Судьба вора (СИ) - Соломенный Илья - Страница 18
- Предыдущая
- 18/52
- Следующая
* * *
— Присаживайся.
Я выбрал место и выдвинул тяжёлый деревянный стул из-под массивной столешницы в несколько метров длиной. Оборотень принялся копаться в холодильнике. Казалось, он действительно нисколько не переживал, что я могу свинтить в любой момент.
После нашей встречи возле ресторана, Григорий по моей просьбе отпустил своего водителя, охрану, сидевшую позади, и сам повёл машину. Мы покинули пределы города и приехали в небольшой частный посёлок на берегу озера. Миновав шлагбаум, остановились у внушительного бревенчатого особняка в три этажа высотой.
Печорский, оставив машину напротив дома, пригласил меня внутрь и провёл в большую столовую. Кроме нас внутри, кажется, никого не было. Я не стал пользоваться "Различителем", не желая обидеть гостеприимного хозяина.
Вскоре на столе появилось несколько запотевших бутылок с разнообразным алкоголем, мясная, колбасная и сырная нарезки, фрукты, зелень, красная рыба, икра, малосольные огурчики, маринованные грибы и ещё много всего такого, о чём я за время своих странствий по Южной Америке успел позабыть.
— Что пьёшь? Уточнил он, поведя рукой над бутылками.
— Вообще не пью, — покачал я головой. Этот ответ не понравился хозяину дома.
— У нас тут так не принято.
— Да я уже понял. Что нибудь такое, после чего завтра не будет трещать голова.
Печорский кивнул, взял одну из запотевших бутылок, в которой плескалась прозрачная жидкость.
— Самогон? — догадался я.
— Настойка на пшенице.
Мы ударили рюмками, и я влил в себя ледяную жидкость. Затем подцепил вилкой груздь и с аппетитом закусил им.
— Мощно.
— А то, — крякнул Григорий, снова наполняя тару.
— Слишком быстро идём, господин Печорский, — заметил я, — Боюсь, такими темпами через очень короткое время я не смогу разговаривать.
— Молодёжь, — скривился он, — Слабаки.
— Просто хочу сохранить ясную голову. Вы же меня позвали не в качестве собутыльника, верно?
— Да на кой мне собутыльник, который пить не умеет? — вздохнул оборотень, поднял свою рюмку, отсалютовал мне и замахнул её.
Решив не обижать хозяина, я повторил за ним. Ладно уж, от двух стопок меня не развезёт.
— Хороший у вас дом. Сами строили?
— Конечно сам. Каждое брёвнышко, каждую свою и доску сам нарезал, вытачивал и подгонял. Но это не дом, а так, место для переговоров. Дом… Уж извини, туда я тебя не привезу.
Я понимающе кивнул.
— Ничего.
— А у тебя-то самого есть дом, парень? — неожиданно спросил Григорий.
— Нет, — покачал я головой, внезапно понимая, что это действительно так.
И самое страшное — его никогда и не было…
— Печально это, когда человек не может найти своё место под солнцем.
— Печально, согласен.
Оборотень молча наполнил рюмки и мы снова выпили. Так, Кальн, пора притормозить, а то в голове уже начало подозрительно шуметь.
— Слыхал, Москва тебе не по нутру пришлась?
— Можно сказать и так, — осторожно ответил я, — Не люблю, когда меня обманывают и используют.
— Никто не любит, — Григорий усмехнулся в бороду, — Но все на это попадаются. Да не смотри ты так на меня, парень. Если бы хотел — сдал бы тебя Детям Перуна, едва ты в городе объявился.
— Отчего же вы этого не сделали?
— Не люблю москвичей.
— Вы же были в гостях у Разумовского, на зимнем балу?
— Это не более чем формальность, — отмахнулся Григорий, — А что до того, «почему»… Ты, как я понимаю, в отношениях между кланами вообще ни в зуб ногой? Хотя чего я спрашиваю? После того, что ты натворил, это и так понятно.
— Вы о чём?
— Сначала подставил Разумовского с тем доктором-французиком, — оборотень начал загибать волосатые пальцы, — Затем предложил рискованный план с американцами, и из-за этого погибла протеже Андрея. И это я не говорю о том, как ты сбежал из-под надзора своего клана и поубивал кучу их колдунов. А теперь заставил десятки специалистов бегать по всей столице с горящими задами, пытаясь закрыть каналы с дармовой энергий.
— У вас хорошие источники.
Оборотень хрипло рассмеялся.
— Конечно хорошие, парень! Я — лидер целой семьи, и не могу позволить себе находиться в информационном вакууме. Особенно после того, через что нам пришлось пройти.
— Нам? Через что пройти? — не понял я.
— Старая это история, — вздохнул Григорий.
— Расскажите.
Печорский снова наполнил рюмки. Несмотря на высокий градус алкогольного напитка и темпов, которыми мы закидывали в себя настойку, я пока чувствовал себя превосходно. Главное — не набраться до состояния «нестояния». Оборотень, выпив, подпёр массивный подбородок своей ручищей.
— В колдовском мире не все любят оборотней, Кирилл, тебе это известно?
— Да.
— Так было всегда, но чуть больше тридцати лет назад ситуация изменилась. После десятков и сотен лет истребления и вражды, Дети Перуна и большая часть других кланов заключили соглашение. Благодаря ему оборотни получили точно такой же статус, как и любые другие колдуны.
— Я слышал об этом.
— А слышал ли ты о том, что Разумовский терпеть не может оборотней, и с очень большим трудом допустил нашу интеграцию в магический мир? Точнее, он не собирался этого делать, но захватив власть и проведя несколько реформ, Андрей создал Совет. И это, пожалуй, был его крупнейший просчёт. Думаю, он планировал создать видимость демократии и посадить туда своих марионеток, которые в дальнейшем помогли бы ему подчинить Москве и другие крупные города России, но… В какой-то момент что-то пошло не так, и некоторые карманные советники получили полноправную власть. Нам повезло, что среди них были адекватные колдуны, и полноправной тирании не случилось. Бесконечные стычки между кланами, войны за территории и Истоки, противостояние с заграничными магами — то, что в тот момент творилось в стране, очень не нравилось колдовскому сообществу, и Совет взял курс на… «Мирное» сосуществование с простецами и друг другом. Они начали сглаживать острые углы, а Разумовскому, как бы он не «любил» оборотней, пришлось заниматься более важными вещами — внешней политикой, искоренением куда более опасных, чем мы, ренегатов и многими другими вещами.
— И пока это происходило — вы зарекомендовали себя с хорошей стороны?
— Именно так. Но то, что тянулось сотни лет, нельзя исправить за десяток. Нас по-прежнему не очень рады видеть в крупных городах, а кланы не торопятся делиться территориями и знаниями. Практически никто не предлагает нам сотрудничества, но честно говоря, нас это более чем устраивает. Мы получили главное — возможность жить спокойно и не бояться, что ночью за нами придут охотники. Хотя врать не буду — регулярно находятся дураки, решающие добыть шкуру одного из нас.
— Это… — я задумался, подбирая слова, — Просто ужасно.
— Не так страшен чёрт, как его малюют. В целом, как я уже говорил, всё складывается вполне неплохо. Если бы не постоянные попытки Разумовского протолкнуть очередные законы, ограничивающие наши свободы — всё было бы ещё лучше. К счастью, мир изменился, и теперь он просто не может взять, и объявить на нас охоту.
— Почему?
— Что?
— Почему он вас так сильно не любит?
— Когда-то очень давно дикий волколак, не контролирующий свои превращения, убил его сына, — вздохнул Григорий, — Тот был совсем ещё зелёным пацаном — лет десять, или двенадцать, не помню точно. Гулял в лесу и… напоролся на одного из наших… Хотя, если честно, мы не считаем этих животных своими, и сами их истребляем, при случае. После того случая у Великого Магистра сложилось вполне определённое мнение обо всех представителях нашего вида.
— Несправедливо.
— Я могу его понять, у меня тоже есть дети. Но это не значит, что мне нравится такое положение вещей.
На этих словах стало понятно, что начинается серьёзный разговор. Время застольных бесед прошло — началось обсуждение того, зачем меня и позвал оборотень.
— Надо полагать, что я — идеальный инструмент для улучшения ваших отношений?
- Предыдущая
- 18/52
- Следующая