Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 119

— Это главное преступление, — вставил Джим.

— И у нас с вами, мистер Фоули, разговор может пойти двумя путями. Первый…

— Я буду хорошим мальчиком и сдам вам много-много плохих парней, — пропел Джим высоко, — а второй — я буду плохим мальчиком, и вы, в обход полиции и судебной системы, покажете мне двадцать пять способов британской разведки добывать информацию, — он демонстративно зевнул. — Нет, я бы попробовал второй вариант, честное слово. Но во-первых, ваши ребята, мисс Кларк, начисто лишены фантазии. Меня не заводят тупицы. А во-вторых, у меня много дел. Видите ли, мисс Кларк, у меня запланирован ужин. Через полчаса. И я собираюсь на него успеть. 

Александр не выдержал и поставил запись на паузу. Его коробило от того, что он видел и слышал. Его начинало мутить. Тон Джима, то, как он обращался с Еленой, понимание, чем всё закончится — всё это давалось очень тяжело. 

Но досмотреть было нужно. И он предпочитал разделаться с видео сегодня, пусть даже и ценой бессонной ночи, но не оставлять на завтра. Он нажал на кнопку. 

— Ужин отменяется. Давайте проверим, готовы ли вы сотрудничать. Начнём со взрыва в офисе «М-Корпорейшин».

— Не с него, — тихо произнёс Джим и посмотрел на часы. — Сейчас вам позвонят, мисс Кларк. И назовут адрес. Портленд-стрит, тридцать семь, — он сделал страшные глаза: — Бум!

Стоило ему это произнести, как действительно послышался гул виброзвонка. Не сразу, но Елена сняла трубку. После недолгого молчания сказала:

— Ясно. Держите меня в курсе. 

Джим улыбнулся:

— Проверим, сколько ещё домов я могу взорвать, мисс Кларк? Сколько улиц? Торговых центров? У нас с вами разговор может пойти по одному из двух путей, — спародировал он Елену, — Первый…

— Я вас выпущу, и никто не пострадает, — негромко закончила Елена. — А второй — взрывы продолжатся. 

— Каждый час, мисс Кларк, который я проведу здесь, мои люди будут что-то взрывать. Ночь огня, так скажут завтра на BBC, да? Если, конечно, я не взорву BBC, — он засмеялся. — Пусть ваши парни снимут наручники. 

Елена, видимо, нажала кнопку вызова, потому что почти сразу же в кабинет вернулись агенты и по её приказу освободили Джима. 

— Вы не рискнёте проверить, говорю ли я правду, мисс Кларк, — заметил Джим, когда агенты ушли, и внимательно осмотрел тонкие запястья, — не подставите под удар ещё двадцать человек. И свою карьеру, — он снова перевёл взгляд на Елену. — Попытаетесь арестовать меня — бум. Замечу, что копаете под моих людей — бум. Убьёте меня… — он рассмеялся высоким тонким смехом, — даже не будем обсуждать. Вы не отважитесь. И главное, мисс Кларк, даже не пытайтесь мешать мне играть с Александром. Я его хочу, — он поднял глаза вверх, к камере, и добавил: — Нам будет очень весело, сладкий, — потом опять посмотрел на Елену, достал из кармана галстук, повязал аккуратным узлом, улыбнулся, помахал рукой и вышел из кабинета. Заглянул, приоткрыв дверь, подмигнул и сказал: — Будьте хорошей девочкой. Кстати… 

Запись оборвалась.

Себ почувствовал, что не один в комнате, ещё до того, как окончательно проснулся. Он слышал рядом чужое дыхание. Мозг запустился вполоборота, и воспоминания о том, что было вчера, отозвались очень болезненно. Но Себ не стал обращать на них внимание и резко открыл глаза.

Джим сидел на том же стуле и в той же позе, что и накануне. Как будто провёл так всю ночь.

— С добрым утром, детка, — улыбнулся он как-то подозрительно нормально. За ночь его костюм смялся, на подбородке и щеках показалась неровная щетина. Сейчас его очень легко было принять за обычного человека. Просто приятеля, который заскочил в гости с утра пораньше.

— Вы не спали? — спросил Себ чуть хрипло. Прочистил горло.

— После встречи с ним? Это было бы ошибкой. 

И иллюзия нормальности тут же рассеялась. Стало неуютно.

 — Ты ни разу даже не пошевелился, — вдруг задумчиво сказал Джим. Слегка наклонил голову на бок. — И ни звука. Ты спишь как труп, дорогой.

Джим разглядывал его внимательно и как будто даже настороженно. У Себа мелькнула странная догадка: Джим остался, потому что думал, будто Себа будут мучить кошмары. Как они мучали бы самого Джима, возможно.

— Я вообще спокойно сплю, — ровно ответил Себ, откинул одеяло и встал. Джим ничего на это не сказал, так что Себ пошёл одеваться, достал чистую футболку и тут лопатками почувствовал колючий взгляд.

Обернулся.

Джим всё так же сидел, немного наклонив голову, но теперь смотрел (Себ поёжился) жадно. Поза стала напряжённой. Губы чуть приоткрылись.

— А ты хорош, детка, — проговорил Джим негромко.

Сосредоточившись на ровном дыхании, Себ снова повернулся к шкафу и спокойно оделся. И только потом спросил:

— Какого чёрта?

Джим визгливо, истерично расхохотался.

— Видел бы ты своё лицо, дорогой.

Он не видел. Но в целом, знал возможности своей мимики и сильно сомневался, что на его лице появилось какое-то очень уж интересное выражение. Впрочем, Джим ведь наблюдательный.

— Дурацкая шутка, — сказал он и тут услышал позади скрип.

Джим растянулся на его кровати, не удосужившись даже снять ботинки, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

— Не бойся, дорогой, — сказал он задумчиво, — я мог бы уложить тебя в постель, но не буду. Твоя девичья честь неприкосновенна.

Почесав в затылке, Себ решил, что лучше обойтись без комментариев. Будь у Джима открыты глаза, он на доступном жестовом показал бы, что думает по этому поводу. А словами — не формулировалось. Так что он просто отправился в душ — и плевать, что уже натянул чистую одежду на грязное потное тело.

Дурацкие замечания Джима, как ни странно, оказались полезны. Как будто слегка встряхнули. Но это не значило, что, закрыв глаза и встав под горячие струи воды, Себ не увидел тот взрыв и девчушку, которая продолжала смотреть в окно. Просто пережить, подождать, пока не станет легче. Оно станет, Себ знал. Но сейчас на душе было дерьмово, пусть и лучше, чем вчера. Он выспался. Удивительно здорово, учитывая, что рядом сидел (и вряд ли неподвижно) Джим. Не то, что без кошмаров — без единого смутного образа во сне.

Голова казалась всё ещё несколько пустой, зато отдохнувшей. Глаза работали как нужно, пропало жжение. Теперь только не вспоминать про взрыв и невесть сколько погибших человек, занять себя каким-нибудь делом — хоть завтраком, — и будет хорошо.

Из кухни доносился шум воды, в воздухе чувствовался запах чего-то жареного. Себ нахмурился и осторожно заглянул внутрь. Джим, нацепив поверх мятого костюма фартук, слишком ему длинный, ловко жарил панкейки.

Себ осторожно прислонился плечом к дверному косяку, наблюдая за сумасшедшей картиной. Джим коротко взглянул на него, но ничего не сказал и продолжил своё дело. И только сняв последний панкейк и поставив на стол рядом с двумя чашками и чайником чая полную тарелку, Джим спросил:

— Почему нет?

— Что — нет? — не понял Себ.

Повинуясь требовательному жесту, сел за стол, положил себе сразу четыре панкейка, разлил чай. Джим недовольно раздул ноздри и повторил вопрос:

— Почему нет? Почему ты считаешь, что я не могу готовить завтрак?

Себ даже не был уверен, что успел сформулировать эту мысль, когда бросал удивлённый взгляд. Но если задуматься, то да, он действительно был очень удивлён.

— Я не знаю, — пожал он плечами.

Джим сделал небольшой глоток чая без молока, к еде даже не прикоснулся. А вот Себ ел с удовольствием. Джим умел готовить. Как будто каждое утро жарил на завтрак чёртовы панкейки.

— Давай, скажи. А потом я отвечу на твой вопрос.

— Не знаю, правда. Просто вы… — Себ пожал плечами, — не любите пачкать руки. Во всех смыслах.

— Не люблю, — очень серьёзно согласился Джим. — Но не значит, что я не могу, — он отвёл взгляд куда-то в сторону, за спину Себа, — не всем везёт родиться изнеженными маленькими принцами, представь себе, — Себ нахмурился, пытаясь угадать, о чём и о ком он. — Не всех опекают с раннего детства, боятся, как бы деточка не ушибся и не обжёгся. Не за всеми бегают до двенадцати лет няни. И не у всех в родовом поместье штат слуг.