Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна - Страница 163

— Себастиан Майлс, — женщина встала и протянула руку, — Рейчел Эдисон, ваш адвокат. Как давно вы под арестом? Садитесь.

У неё оказался высокий и резкий голос с визгливыми нотками.

— Мне не нужен частный солиситор, — сказал Себ, немного подумав. Он понимал, что Грег это сделал из лучших побуждений. Но ему не хотелось играть в эти игры. Адвокат тут не поможет. Они только все вместе потратят время и силы.

— Мне сообщили…

— Мисс Эдисон, я благодарен своим друзьям за помощь. Но мне не нужен адвокат.

— Себастиан, — тише и мягче произнесла она, — Грег Рассел попросил меня взять ваше дело, ради него я даже не пришлю вам потом солидный счёт. Грег сказал, что вы хороший парень, который запутался. У вас, кстати, на лице это написано.

Себ невольно ей улыбнулся. Он понятия не имел, что там у него и где написано, но раз она так говорит — возможно.

— Мисс Эдисон, — повторил он, — Грег пока просто не понимает. Его друг, хороший парень, убил сорок семь человек за два года. Чуть меньше двух человек в месяц. Почти шесть — каждый квартал. Это если считать в среднем, а на деле один раз четырнадцать человек одним выстрелом. Сработала бомба. Я не хотел, чтобы так вышло, но у меня был приказ.

— Я понимаю, — неожиданно ответила Рейчел Эдисон, и оказалось, что никаких визгливых нот в её голосе вообще нет: — Хорошо, давайте исходить из вашей версии. Грег ошибся, а вы совершили сорок семь убийств и хотите ответить за них. Тогда моя работа будет в том, чтобы на вас не повесили лишнего. Чтобы все процедуры соблюдались по закону. Чтобы вы продолжали держать связь с семьёй. У вас есть семья?

Себ присел на стол, опёрся на него руками и зажмурился. Вот теперь стало больно.

— У меня есть дочь. Ей десять. Она живёт с бабушкой… моей бывшей тёщей. И родители у меня есть.

— А где мать девочки?

— Погибла.

— Ваша дочь должна знать, что с вами всё в порядке, — сказала Рейчел Эдисон и положила небольшую ладонь Себу на плечо. — У меня тоже есть дочь, ей тринадцать. Она сошла бы с ума от беспокойства, если не могла связаться со мной. Давайте поработаем вместе, хотя бы ради… как её зовут?

— Сьюзен. А вашу?

— Хэлен.

— Хорошо, — пробормотал Себ. — И простите… миссис Эдисон?

— Мисс, всё было верно. Мы договорились?

Кажется, сила воли Себа закончилась, и он просто согласно кивнул, а потом подписал какую-то бумагу, даже не читая.

— Вот, — просто улыбнулась мисс Эдисон, — теперь я ваш официальный представитель. В моей ответственности будет сбор документов и юридические процедуры, а также передача дела барристеру для выступления в суде.

Как давно вас задержали?

— Вчера вечером, — ответил Себ, прикинув примерно. Если честно, он даже не помнил, было ли светло, когда он заходил в здание Скотланд-Ярда, — я сам сдался. 

— По закону, вас не имею права задерживать более чем на тридцать шесть часов до передачи дела в суд, — объяснила мисс Эдисон. — По особому решению возможно продление этого срока до девяноста шести часов, но в вашем случае, учитывая письменное признание, этого не требуется. Не позднее девяти утра шестого июля вы должны предстать перед судом, который… — она чуть сбилась с делового тона, — ничего не решит, конечно. Дело отправят на доследование. Вас определят в камеру предварительного содержания в городской тюрьме. После этого у полиции будет восемь дней, чтобы собрать улики и подготовить дело. Если они не справятся, потребуется получить разрешение суда на продление постановления о заключении под арест. Максимальный срок, который может пройти до окончательного разбирательства…

— Семьдесят дней. Сто двенадцать — в особых случаях и по решению суда, — вздохнул Себ. — Я планировал стать полицейским. Учил это всё.

— Славно, — улыбнулась мисс Эдисон. — Я буду настаивать на том, чтобы суд состоялся завтра. И чтобы к вам был приставлен офицер по надзору. Вы ели сегодня что-нибудь?

— Вчера ел. Сэндвичи. Я не голодный.

— Тем не менее, вы должны иметь возможность есть трижды в день. Я…

— Мисс Эдисон. Мы можем лучше закончить разговор с инспектором Меддоком? Я бы не хотел откладывать.

Похоже, эта идея не очень нравилась мисс Эдисон, но всё-таки она согласилась и пообещала организовать встречу с инспектором. И всё продолжилось. Почти так же, только иногда мисс Эдисон пыталась его перебить.

— Давайте к Джиму Фоули, — объявил Грегсон, явно недовольный чем-то, — что там с ним и как?

— Получив приглашение от Клауса Джордана, я не знал, на кого буду работать.

— То есть он ввёл вас в заблуждение? — резким деловым тоном спросила мисс Эдисон.

— Нет. Я просто не знал имени босса. Мне было… всё равно. Мы заключили фиктивный договор, чтобы у меня была официальная должность в законной фирме — «М-Корпорейшн». Позднее мой босс имитировал свою смерть, но это не помешало ему вести дела… в чём бы они не заключались.

— То есть в суть его деятельности вы не были посвящены? — уточнила мисс Эдисон. 

— Я выполнял приказы. 

Себ продолжал говорить. Про мисс Перси.

Ночь, кровь, которая проступала сквозь асфальт, превращая Лондон в разрушенный бомбёжками Катар. Боль в боку, где давно зажил шрам. Драка. Себ помнил это всё в таких деталях, о которых даже и не подозревал. Но они не интересовали инспектора Мэддока, поэтому он пропустил их, перейдя сразу к следующему выстрелу.

Они смешивались в голове. Однотипные задания сливались вместе, но Себ расцеплял их, преодолевая внутреннее сопротивление. Там, где он не знал имён, добавлял внешность. Описание квартир и офисов.

— Джим Фоули был одержим режиссёром по имени Александр Кларк, — в какой-то момент добавил Себ. 

Мэддок поставил диктофон на паузу и сказал отрывисто: 

— На сегодня достаточно, вас проводят в камеру. 

— Двадцать минут с моим подзащитным, после я обсужу с вами условия передачи дела в суд, — потребовала мисс Эдисон. Когда Мэддок захлопнул дверь, она спросила: 

— Почему вы пришли в полицию? Почему сейчас? 

— Джима Фоули больше нет, — честно ответил Себ.

— Вы боялись его? 

Себ покачал головой. 

— Да, мистер Майлс, — вздохнула мисс Эдисон, — вы мне не помогаете.

— Я не хочу, — пожал он плечами. — Я сам пришёл сдаваться полиции. Говорю правду.

— Сейчас вас отвезут к месту предварительного заключения. Дайте мне телефон ваших родителей или тёщи, я свяжусь с ними, чтобы вам привезли одежду и смену белья, — она чуть наморщила нос, — рекомендую использовать её по назначению.

— Простите…

— Пустяки, — она снова вернулась к деловому тону, — завтра утром я приеду к вам, и мы обсудим линию защиты. И будет известно время суда. Но пока у вас одна задача.

— Переодеться? — спросил он с улыбкой.

Она улыбнулась:

— Две. Ещё выспаться. У нас много работы впереди.

— Я не пойму одного… — сказал он задумчиво. — Я тут, сидя рядом с вами, рассказывал, как убил сорок семь человек. Ну, ладно, положим, первый десяток вы пропустили, но суть не меняется. И вы ещё со мной шутите?

Он сам испытывал по отношению к себе что-то вроде отвращения. Но сказать, что это именно за чувство, не мог.

— Во-первых, — строго сказала мисс Эдисон, — юмор — это профессиональная защита от стрессовых ситуаций. Очень помогает, рекомендую. А во-вторых, — её голос смягчился, — пока я больше верю Грегу, чем вам. Вы хороший парень.

Себ решил, что у него нет желания спорить с ней.

Александр подозревал, что эта картина останется с ним навсегда. Она не пугала, не ужасала, просто оставалась под веками, вспыхивала всякий раз, как он закрывал глаза: красная светлая кровь, которая кажется темнее на асфальте, и крупные зелёные осколки, блещущие в этой крови. Зелёное глянцевое в текучем красном. Он не хотел бы помнить эту картину. И ещё больше он не хотел находить в ней красоту, потому что единственный, кто мог бы её оценить, перестал существовать.