Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 145

Он снова закрыл глаза, пережидая приступ тошноты, сглотнул вязкую горькую слюну и понял: он не помнил, что пил вчера. Более того, немыслимо было вообразить, что он налёг на алкоголь (а судя по состоянию, это был далеко не бокал вина), пока фильм находится на постпродакшене. 

Повернувшись на бок, Александр подтянул ноги к груди и застонал вслух. Втянул носом воздух, но запаха перегара не ощутил. Снова открыв глаза, он хотел было проверить список вызовов в телефоне, но не успел. Обе его руки, так же, как и манжеты кофты, в которой он ходил вчера весь день, были испачканы в чём-то буром, засохшем коркой. 

Он отложил телефон, с трудом, борясь с сопротивлением бунтующего вестибулярного аппарата, сел на кровати, проморгался. На самой кофте тоже виднелись брызги. Он поднял взгляд, осмотрел комнату и понял, что вдохнуть-то вдохнул, а вот выдохнуть уже не может. Воздух застрял в груди. 

На полу спальни лежал обнажённый парень с рыжими волосами. Всё его тело покрывало множество кривых порезов. И ему перерезали горло. 

Воздух вышел с кашлем, который превратился в рвоту. Александр нагнулся, пока его выворачивало, а в голове долбилось: «Мёртвый. Мёртвый. Мёртвый». 

Мёртвый порезанный парень в его спальне. 

А у него на руках — кровь.

— Я убил его, — тихо проговорил Александр, глядя в глаза седому полному инспектору. Разговор записывался на диктофон, но Александра это не пугало. 

Они сидели в одной из тех комнат для допроса, которые так хорошо смотрятся в любом детективном фильме. Даже стекло вместо одной стены было — разумеется, тонированное. Возможно, с другой его стороны стоит великий сыщик и морщит лоб над загадкой… 

Александр мотнул головой, выбрасывая оттуда шаблонную картинку. 

— Как именно? — спросил инспектор Мэддок спокойно. Он выглядел как человек с хроническим недосыпом, и Александр как-то отстранённо осознавал, что и сам подкинул ему поводов для бессонницы. 

— Я не помню, — ответил Александр, — я проснулся разбитым. Понял, что у меня на руках кровь…

— Вы сразу решили, что это кровь? 

— Нет, я подумал, что у меня что-то тёмное и странное на руках и на одежде. Потом я увидел… его. Мёртвым. И мой нож рядом лежал. 

Он говорил ровно и монотонно, словно лишился возможности переживать. Отлично осознавая, что это просто ступор, вызванный шоком, он не пытался выбраться из него. Всем будет проще, если он будет отвечать на вопросы, а не биться в истерике. 

— Вы знаете Эда Стедджирса? 

— Немного. Полгода назад я планировал работать с ним над музыкой к моему новому фильму, мы даже подписали контракт и приступили к работе, но потом я отказался от его услуг и выплатил неустойку. 

— Почему? 

— Мы не совпали в творческом видении, его работа показалась мне примитивной. Я… — он сбился, протолкнул ком в горле, но продолжил: — Я требовательный режиссёр, к тому же, в этом фильме я выступаю главным инвестором, поэтому не стал продолжать с ним работу. 

Несмотря на диктофон, инспектор делал пометки в большом блокноте. Подняв взгляд от записей, он уточнил:

— Когда вы встретились с ним снова? 

— Я не встречался. Я увидел его у себя в спальне… этим утром. Уже мёртвого. 

— Он не приходил к вам вечером? 

Александр покачал головой, а потом добавил: «Нет», — для записи. 

Инспектор отодвинул блокнот, выключил диктофон, опёрся руками о стол и произнёс проникновенным тоном, вцепившись в Александра светлыми внимательными глазами под кустистыми бровями:

— Это что у нас с вами за петрушка получается, мистер Кларк? Я что-то не пойму. Вы вчера работали со своим фильмом, пили чай, потом вроде как не помните, что было, а утром у вас в спальне труп. Всё так? 

Александр кивнул. 

Мелькнула больная мысль: это всё мог организовать Джим. Он ведь обещал ему безумие. Вот оно, такое близкое, что рукой можно пощупать. 

Инспектор бросил взгляд на завибрировавший телефон и вышел. Александр остался один, закрыл глаза и попытался вытащить из памяти хоть что-то, хоть какую-то деталь из вчерашнего вечера и этой ночи. 

Чернота. 

Он ничего не помнил, а кровь Эда Стедджирса была у него на руках. 

Александр сидел, привалившись к стене, а рядом профессиональным тоном его успокаивал юрист. Конечно, Елена прислала к нему кого-то из лучших. Александр не могу вынести его твёрдого решительного баса, который гвоздями вбивался в уши, но юристу, кажется, и не требовалось его внимание. 

— Мы легко докажем, что вы никогда не притрагивались к наркотикам, мистер Кларк. И конечно, вам неоткуда было бы достать насколько специфический состав. Это явно кустарное производство, точнее узнаем после экспертизы в независимой лаборатории в Кардиффе. Мистер Кларк? 

— Простите, — Александр слабо улыбнулся, — умираю от головной боли. 

Суровый юрист улыбнулся мягче, чем можно было от него ожидать:

— Ну-ну, всё пройдёт. Мой ассистент уже обсуждает размер залога, через час-полтора вы будете свободны, а через два — уже ляжете в свою постель. 

Ни за что. Александр содрогнулся от этой перспективы. Да и юрист осознал ошибку и поправился:

— Вернее, в какую-то другую, но наверняка удобную постель. Ваш дом пока опечатан. 

— Конечно, — прошептал Александр. — Как вы считаете… — он поднял на юриста взгляд, игнорируя вспышки и пятна света перед глазами, — я мог его убить? 

— Профессиональная этика требует, чтобы я защищал только то, во что верю сам, — достойно ответил юрист, — и я верю, что вы невиновны. Вас грубо подставили, мистер Кларк, и я это докажу. 

Только один человек мог бы это сделать. И если вдруг он захочет отправить Александра за решётку… 

Что ж, на важного темноволосого юриста с лицом и голосом опереточного злодея сам Александр не поставил бы и пяти пенсов. 

Мэтт суетился на кухне, разом забыв про все разногласия. Елена стояла у окна и курила сигарету, вставленную в короткий костяной мундштук. В таком свете легко было разглядеть, что в волосах у неё пробивается седина. Ранняя. Сестрёнке ещё не исполнилось и сорока. 

Александр лежал на диване, укрытый большим пуховым одеялом, рядом на низком столике стояла кружка горячего чая, за которой притаилась Мишель. Мэтт вот-вот обещал принести мясо с овощами по-провански. 

Словно это утро, весь день в полиции — дурной сон. 

Докурив, Елена обернулась и спросила заботливо:

— Как ты, дорогой? 

— Как человек, который, возможно, совершил убийство, — тихо ответил Александр.

Елена прошла через комнату, села у него в ногах и сказала спокойно:

— Ты не совершал этого. На суде ты уже будешь просто свидетелем.

— Не надо, — устало прервал её Александр, — я не ребёнок, так что не надо меня утешать. 

— Ты не ребёнок, — тихо повторила она, — но ты напуган. Я тоже. Твой дом неплохо охраняется, но тело к тебе занесли без всяких проблем. Не думай, что я это оставлю. 

— Нет, — возразил Александр, поднимая тяжёлую голову с подушки, — ты не можешь начать охоту на него. 

Он видел боль в глазах Елены. Она привыкла защищать его. И сам он привык, что она всегда рядом, его сильная, надёждая, умная младшая сестра. 

— Я думал долго… Ему не нужно, чтобы я попал в тюрьму. Он хочет увидеть мой новый фильм, он хочет моего внимания. Так что даже если ты не шевельнёшь и пальцем, меня оправдают. Это произойдёт даже в том случае, если…

Договорить он не сумел, но Елена уловила ход его мыслей и сказала жёстко:

— Выброси это из головы. Ты не убивал Стедджерса, точка. 

— Уверена? С гарантией? — он плотно сжал губы, но они всё равно тряслись. — Я не помню, что делал ночью. У меня в крови нашли наркотик. Я мог. 

— Нет, — она встала и властно вскинула голову, — исключено. Даже не думай об этом.