Отпусти меня 2 (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 3

— Зачем вы тогда живете вместе?

— По желанию Романа Константиновича, — иронизирует женщина. — Он у нас, знаешь ли, любит ломать и собирать женщин.

— Ничего не понимаю, — мотаю головой.

— Да не нужно тебе это понимать, — вздыхает Марина. — Ты пей чай, ешь мед и набирайся сил.

Нахожу взглядом на стене часы. Уже полчетвертого.

Выпиваю чай, лекарства и вновь ложусь в кровать, заставляя себя уснуть. Марина уходит. Тишина. Только слышен лай собак за окном. Боже, какие у Калинина страшные, большие собаки. Я видела их вчера ночью. Как волки.

Вот тебе, Лизка, и взрослые, серьёзные мужчины.

Нравится?

Дура…

Не помню, как вновь провалилась в сон. Но это даже к лучшему, так время идет быстрее.

Мне снилось, что я плыву в холодной воде. Воды так много, берегов совсем не видно. Словно я посреди океана во время шторма. Накрывает волнами, соленая вода режет глаза, дышать нечем. Плыву, плыву, плыву, а конца и края большой воде нет. Захлёбываюсь, теряя силы, и вот когда накрывает и я начинаю идти ко дну, меня словно выталкивает в реальность.

Резко просыпаюсь, хватаю воздух, закашливаюсь. Дышу.

За окном темно. В комнате полумрак. Поворачиваю голову к источнику тусклого света и сглатываю боль в горле. Горит прикроватный светильник. А немного дальше, в кресле, сидит Калинин. Уставший, но в идеально выглаженной черной рубашке с распахнутым воротом. В руках у него чашка, пахнет свежим кофе.

— Как ты себя чувствуешь? — так спокойно спрашивает он.

— Нормально, — хриплю я. Горло по-прежнему болит. Слабость, но температуры я не ощущаю. — Верни мне мой телефон, пожалуйста, — прошу его.

— Говорят, ты ничего не ела сегодня. Поужинаем? — игнорирует мои просьбы.

— Я не хочу, — это не каприз и не обида. Я, правда, не хочу.

— Чего ты хочешь? — голос у него пугающе спокоен и безэмоционален.

— Я домой хочу.

— Ты дома.

ГЛАВА 3

Елизавета

— Роман… — выдыхаю я. — Пожалуйста, просто отпусти меня домой. К маме. Я больше сюда не вернусь. Ну зачем тебе я? — почти молю. Сажусь на кровати, облокачиваюсь на спинку.

— Зачем? — задумчиво повторяет за мной, прокручивая чашку. — Планы не поменялись. Брак, семья, ребенок. Ты получаешь фамилию, финансовую стабильность, обеспеченность, возможности и мою заботу. Думаю, это выгодное предложение для нас обоих.

Горько усмехаюсь, качая головой.

— Ты всерьез думаешь, что можно все это купить? Нет, я не спорю, наверное, можно. Думаю, много девушек будут рады тебе это дать. Но… не я.

— Думаю, ты права, но я хочу именно тебя. Попробуй посмотреть на это с другой стороны, отметая никому не нужные чувства и сантименты, с прагматичной точки зрения. Браки, основанные на чувствах и спонтанных порывах, недолговечны. Со временем все улетучивается и начинается рутина. Эмоции поглощаются однообразием и бытовухой. Браки по расчету самые крепкие. Разум партнёров не затуманен любовью, поэтому они могут оценить достоинства и недостатки друг друга, — спокойно и цинично рассуждает Роман.

— Я так не могу. Не могу и не хочу… — мотаю головой в надежде достучаться до этого холодного мужчины. — Мне противно от того, что во мне видят выгоду. И тошно от того, что ты рассуждаешь о правильности таких отношений, одновременно имеешь любовницу.

— Все дело в Валерии? — скептически выгибает брови, вглядываясь мне в глаза. — Я взрослый мужчина, и у меня есть потребности. Но если ты готова заменить Валерию, то я исключу ее.

— Роман… — вновь выдыхаю, не зная, что ответить. Насколько у него все просто, мы словно разговариваем на разных языках.

Повисает пауза.

Закрываю глаза, потому что не могу выдержать его внимательного взгляда. Слышу, как он ставит чашку на тумбу и поднимается с кресла. Несколько шагов в мою сторону, шуршание его идеальной рубашки, холодный запах парфюма врывается в легкие… Задерживаю дыхание. Сердце начинает колотиться от его близости. Сглатываю.

— Открой глаза, — понижает тон. А я не могу. Я не хочу. Чувствую, как его горячее дыхание обжигает лицо.

— Не надо, — шепотом прошу я.

— Елизавета, — выдыхает мне в губы. — Такая чистая, красивая девочка. — Чувствую, как его сильные пальцы обхватывают мой подбородок. — Скажи мне «да», доверься, и все у нас будет хорошо, — голос вкрадчивый, бархатный.

Зажмуриваюсь еще больше. Страшно. Мы одни в его доме, в спальне, и он может сделать со мной, что захочет. Его рука спускается на мою шею. Поглаживает там, где трепещет пульс.

— Я не мальчишка. Мне достаточно одной постоянной женщины, — его голос немного проседает, словно тоже простужен. Сильная рука спускается ниже, дергаюсь, распахивая глаза, когда Роман начинает расстегивать пуговки пижамы. — Тихо, — голос низкий, тон приказной.

Я в каком-то ступоре смотрю, как он раздевает меня, расстегивая последние пуговицы. Меня словно сковало. Еще никогда он не был так волен, еще никогда ни один мужчина меня не раздевал. И я ненавижу его и себя за то, что, несмотря на страх и отвращение, мое дыхание учащается и так по-новому тянет внизу живота.

— Вот так, видишь, какая ты отзывчивая. Зачем сопротивляться? — распахивает пижаму, обнажая грудь. Мои руки взлетают вверх, пытаюсь прикрыться, но он ловит их, удерживая. Соски моментально наливаются от прохлады, по коже прокатываются мурашки, а щеки начинают гореть от стыда. — Такая настоящая, натуральная девочка.

Прикасается пальцами к ключицам, обрисовывая, ведет ниже к груди, и я вновь пытаюсь прикрыться и запахнуть пижаму.

— Елизавета! — повышает голос. И мои руки безвольно повисают. Вновь зажмуриваюсь, когда его пальца обводят мои соски. Потому что мне страшно и хорошо одновременно, потому что моему телу нравится, оно горит, и тянет приятной истомой, хочется выгнуться, чтобы получить больше ласки, хочется с силой сжать ноги и кусать губы. А еще хочется рыдать.

Всхлипываю, когда он сжимает сосок пальцами и немного вытягивает. Слезы щиплют глаза. Потому что это все ненормально. Внутри поднимается злость, и, когда пальцы Романа обжигают другой сосок, я выставляю руки и со всей силы отталкиваю мужчину от себя.

— Не надо! Я не хочу. Не трогай! — пытаюсь кричать и морщусь от боли в горле. Быстро запахиваю пижаму, обнимая себя руками. Мне нужно бежать от этого мужчины, иначе я стану такой же бездушной и извращенной. Роман отступает, проходится по комнате и останавливается возле окна спиной ко мне. — Отпусти меня, — молю я, пытаюсь бороться со слезами. — Я не могу так… по расчету. Ну не могу!

— Нет, — бездушно отрезает мужчина. Калинину чужды жалость и сострадание.

— Я твоя собственность?

— А как ты хотела? — иронично усмехается, разворачивается ко мне. От его улыбки мороз по коже. — Думала, все, что я тебе даю, просто так? — обводит руками комнату.

— Я думала, это… — не договариваю. Калинин не знает, что такое любовь. Сплошной расчет, цинизм и холодный разум. — Я уже ничего не хочу… — отхожу от него подальше.

— Ты будешь рядом делать все, что я пожелаю, пока не перестану нуждаться в твоих услугах, — отрезает, словно я его собачонка. — Мы уже помолвлены! Я заявил о тебе общественности. Очередной раздутый скандал мне не нужен.

Впервые слышу в его голосе эмоции. Но вот только сейчас они мне не нравятся. Он зол и категоричен.

— Не буду, — обессилено вздыхаю, скатываясь на подушки.

Он вновь отворачивается к окну. Тишина. Проходит минута, две, три… Я пытаюсь восстановить дыхание и утихомирить колотящееся сердце. Пусть я дура, пусть отказываюсь от шанса в жизни. Но я не могу вот так… по расчёту и плану… Я хочу по любви. Эгоистично хочу, чтобы меня любили! И хочу отдавать всю себя тому, кто меня любит, а не рассчитывает всю мою жизнь на бумаге! Все эти игры сильных мира сего не для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я тут на досуге изучил твое досье, — вдруг произносит он. — Нужно было знать, на ком собираюсь жениться.