Дочь Водяного (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 25

По поводу слияния трех рек и ловушки для молнии Михаил особых вопросов не имел, а вот насчет ключей решил уточнить. Родников на земном шаре много. Как понять, какие из них заветные?

— Положим, три ключа только в тонких мирах текут, — пояснил Водяной. — Ключ с Живой водой, ключ с Мертвой водой и Одолень-ключ, вода из которого, как и ваша мордовская ведь-пря, исцеляет любые болезни.

— А остальные четыре?

— А это истоки великих земных рек с четырех частей света. Песок с моих ключей тебе, так уж и быть, Лана принесет, ну а земные ты как-нибудь сам добудешь.

Ох, и пришлось Михаилу поломать голову над поиском четырех ключей. Еще из школьного курса географии он помнил, откуда берут начало Волга и Янцзы. Но также знал, что право называться истоком Амазонки оспаривают реки Мараньон, Апачет и Укаяли, а истоком Нила вообще считается озеро Виктория.

В деревню Волговерхье * они ездили всей семьей и с упоением фотографировали у знаменитого на всю страну ключа маленького Левушку. В воюющую Уганду Михаил летал сам. Редакции требовался горячий материал, а очереди из желающих лезть под бомбежки суданской авиации, конечно же, не выстраивалось. После гибели Анатолия Тихоновича в их редакции Михаил оставался единственным военным корреспондентом. До истока Янцзы на Тибете по заданию центрального канала, куда его после Балкан все-таки взяли, добрался Роман Коржин. А в высокогорных районах Перу проводил исследования один из коллег Андрея Мудрицкого.

Место у слияния трех рек возле крупного месторождения железной руды, притягивающего сильные грозы, отыскалось в относительной близости от Наукограда. А самородный кварц для отливки зеркала привез служивший в Магадане Артем Соколов.

Михаил счел это добрым знаком. Все-таки Артем, как и Вера, принадлежал к Верхнему миру. Природа предка-Финиста помимо власти над огнем, который во время обстрелов Артем от товарищей нередко без всякой дудочки отводил, наградила его нравом неравнодушным, но слишком горячим. И если на войне этого жара хватало, чтобы воодушевить не только подчиненных, но и совершенно незнакомых людей, вроде заезжего столичного корреспондента, то в мирной жизни он чаще мешал, особенно в отношениях с начальством. Не имея влиятельных друзей и связей, Соколов вместе с женой и сыном-первоклассником мыкался по гарнизонам без особых перспектив, но прогибаться перед кем-либо так и не научился.

Взять в поездку на Север кварц и фульгурит Михаила убедил дед Овтай, и Дархан счел этот совет разумным.

— Уж куда-куда, а во владения Күөх Боллох Тойона эхеле тебе добраться поможет! — усмехнулся Дархан, провожая ученика к памятному речному откосу.

Как и предвидели старожилы, мамонта сохранить не удалось. Пока Михаил в мохнатой шкуре бродил по доисторическим просторам, река полностью размыла берег, и гостя из прошлого унесло на глубину мощным течением. Так что фотографии и Верины зарисовки оказались единственными свидетельствами утраченной находки.

В том месте, где в вечной мерзлоте, словно в насмешку над приехавшими с Николаем учеными, оставались следы шерсти и несколько костей, образовался мощный водоворот между мирами. Михаилу даже почти не пришлось прибегать к помощи дудочки, чтобы этот лаз сделать проходимым.

О том, куда и каким образом он направляется, Вере Михаил поведать не смог. Но по дороге к берегу реки, когда в стойбище еще все спали или делали вид, возле входа в жилище старого шамана Михаил ощутил какое-то движение и даже разглядел знакомую прядь светлых волос.

Предстоящего ему путешествия Михаил, конечно, не боялся, но все же как-то переживал. Все-таки избушка деда Овтая, откуда он прежде заходил в тонкие миры, выглядела привычной, если не сказать — родной. Да и в лесах Слави за Молочной рекой зловредной нежити почти не водилось. В нынешнем путешествии его еще смущало то, что граница между мирами шла фактически по воде. Вдруг этот сакральный топос его не примет? Михаилу же требовалось перенестись туда не только духовно.

— А тебя не удивило, что симург и эхеле защитили от холода и твою душу, и тело? — насмешливо фыркнул угадавший причину его волнения Дархан. — Да и лихорадку от твоего сына духи отгоняли не только в тонких мирах. Что же касается Күөх Боллох Тойона, то, если я правильно понимаю, он первый заинтересован в том, чтобы тебе помочь.

Хозяина вод и подателя рыбных богатств в здешних краях уважительно именовали Господин Сине-зеленый Бугор. К людям он приходил в образе добродушного старика, одетого в рыбью чешую или сети, с волосами и бородой из водорослей. Существовало поверье: нельзя ронять в реку железные вещи из страха поранить духа-хозяина воды. За упавшей лопатой, случалось, ныряли даже в прорубь, чтобы скорее достать и принести Күөх Боллох Тойону извинения.

Михаил из снаряжения имел только мешок с кварцем и хрупкий фульгурит, да и в воду нырять не собирался. Едва подойдя к откосу и поднеся к губам прадедову дудочку, на которую Дархан смотрел со снисходительным любопытством, он вместе со скарбом непостижимым образом оказался на спине плывущего по руслу подземной реки эхеле.

В сказаниях тюрков и монголов хозяева вод жили в юртах или чумах и владели обширными пастбищами, на которых пасли бесчисленные стада отменно резвых водяных восьминогих оленей или коней. Михаил пастбищ не видел и коней не встречал. Да и косяки рыб, которые, согласно традиционным представлениям, выгуливали на речных просторах славянский Водяной и мордовский Ведятя *, тоже на пути ему не попадались. Он вообще не мог описать ту подвижную, текучую субстанцию, которая их окружала. Вероятно, эхеле срезал путь сквозь сумрачные коридоры междумирья, где пространство и время подчинены неклассическим законам экзотической материи, как в червоточинах или черных дырах.

Порождения Нави пытались преградить им путь. Дух-помощник издавал оглушительный трубный глас и начинал энергично работать бивнями. Если противник не сдавался, он поднимался на дыбы, хлестал кого-то хоботом, разбрызгивая черную слизь, словно зверь Индрик, расчищающий от скверны протоки подземных ключей. Временами на помощь приходил и дух верхнего мира Семаргл. Тьму озаряло сияние огненных крыл, и она с обиженным воем и шипением отступала, распространяя запах паленой псины.

Михаил, непостижимым образом удерживаясь на мохнатой спине, продолжал играть на дудочке, не задаваясь вопросом, как удается не только извлекать музыкальные звуки, но и просто дышать.

Он не пытался оспаривать славу Вайнемёйнена * или Садко, но, неожиданно вынырнув посреди лесного озера, почти не удивился. Окружающий пейзаж напоминал даже не разбавленную березняками светлохвойную тайгу, а самый что ни на есть типичный смешанный лес Средней Полосы, если не считать мирно пасущегося мамонта и разлегшегося на лугу Семаргла. Эхеле за время пути, видимо, потратил кучу сил, и теперь восполнял их, объедая траву и с удовольствием обрывая ветви берез и елок.

— Ишь, прожорливого какого привел! — раздался с берега знакомый ворчливый голос. — На такого духа и корма не напасешься!

В своих владениях Водяной предстал в истинном обличии, напоминая одновременно гигантскую ящерицу и старую жабу. Михаил только подивился, почему сестры Ланы, русалки или ведявы *, даже в тонких мирах сохраняют пленительную грацию и красоту? Или это они гостя отца по привычке прельщали, рассевшись на ветвях и расчесывая волосы? И на что только рассчитывали? Хорошо хоть ни одна не додумалась скинуть рубаху. * На эту немудрящую уловку и в старые времена в мордовских селах велись лишь самые неопытные сосунки. А Михаил ласки Веры бы сейчас не променял на поцелуи ни одной из водяных дев.