Забудь об этом, Варвар (СИ) - Бергер Кира - Страница 19

– У тебя все хорошо? – улыбнулся он, тактично убирая руку и продолжая внимательно рассматривать меня.

– Да, а почему ты спрашиваешь? – это было не кокетство, я действительно была удивлена.

С третьего курса, с тех самых пор, как Красноязов перевелся к нам в университет, прошел отбор в баскетбольную команду и подружился с Марком, я начала наблюдать за парнем. В конце концов это заметили все наши общие знакомые и дружно принялись обсуждать мою влюбленность, и для самого Красноязова она никогда не была чем-то удивительным. Но вот так открыто он никогда не пытался остаться со мной наедине, да еще и заговорить. Это было очень странно и, если честно, на секунду мелькнула мысль, что любоваться Степой со стороны мне нравится куда больше. Слишком уж смущало его неожиданно присутствие в зоне моего личного пространства.

– Не знаю, – пожал плечами Красноязов и обеспокоенно покачал головой: – ты просто выглядишь грустной в последнее время.

Ничего себе, так он за мной еще и наблюдает.

– Это все диплом, – отмахнулась, широко улыбаясь: – У нас весь пятый курс грустный ходит, кроме спортфака.

Даже шутку нормальную придумать не получалось, хотя обычно я никогда специально не задумывалась над такими вещами. Чувствовала себя деревянной и неуклюжей, а мысли словно устроили бунт хозяйке, разбежавшись по углам. Надеюсь, всему виной бессонная ночь и переживания.

Степан замолчал на какое-то время, и ситуация стала еще более неловкой. Я отчаянно прикусила губу и попыталась незаметно прибавить шаг, чтобы парень подстроился под него, и мы быстрее догнали друзей у гардероба. Маневр не удался. Убийственно прямолинейный Красноязов снова придержал меня за локоть и недоуменно спросил:

– Куда ты так торопишься?

– Я... – думала, что покраснеть сильнее уже нельзя, но на этот раз у меня загорелось даже шея, а в легкой блузке стало жарко, словно в теплом шерстяном свитере: – Прости, у меня просто собеседование скоро.

Стёпа явно расстроился. Перестал улыбаться и покачал головой:

– Серьезно? Жаль. Я хотел пригласить тебе посидеть в кафешке рядом с универом.

– Меня? – не смогла сдержать пораженного восклицания.

– Тебя, – просто кивнул Красноязов, вгоняя меня в состояние прострации.

– Э-э-э, – протянула, зачем-то испуганно оглядываясь. – Может... Может, в другой раз?

– Хорошо, – Стёпа кивнул, поправил ладонью красиво уложенные светлые волосы и поинтересовался: – Можно я только сейчас тебе один вопрос задам?

Я пожала плечами и неловко кивнула, а Красноязов задумчиво почесал подбородок и окончательно лишил меня понимания происходящего:

– Я видел, как ты вчера садилась в машину к тому психологу. Варь… Между вами что-то есть?

К концу дня я окончательно поняла, что схожу с ума. Когда обреченно месила грязный снег, возвращаясь домой с печально проваленного собеседования, понимала, что нахожусь одной ногой в сумасшедшем доме. В голове кипела вязкая каша из мыслей об Аласторе, Пашке, гипнозе, дипломе, собеседовании, Никитине, Тане и неожиданной ревности Красноязова. Почему вдруг все навалилось так внезапно и сразу, я не понимала и страшно раздражалась.

Когда пришла домой, Марка в квартире все еще не было. Написав сообщение брату с просьбой заскочить в магазин и купить мое любимое мороженное, я решила воспользоваться вечером в одиночестве не как вчера, издеваясь над собой, а попытаться расслабиться и забыть обо всем хотя бы на несколько часов. Сначала почти сорок минут отмокала в ванне, утопая в пышной розоватой пене с земляничным запахом и смеясь над выступлениями зарубежных комиков, потом еще полчаса танцевала под музыку в наушниках рядом с плитой, поджаривая яичницу с сыром и помидорами, а затем, поужинав, завалилась на диван с давно уже купленной книгой, до которой никак не доходили руки.

Все это время я пыталась занять чем-то мозги и, как только в голову начинали лезть мысли о насущных проблемах, осознанно выгоняла их прочь. Сделать это сложнее всего оказалось при чтении, но в конце концов мне удалось сосредоточиться на захватывающем сюжете, и я с головой ушла в книгу еще часа на полтора, пока по квартире не разнеслась трель звонка.

– Опять ключи забыл, – закатила глаза.

Отложила книгу, сунула ноги в легкие тапочки и, устало шаркая по паркету, двинулась в прихожую. Почему-то, мысль, что Марк уходил последним и никак не мог забыть ключи, настигла меня, когда я уже распахнула дверь и уставилась на пустую лестничную площадку.

– Что за черт? – пробормотала, холодея от страха.

Хотела быстрым движением захлопнуть дверь, но заметила под ногами уже знакомый желтый конверт, с крупной надписью "Аластор", которую можно было прочитать даже с высоты моего роста. Испуганно шмыгнула носом, быстро наклонилась, схватила письмо и рванула дверь на себя, запирая ее сразу на три замка. Теперь Марк снаружи не смог бы попасть в квартиру даже с ключами – третий замок отпирался только изнутри.

Несколько минут стояла, прислонившись к стене и пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, а потом дрожащими пальцами разорвала конверт. Достала небольшой белый листок и, тяжело дыша, уставилась на мелкие строчки:

"Смотри вокруг: весь мир застыл,

Все ждут твои слова признанья.

Я видел всё, я рядом был,

Во мне живут воспоминанья.

За дверью буду смирно ждать,

Пока день тот же не наступит.

Но правду будешь коль скрывать,

Мой демон душу твою купит."

Я перечитала послание несколько раз. После первого, похолодели руки и ноги, после второго нервно свело судорогой мышцу под коленкой, а после третьего в груди полыхнула ярость. Не до конца понимая, что творю, я рванула обратно к входной двери, распахнула все три замка и вылетела на лестничную клетку. Бросилась к перилам, наклонилась вниз и в темноту нижних этажей громко от души заорала:

– Дерьмовые стихи, рифмоплёт хренов! – мой истеричный крик глухим эхом разносился по пустому подъезду, и где-то на нижних этажах залаяла потревоженная собака. – Или прямо скажи, какого черта тебе надо, или отвали уже от меня!!

Я едва не рычала от отчаянной злости и уже собиралась гордо удалиться обратно в квартиру, хлопнув дверью, когда услышала тихий мужской смех, а затем быстрые тяжелые шаги. Застыла всего на мгновение, а после бросилась обратно к перилам. Вцепилась побелевшими пальцами в сталь и опасно перегнулась вниз, с ужасом замечая, как датчики движения срабатывают и включают свет на этажах ниже. Не понимая, что творю, я бросилась по лестнице следом за убегающим человеком. Я неслась, перепрыгивая по три-четыре ступеньки, и почти сразу потеряла тапочки. Бетон холодил ступни в тоненьких полосатых носках, но я не обращала внимания. Сердце бешено гремело в ушах, на виски давило, а я, задыхаясь, буквально летела вниз.

Первого этажа достигла, когда тяжелая дверь домофона уже плавно закрывалась за только что выбежавшим из подъезда человеком. Я не уверена до конца, видела ли точно, но на секунду мне примерещилась знакомая вихрастая макушка.

– Стой! – прохрипела, бросаясь вперед: – Пашка!

Не знаю, что творилось в моей голове тогда, но я вдруг поняла, что это точно он. Больше некому. И я готова была простить любые дурацкие стихи, любые способы мести, лишь бы взглянуть ему в глаза всего на секунду. Я бы тут же узнала их, не сомневаюсь, ведь они снятся мне каждую ночь, и каждое утро я просыпаюсь и вижу их, словно наяву.

– Пашка! Подожди, прошу! – голос сел, а я выскочила из подъезда, словно пробка из бутылки шампанского.

Ноги обожгла ледяная вода, но я не обратила никакого внимания. Бросилась с невысокой подъездной лестницы вперед, следом за стремительно удаляющейся темной фигурой.

– Паша! – ступня подвернулась на последней ступени, и я с визгом рухнула в месиво из растаявшего снега и грязи.

Собиралась снова вскочить, но боль вынудила рухнуть обратно. Я мгновенно промокла с ног до головы. Тело затрясло крупной дрожью, а разум с трудом соображал, что происходит. Опираясь на давно сломанную лавочку, я кое-как поднялась, и, поскакала вперед на здоровой ноге, подвернутую волоча за собой. С бордюра спрыгнула в тот момент, когда проезжающая по дороге машина резко затормозила, обдавая меня ледяными брызгами. Водитель умудрился остановится в сантиметре от меня, а я истерично взвизгнула и уперлась в капот автомобиля заледеневшими ладонями, жмурясь от яркого света фар.