Его волчица. Я тебя приручу (СИ) - Невинная Яна - Страница 19

Почему-то он не хотел ее убивать сейчас, не хотел и расставаться.

После того как она удалила пули и уронила нож на пол, обреченно глядя в глаза Януша, будто готовясь принять смерть, он приказал:

– Принеси мне одежду. Мы уходим. Если не хочешь, чтобы я убил мелких выродков, пойдешь со мной. И хватит ныть!

Высокие сосны казались частоколом, устремляющимся в предрассветное небо. Три джипа пронеслись между них, вынырнув из лесной чащи, как большие черные тени. Громко работали моторы, нарушая тишину просыпающегося леса.

До домика в горах добрались быстро, не наблюдая и следа погони и задаваясь вопросом, разгадаем ли мы когда-то намерения сумасшедшего профессора.

А еще я думал о Вере. Куда она исчезла? Что случилось?

Как только разберусь с насущными проблемами, отправлюсь на ее поиски. Надо обязательно найти ее и выяснить, зачем она приехала в Польшу. Как связана с «Возрождением» и самкой оборотня. При чем тут Костя.

Все эти вопросы не давали покоя, но больше всего мучило чувство вины за то, что отпустил. Вернее, прогнал, не сказав и доброго слова. Если мы больше не увидимся, она так и будет представлять меня жутким агрессивным монстром.

А мне почему-то важно, чтобы она видела иное. Ростки надежды, как назло, не хотели гибнуть. Тайной надежды на то, что у нас есть какое-то будущее. Но прежде Веру необходимо отыскать, где бы она ни была.

Но сначала разместить новых членов группы в нашем временном пристанище.

Я выбрал это убежище по той причине, что оно было хорошо спрятано за горным склоном и между деревьями. Безопасность прежде всего. Чтобы найти тропинку к дому, нужно было остановиться загодя, пройти некоторое расстояние, ориентируясь по известным только избранным знакам, потом резко свернуть в сторону и углубиться в лесную чащу.

Мы с Михалом шли впереди и, к счастью, первыми увидели дом, сразу же поняв, что произошло нечто непредвиденное. Ужасное и непоправимое. Похолодев, быстрым взглядом оцениваю ущерб – разбитое окно, осколки на разворошенной земле, распахнутая настежь дверь.

Навстречу выскакивают перепуганные дети. Черные кудри Беллы растрепаны. Большие карие глаза остекленели от слез. Она крепко держит за руку китайского мальчика Фенга, оцепеневшего от ужаса.

Сперва испытываю облегчение при виде детей – ведь они живы, но, когда они рассказывают, что произошло в доме в отсутствие взрослых, чувствую, как от ярости удлиняются клыки и шерсть встает дыбом на загривке. Перед глазами полыхает кровавое зарево. Трясясь от ярости, как в лихорадке, наступаю на детей, и от этого зрелища они ревут пуще прежнего.

Я должен был лучше заботиться о безопасности обитателей дома! Нельзя было оставлять их в одном доме с опасным хищником! Эта фатальная ошибка стоила слишком многого! Мечусь по поляне, мысленно жаля себя хлыстом самобичевания. Но что толку… Надо прийти в себя и срочно решить, что делать дальше.

– Михал, не пускай никого в дом! – заорал я, брызгая слюной, как дикое животное. Нельзя, чтобы новые обитатели увидели то, что может их напугать. Только не в том месте, где они надеялись найти тихую гавань!

Отпихнув детей, влетаю в дверь. В мозгу вспышками взрывается боль. Убойный запах свежей крови ударяет по обонянию. Вдыхаю его жадно, чтобы как можно сильнее прочувствовать вину от содеянного.

Прекрасно осознаю, что самолично убил санитара и одну из двух девушек отряда, маленькую черноволосую красавицу-испанку Марту. Она любила танцевать, жаркое солнце и орехи кешью. И это то единственное, что я о ней знаю.

А теперь она лежит на деревянном полу с раскуроченной грудью, в луже крови, в мертвых глазах навсегда застыл непередаваемый ужас.

Тихо опустившись на колени перед ней, бережно прикрываю веками безжизненные глазницы Марты. Она любила жизнь, солнце, танцы. А я убил ее.

Не оборотень, а я. Я виноват.

Они все умрут. Один за одним. Исчезнут, словно песок, который слизывает с берега морская волна. Никто и не заметит. Будто их никогда и не было.

Так стоит ли бороться за тот жалкий отрезок жизни, что нам всем остался? Надежды нет. Или есть?

Я посмотрел в окно. Михалу, конечно же, не удалось удержать любопытных пациентов «Возрождения». Они рвутся к дому. В их глазах столько жажды жизни. Несчастные, они даже не подозревают, что их ждет.

Имею ли я право отнимать у них надежду и обрушивать правду сейчас, когда они вырвались на свободу? Опустив лицо в руки, я позволяю себе отдышаться.

А потом подхватываю Марту на руки и быстро отношу в погреб, где лежит второй труп. Не позволяя себе больше терзаться виной, накрепко закрываю дверь, намереваясь похоронить убитых ночью, а сам спешу обратно, чтобы перетащить длинный палас на кровавое пятно, прикрыв его. Странно, но теперь почти ничего не напоминает о случившемся.

Разбитое окно, прикрытое пятно крови, плачущие дети и два трупа в погребе. Возможно, жертв больше. Пропала Наташа. Дети не знали, куда она подевалась. Только сказали, что слышали звуки борьбы, когда прятались в лесу.

Уве… Я боялся входить в комнату мальчика, ожидая, что найду его мертвым. Но, когда наконец осмеливаюсь, встречаю слабую улыбку. Мальчик еще сильнее похудел, а его кожа напоминает засохший гипс. Ему нужна кровь. 

И единственная хорошая новость в том, что по крайней мере кровь мы можем ему предоставить.

Я присел на край постели, не находя слов, чтобы успокоить мальчика. В горле пересохло. Глаза защипало.

Со времени побега я не давал себе ни минуты слабины, ощущая, что эмоции внутри скапливаются, словно бурный поток перед плотиной, угрожая ее прорвать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но не сейчас. Не перед этим мальчиком, который видит во мне лидера, сильного мужчину. Теперь в моем отряде еще больше людей, пусть даже временно, но сейчас им нужен уверенный в себе лидер, знающий ответы на все вопросы, а не жалкое скулящее существо, неспособное пошевелиться от горя и найти нужные слова.

Я не имею права показать маленькому Уве, что растерян и напуган, и не представляю, как быть дальше.

Взяв его за руку, я через силу улыбнулся и пообещал:

– Скоро ты получишь лекарство и тебе станет легче. Ты будешь жить долго-долго. И обязательно вернешься к родителям. А тот, кто напал на тебя, Марту и Наташу, поплатится за это. Клянусь.

Тела закопали ночью, когда тьма поглотила окрестности и укрыла тенью заселенный под завязку дом. Среди пациентов «Возрождения» оказалось несколько женщин, что изрядно обрадовало мужчин, изголодавшихся по женскому присутствию.

– Что-то они слишком развеселились. Не к добру, – бросаю я комментарий Михалу, который точно так же, как я, мрачно наблюдает за хаотичными передвижениями людей по комнатам дома и другим помещениям – сараю, бане, гаражам. – Сказать им, что ли, что здесь не место для загородного отдыха?  

– Пусть, – решает Михал, и мысли его явно далеко. Наверняка думает о Касе, которую оставил на попечение других девушек. – Зато новые бабы приберутся в доме, наши любовью к уборке и кулинарии не очень страдали.

В самом деле, новые обитательницы общины прибрались, собрали всё, что плохо лежало, в мусорные пакеты и вынесли за дом в специально отведенное место. Обнаружив съестные припасы и алкоголь в пристройке, предложили устроить праздник.

Я хотел запретить его, но тогда пришлось бы со всеми общаться более тесно, рассказать о недопустимости праздника, к тому же при таком раскладе я как лидер сразу вызвал бы отторжение.

Сейчас как раз лучший момент, чтобы расположить к себе людей. С другой стороны, необходимо проявить твердость с первых минут, заявить о себе. И снова меня раздирало на части, противоречивые мысли туманили разум. Никто не учил быть главным, но никто и не просил выбирать эту долю. Сам вызвался, мне и держать ответ.