Лягушачий король - Михалкова Елена Ивановна - Страница 13

– Пока меня удивляет все. Тираж печатают в типографии, это ясно. Куда он отправляется потом? По магазинам?

– Нет, в издательство. Книги распределяются именно там.

– Тираж Варфоломеева могли развезти по магазинам за один день?

Рита даже рассмеялась.

– Нет, что ты! Такая слаженная работа бывает лишь в том случае, если речь идет об акции какого-то сверхпопулярного писателя вроде Джоан Роулинг! Насколько я знаю, мы первые получили эту книгу, больше ни в одном магазине ее пока нет.

– Значит, где-то на складе издательства томятся другие экземпляры «Песен ангелов Московской области», верно? – Илюшин упорно гнул свою линию.

Маша наконец поняла, что он имеет в виду:

– Зачем отбирать у тебя одну-единственную книгу, если завтра еще шестьсот поступит в продажу?

Несколько секунд Рита непонимающе смотрела на них, затем тяжело поднялась:

– Мне нужно позвонить.

Она подхватила испачканную сумку, едва не уронив бутыль со стола. Вскоре из соседней комнаты донесся ее взволнованный голос.

– Какой-то хмырь с непомерными амбициями решил, что мир недостоин его детища, – сказал Сергей, прищурившись. – Поступившие в продажу книги выкупил. Одну отобрал у Риты, которая ему надерзила и осмелилась оставить у себя один экземпляр. Найти его легче легкого! Сложнее доказать, что он стоит за нападением, но тоже возможно. Что тебя зацепило?

Макар не успел ответить. Рита вернулась в кухню, сжимая в руке телефон.

– Больше нет экземпляров, – озадаченно проговорила она. Маша придвинула ей стул, и Рита села, глядя перед собой с удивлением ребенка, не обнаружившего на обычном месте любимой карусели. – Совсем. Напрочь.

– Как это случилось? – быстро спросил Макар.

– Один из сотрудников склада продал какому-то мужчине все оставшиеся книги.

– Это разрешается?

– Конечно, нет! Сотруднику явно дали на лапу. Он уволился этим же днем и заявил, что не будет ничего отрабатывать. Но «Амине», в принципе, волноваться не о чем: они получили причитающееся, и не нужно развозить тираж. Будиновская, с которой я разговаривала, была скорее довольна. Хотя бухгалтерия рвет и мечет.

– Ну, знал я, что писатели больные люди, – высказался Сергей, – но чтоб настолько! А что, по-хорошему нельзя было с издателем договориться? Обязательно взятки совать сотруднику склада? Что за бред?

– Бред, вот именно, – согласилась Рита. – Я так Маше сразу и сказала. Ахинея.

Илюшин откинулся на спинку стула.

– Так-так-так… Он подчищает абсолютно все бумажные следы.

Ударение на слове «бумажные» заставило Машу встрепенуться.

– Минуточку! Но это же нелепость…

– Ну, не совсем, – возразил Макар. – Если издатель не станет допечатывать тираж, проблема решена.

– А вдруг!..

– Тогда он опять все скупит.

Бабкин уставился на них:

– Вы о чем?

– Мы живем не во времена Гоголя и Некрасова. В издательстве сохранилась электронная копия книги. Та же верстка… Да и в типографии они есть. – Макар встал и пересел на подоконник. В сумерках его худая длинноногая мальчишеская фигура казалась вырезанным из темноты силуэтом. – При желании можно напечатать хоть миллион экземпляров. Не слишком-то наш писатель осмотрителен!

Он пощелкал пальцами.

– Рита, вы можете достать мне электронную копию этой книги? Раз у вас есть связи с издательством.

Та растерянно посмотрела на Машу.

– Это несложно… Но зачем?

– Неужели не интересно, о чем этот роман? Тем более, вы пострадали непосредственно из-за него.

– Очень интересно! Но я не думала, что… – Глаза ее вдруг сверкнули вдохновенным блеском. – Черт, правда! Завтра копия будет. – Диктуй адрес почты!

Заглянув к Илюшину около полудня, Бабкин обнаружил напарника за чтением. Макар распечатал присланный Ритой с утра файл, включая обложку: «Песни ангелов Московской области», И. Варфоломеев.

– Много освоил? – осведомился Сергей.

– М-м-м… половину, – отозвался Макар, уткнувшись в страницу. Он лежал на диване, держа над собой несколько листов сразу, чтобы текст не просвечивал. – Первую половину. Второй раз.

– Что это значит?

Илюшин оторвал взгляд от книги.

– Я прочел ее всю, теперь перечитываю. Пока перечитал половину. Первую.

– Быстро ты!

– Роман не очень большой.

Пользуясь тем, что Макар занял диван, Бабкин опустился в его кресло. «Господи, хорошо-то как!» Спина, которую он сорвал в Карелии, до сих пор давала о себе знать.

– Я у тебя кресло отберу, – лениво сообщил он.

– М-м-м…

– Ты его недостоин.

– М-м-м…

– И перекрашу.

– Угу.

Все три пробных мячика, пущенных в Илюшина, не были отбиты. Сергей нахмурился. С того момента, как он появился, Макар не задал ни одного вопроса про Богуна. Макар не стал обсуждать потенциальных клиентов. По утрам, если не велось расследования, они проводили что-то вроде совещания: за что браться, кому отказать, и если отказать, то какие выбрать формулировки. Клиенты бывали разные, обидеть кое-кого из них означало нешуточно осложнить себе жизнь.

Что-то из ряда вон выходящее должно было произойти, если Макар отступил от заведенной традиции.

Бабкин начал раздражаться. Но пока он наблюдал за Илюшиным, кажется, забывшим о его существовании, раздражение сменилось беспокойством. Уйдя на кухню, он сварил кофе на двоих, вернулся и сунул чашку Макару.

Илюшин снова отстраненно угукнул, но вынужден был занять вертикальное положение. На это и был нехитрый расчет Бабкина.

– Что ты там вычитал? – помолчав, спросил он.

Макар отложил книгу и уставился в окно. Сергей даже проследил за его взглядом. Но на двадцать пятом этаже с илюшинского дивана можно было увидеть только московское небо, в котором изредка мелькали чайки, орущие так, словно созывали всадников апокалипсиса. Голуби если и залетали, то тихие. Временами среди них встречались снежно-белые, прекрасные, точно сказочные принцы. Застенчиво покакав на подоконник, они уходили, похожие на херувимов, не удержавших подопечных от греха.

– Довольно странная книга, – сказал Макар. – С одной стороны, она хорошо написана. И меня не оставляет ощущение, будто я читал что-то этого автора. Фамилия «Варфоломеев» мне точно не попадалась. Но строй предложений, характерный ритм фразы… Черт его знает! Чудится, чудится что-то знакомое. С другой стороны, сюжет вопиюще плох. Это бредни пятиклассницы, воспитанной Стасом Михайловым и пионерской дружиной.

Сергей представил и содрогнулся.

– Главный герой – мужчина, влюбленный в женщину немыслимых достоинств, – продолжал Макар, отпивая кофе. – Его любовь так сильна и прекрасна, что поднимает его до состояния ангела. В буквальном смысле: он понемногу начинает летать. Одежды белеют. Перья отрастают на лопатках.

– Гадость какая!

– Мироздание раз за разом подкидывает ему ситуации, в которых герой вынужден спасать людей. Скажем, он возвращается домой через парковку и видит, что в машине от сердечного приступа умирает девушка. Ему приходится прыгнуть во времени назад (да, он и на такое способен) и изучить протокол реанимации. Или, например, герой, работающий газовщиком, оказывается по вызову в квартире старухи, которая погибает на его глазах. Когда он пройдет все предназначенные ему испытания, то окончательно превратится в ангела и обретет взаимность.

– Подожди, это как? – озадачился Сергей. – Баба ангела полюбит?

– Не спрашивай. Герой преодолевает все трудности, и в финале женщина выходит ему навстречу, расправляет крылья за спиной, берет его за руку, и они поднимаются к облакам. В облаке – дверь с эльфийскими письменами…

– Прямо так?

– Автор упоминает мимоходом о своей любви к Толкиену, через персонажа, конечно. Герои должны что-то сделать, чтобы дверь открылась, и тогда он встает на колени и целует своей любимой руки, потому что благоговеет и преклоняется. Дверь распахивается, они уходят вдвоем в сияние, звездный путь и проч.