блага в жизни. Но вам и не придется трудиться и писать его — никакого обскура. Всего лишь маленькие волшебники, которые так и не пошли в Хогвартс. Вопрос — почему? Вам не любопытно?

Брук.

Никакой окклюментный щит не защитил бы ее от первой же возникшей ассоциации — Брук, который пользовался помощью так и не найденного волшебника. Но Брук был мёртв, достоверно и давно, он был прошлым и не имел к делу никакого отношения.

Не переставая улыбаться безупречной улыбкой, Гермиона спросила:

— Причём здесь я? Кажется, сыщики сидят этажом выше.

— Вы совершенно правы, мисс Ата, — закивал, уподобившись китайскому болванчику, мистер Кто, — только они, тупицы эдакие, совершенно бесполезны. Говорят, что все следы зачищены. Мне нужны ваши феноменальные способности менталиста, ваше терпение и такт. Мы считаем, что знают об этих детях то, что нам важно узнать.

«Феноменальные способности, терпение и такт». Мистер Кто был мастером лести, грубой и неприкрытой.

— Зачем вам вообще это нужно?

Улыбка пропала с лица мистера Кто, и оно тут же сделалось похожим на бесформенную восковую массу, из которой незадачливый художник так и не вылепил подходящих черт.

— Потому что мы наблюдаем, мисс Ата, смотрим и слушаем. И кое-что слышим. Кое-что, имеющее некоторое касательство до вашей темы. Посмотрите на родителей, мисс Ата.

На её стол упал листок — адрес, имена, такие же невыразительные, как Брауны и Эвансы, координаты для портала.

Гермиона взглянула на свою таблицу, потом на листок с именами и решительно поднялась на ноги.

Зачаровать портал было делом пары минут, а вот трансфигурировать мантию в маггловскую одежду, причем не в привычный деловой костюм, появлявшийся по одному движению палочки, а во что-нибудь неброское и каждодневное, оказалось трудно. Она провозилась почти полчаса — так долго, что быстрее было бы, пожалуй, сходить домой и переодеться, — но теперь на ней были джинсы, свитер, теплая куртка с большим капюшоном и кроссовки. А волосы чуть удлинились и посветлели — просто на всякий случай.

— Портус, — произнесла она, касаясь клочка бумаги. Портал вспыхнул, ее подцепило под ребра, рвануло вверх и резко вышвырнуло за какими-то гаражами в грязный сырой проулок.

Кроссовки тут же намокли в луже подтаявшего снега, ветер дернул капюшон и насквозь прошил ледяными иглами куртку, добираясь до кожи. Гермиона выдохнула, но не рискнула накладывать водоотталкивающие или согревающие чары — это те мелочи, которые магглы могут заметить.

Выйдя из-за гаражей, Гермиона оказалась на небольшой улице, вдоль которой стояли однотипные невысокие домики с низкими оградами. Сердце кольнуло: они были очень похожи на ее родной дом.

Несмотря на раннее время — не было и пяти — на город уже спускались серые густые сумерки. Людей было немного — кто-то парковал автомобиль возле дома, кто-то шел с пакетами из магазина, трое ребят лет двенадцати-тринадцати неспешно возвращались из школы с портфелями на спинах.

Нужный ей дом номер девятнадцать оказался вторым от того места, где ее выбросил портал. В окнах дома горел свет, на деревянной двери уже висел рождественский венок.

Гермиона поднялась по ступенькам и нажала на кнопку звонка.

Раздался звонкий лай, добродушное:

— Тише, Нил, тише! — после этого дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул нестарый еще мужчина в теплом шерстяном жилете. У него были густые седые волосы, забавные бакенбарды и добрая улыбка.

— Вечер добрый, мисс. Вам чего?

— Простите, мистер Фостер, — произнесла она, припоминая фамилию, — боюсь, разговор будет достаточно долгим.

Доброжелательный взгляд в мгновение сделался подозрительным.

— Если вы что-то продаете…

— Это касается вашего сына.

Из мистера Фостера словно выпустили воздух, он сдулся, постарел на глазах, тявкающий, но пока невидимый из-за двери Нил замолк.

Гермиона вошла в дом и прошла вслед за хозяином на небольшую опрятную кухню. Нил оказался маленьким и, наверное, породистым песиком, меньше и крепче таксы, с подвижными чуткими ушами и любопытным носом. Он обнюхал Гермиону со всей тщательностью, а потом зарычал и отошел в сторону — возможно, с непривычки испугался неуловимого аромата волшебства.

— Мой сын умер десять лет назад, мисс, — сказал мистер Фостер, и, поймав направление его взгляда, Гермиона увидела на подоконнике большую фотографию: женщина и мужчина, в котором трудно было узнать нынешнего мистера Фостера, обнимали серьезного мальчика лет девяти или десяти на вид. Гермиона из документов знала, что ему едва исполнилось восемь. — Его уже ничто не касается.

Мягко коснувшись сознания мужчины, Гермиона спросила:

— Что с ним случилось?

Сознание мистера Фостера тут же выдало пропитанную болью картину: автокатастрофа, за рулем — сосед, который подвозил мальчика и своих двух дочерей из школы до дома, потом — нетронутое огнем, но потемневшее, потрескавшееся как старый фарфор лицо сына, ощущение его мягких черных волос под дрожащей ладонью, белоснежный узкий гробик в церкви, цветы у могильной плиты.