Око Баала (СИ) - Шитик Андрей - Страница 36

Мейсон вздохнул глубоко и сказал в гарнитуру радиостанции:

— Ну, что, парни, поехали, с богом, с молитвой!

Я даже поперхнулся, когда это услышал, настолько это не соответствовало сложившемуся у меня образу сержанта Рэда. Ни разу не видел, чтоб сержант хотя бы перекрестился. Кому ты здесь молиться решил в этом забытом богом и людьми месте? Разве что сатане, он может и услышит.

Да уж, чем дальше, тем страннее ведут себя люди, может здесь в воздухе что-то распыляют? А еще мне непонятно почему приказ о выдвижении отдал сержант, а не лейтенант Грабовски. У нас что, смена лидера? Карманный переворот в отдельно взятом отряде? Ничего не понятно, хотя, пожалуй, эту новость можно считать положительной — Мейсон как командир меня устраивал, в отличие от Грабовски.

Мы выехали от гостиницы, миновали здание военной администрации САСШ, госпиталь, и въехали в старый Маскат, в котором я не бывал, потому что там никто не жил уже лет двадцать. Я уже знал, что Султанат Оман не участвовал в войне Судного Дня и остался относительно цел, но население из него все равно сбежало, вслед за своим султаном, который улетел из своей столицы сразу же после того как прозвучал первый ядерный взрыв в Саудовской Аравии. И правильно сделал, потому что хоть ядерных ударов Оману и не досталось, зато последствий этих ударов султанат получил сполна: страну просто засыпало радиоактивным песком, который принесли бури из глубин Аравийского полуострова, а следом двинулись миллионные толпы беженцев и дезертиров, которые разграбили и опустошили города и оазисы маленькой страны.

Справедливости ради надо сказать, что сбежали из Омана не все — тех немногочисленных аборигенов, которые остались жить в собственной стране, янки наградили кличкой «песчаные крысы» и почему-то ненавидели до зубовного скрежета. На мои осторожные расспросы, почему так, мне отвечали уклончиво, что-то типа: «сам увидишь». Количество странностей и несуразиц в этом гиблом месте было ненормально много, и я уже дождаться не мог, когда наконец смогу вернуться на тихий и понятный Косумель.

Город, через который мы ехали, смотрел на нас подслеповато выбитыми окнами, скалился гнилыми зубами покосившихся полуразвалившихся заборов, в общем производил очень тяжелое впечатление. В центре тоже развалин хватало, но там была жизнь, ходили люди, и ездил транспорт, а здесь только руины и песок. Мы миновали огромный комплекс зданий, некогда белый и красивый, а сейчас закопченный и полуразрушенный. Покосившийся расстрелянный указатель сообщал, что в этом здании находился королевский оперный театр Маската — туристическая достопримечательность. У меня создалось впечатление, что этот оперный театр кто-то упорно пытался взорвать, но, то ли не смог, то ли взрывчатки не хватило, так что бросил дело на полпути.

Через полчаса мы миновали международный аэропорт Омана. На взлетно-посадочной полосе рядами стояли сотни брошенных и разграбленных пассажирских авиалайнеров с логотипами Oman Air. Я только вздохнул, глядя на белоснежных красавцев, некогда летавших во все уголки земли. Мне мама рассказывала, что раньше была возможность добраться из Тобольска до Москвы за три часа — сел в аэропорту на самолет, фьють и ты уже за две тысячи километров. Ныне воздушный океан для человечества был закрыт, и это тоже стало следствием войны Судного Дня. Ядерные удары так взбаламутили атмосферу, что сначала на Ближнем Востоке, а потом и во всем мире появились так называемые лифты. Это сложное природное явление, представляющее собой сочетание нисходящих холодных потоков воздуха из стратосферы и восходящих потоков воздуха от поверхности, которые образовывали настоящие воздушные воронки с безумными перепадами давления внутри. Летательные аппараты, попавшие в такую воронку, просто разрывало на части. Потеряв десятки летательных аппаратов и тысячи жизней, человечество просто поставило на прикол весь некогда огромный воздушный флот. В мое время летали только дроны и то не высоко, да еще немногочисленные камикадзе на индивидуальных летательных аппаратах.

Сразу после аэропорта шоссе вильнуло на запад и уперлось в блокпост, брат-близнец того блокпоста на котором мы провели веселую ночку в Салале. Пулеметный ствол из гнезда на крыше уставился точно на нас, и я почувствовал себя неуютно. Дорога была перегорожена откатным шлагбаумом. Разнообразия ради на этом блокпосте стояли не дятлы, а бойцы из ЧВК «Ворон». Мейсон и Марк отчего-то напряглись, а когда я спросил отчего, оказалось, что вороны с коронными что-то там не поделили давным-давно и теперь враждуют.

— Могут быть проблемы? — поинтересовался я.

— Да не должны, по идее, — неуверенно сказал Мейсон, — Но на всякий случай будь готов.

— Всегда готов! — присказкой пионеров ответил я, потянулся было за автоматом, но потом подумал, что это будет выглядеть слишком вызывающе и оставил его стоять в креплениях.

Из блокпоста развязной походкой вышел боец в брюках, камуфляжной майке и круглых очках-консервах и лениво взмахнул рукой, показывая на обочину — причаливай, мол. Мы свернули на обочину и остановились. Боец, жуя жвачку вразвалку подошел к машине. Мейсон опустил стекло, вытянул из кармана на двери пачку документов.

— Кто такие, куда едете? — невнятно из-за жвачки спросил ворон, — Опа, коронные! Ну и хуле вы здесь забыли, пижоны?

— Спасательная экспедиция в зону отчуждения, — индифферентно ответил сержант, — С комендатурой все согласовано, вот путевой лист.

— Спасательная экспедиция? — рассмеялся боец, обдавая нас ароматом чеснока и ментола, — На этих тарантасах? И в количестве семи рыл?! Придурки, вас самих потом спасать придется! Хотя, скатертью дорога — по вам точно плакать не будем!

И, посмеиваясь, пошел откатывать шлагбаум. Мейсон кинул документы на приборную панель, газанул и маленькая колонна покатила мимо блокпоста дальше на северо-запад. Я обратил внимание на большой щит, установленный на дороге. Надпись на нем гласила: «Внимание! Дальше начинается зона радиоактивного заражения местности!»

— Внимание, всем надеть респираторы! — услышал я в гарнитуре голос лейтенанта Грабовски, — Если конечно не хотите лечить потом лучевую болезнь!

Мы споро натянули респираторы со сменными фильтрами. Основную опасность в этой местности представляли облака радиоактивной пыли, которые ветер разносил по всему региону. В принципе респиратора для защиты от этой напасти хватало. Если, разумеется, не соваться в эпицентры ядерных взрывов — там вполне можно было заработать лучевую болезнь за пару-тройку часов даже будучи в герметичном скафандре. Не знаю для какой цели у нас в багажнике сложены противорадиационные костюмы, лично я в подобные места идти не соглашусь ни за какие коврижки.

С этого момента мне предстояло контролировать дорогу на предмет аномалий и возможных засад — это было обговорено заранее. Я уселся поудобнее и меньше чем за пять секунд вошел в транс. Однако рекорд! Я оглядел местность — все было чисто, никаких элетроприборов на десятки километров вокруг.

Через три часа я устал пялиться в никуда и придумал новую схему контроля дороги: входил в состояние сканера, осматривал все окрестности, после чего отдыхал минут пять-шесть и снова осматривался. Дорога шла вдоль побережья, погода стояла солнечная и ясная, местность просматривалась на несколько километров вперед. Вдоль дороги регулярно попадались руины — придорожные кафе, заправки и тому подобные объекты ныне брошенные. Их я проверял особенно тщательно, но пока что все было чисто, людей не было видно совсем, как и животных кстати. Я обратил внимание что вдоль моря совсем не было птиц — почему, интересно? Из-за радиации?

На первый взгляд поездка напоминала увеселительную — солнечно, тепло, море справа плещется и никого. Но это только если забыть про радиацию и про Шороха продолжающего бормотать что-то на своем тарабарском языке, в наушнике рации. Сегодня голос Ока мне показался вкрадчивым и благодушным — что это может означать? Помнится, во время атаки дезертиров Шорох шипел и плевался мне в ухо агрессивным и злым тоном.