Стигма ворона (СИ) - Гернар Ник - Страница 56

— Через шесть дней, говоришь?.. — проговорил Эш, усмехнувшись.

— Да как бы не раньше, — присоединился к разговору другой рабочий. — Охотники говорят, что Хозяина уже пару раз на холмах видели.

— Ну и что? — хмуро отозвался первый. — В том году вообще к воротам подошел, потоптался немного и в лес вернулся, а на кормление в срок пришел!..

Дальше их слушать Эш не стал.

Он прошел выше по улице и свернул в ту часть города, где еще никогда не бывал.

К зиккурату.

Здесь он выглядел как обычный квадратный дом с высокими узкими окнами. Никакого размаха и мощи в нем не было, и только ритуальные росписи со стороны входа указывали, что это все-таки зиккурат. А прямо за ним начиналась липовая аллея, ведущая к воротам могильника.

У входа в город мертвых стоял скучающий престарелый стражник. Слева виднелось битое плесенью убогое строение из кирпича, перед входом в которое стояли две длинные и очень широкие лавки, на одной из которых лежало завернутое в холстину и перевязанное веревками небольшое тело.

— Эй, тебе если к усыпальницам надоть — так это от аллеи направо, парень, — сказал Эшу стражник. — У нас тут трупы безродные да убивства всяческие…

— Да мне бы Магура увидеть, — сказал Эш с дружелюбной улыбкой.

— Ааа, ты к мальцу? Заходи, — стражник отворил ворота и, обернувшись к строению, неожиданно гаркнул во все горло. — Магур! К тебе приятель!.. Слышь, малый?

Покосившиеся двери мертвяцкой хлопнули, и знакомец Эша, приветственно махнув рукой, направился к своему гостю.

— Смотрю — без работы вы здесь не остаетесь? — сказал Эш, кивнув на завернутый труп.

Магур помрачнел.

— Да нет, тут — другое. Жена скорняка Умы померла. Видал ее в городе? Молодая совсем, вкусная…

Эш нахмурился.

— От чего умерла-то?..

— Забили до смерти. Она среди ночи в одной сорочке к аптекарю пришла, да так на ступенях и кончилась.

Эш вспомнил женский силуэт за занавеской и содрогнулся.

До смерти забили, значит…

— Да че там тайну делать, сам он ее и запорол! — подал голос старый стражник. — Бил он ее от ревности по-черному с того дня, как в дом свой взял. А чего бить-то? Нечего было девку молодую брать! Бабы — как земля. Ежели мочи нет вспахать, как следует — так и браться нечего.

— И что теперь будет? — спросил у старика Эш.

— А ничо не будет. Докажут если, что сам он — штраф платить скорняку придется. Отцу ее, и синьору…

— Понятно, — хмыкнул Эш.

И, словно вспомнив о чем-то важном, обернулся к Магуру.

— А я на клинок новый денег скопил. Получше, чем у тебя будет.

— Да ты че, — заулыбался молодой стражник. — А ну покажь!

Эш достал свой нож.

Магур рассмеялся.

— Прости, приятель, но тебя надурили! Это ж мутный нож Хэна! Он несколько лет назад наковал таких и потом бегал по городу, как полоумный, и пытался всем доказать, что это потемневшее говно — лучшая сталь! Кричал, что каждый из них он неделями чуть ли не кровью своей закалял — весь город хохотал над ним, а мы мальчишками, как щас помню, бегали на кузню дразнить его…

За разговором они отходили все дальше в сторону от ворот.

— … А потом этот хлам у него за медяки перекупил Инар — на перековку. Тогда-то, говорят, Хэн и запил… — весело жестикулируя, рассказывал Магур.

Негодование вместе с досадой и жалостью к кузнецу захлестнули Эша.

— Ну и дураки, — выпалил он. — Смотри внимательно, Магур — это настоящая змеиная сталь, и лучше нее если что-то и есть, то я об этом не знаю. И если это сделал Хэн, то он великий мастер. А Инар — хитрая жопа, нагревшая руки на его мастерстве и вспыльчивости…

«И на вашем невежестве» — чуть было не добавил Эш, но удержался.

Стражник рассмеялся.

— Ну, если ты чего-то не знаешь — это, знаешь, еще ничего не доказывает, кроме того, что тебя надурили на деньги! И неважно, кто это сделал, Хэн или Инар. Змеиная сталь — придумал тоже…

Зыркнув на стражника у ворот, Эш тихо проговорил.

— Дело есть. Поговорить бы.

Магур прищурился.

— Ну я понял, что ты неспроста ножичком похвалиться пришел. Через четверть часа, у зиккурата.

Эш кивнул, и, громко попрощавшись, направился прочь.

— Одного я никак не пойму, — полушепотом проговорил он себе под нос, топая к месту встречи. — Если здесь жизнь человека так дешево ценится, то почему смертники из Внутреннего круга стоят так дорого?..

«Может, вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, ты просто научишься думать? — прохрипел ворон. — В чем, по-твоему, принципиальная разница между смертниками оттуда и местными каторжниками?..»

Эш остановился.

— Посвящение акадам. Смертники из Внутреннего круга несут на себе печать Великих акад, и это нравится диким духам.

«Верно. В каждом из них содержится частица очень вкусной энергии, которой не так-то просто найти замену», — проговорил дух.

Утро звенело надвигающимся зноем, и Эш спрятался в тени деревьев, чтобы дождаться Магура.

Наконец, стражник появился возле зиккурата.

— Ну и кого тебе надо закопать? — простодушно спросил он у Эша, когда тот подошел к нему.

— Да нет, в этот раз никого закапывать не надо, — усмехнулся парень. — Мне бы поговорить кое с кем.

— А я тут при чем? — удивился Магур.

— Понимаешь, это человек… Ну, он среди привезенного «мяса».

Улыбка исчезла с лица молодого стражника. Он выразительно присвистнул.

— Ничо так у тебя желания. Какие вообще дела у тебя могут быть с кем-то из них, они ж из Внутреннего круга?..

Эш усмехнулся.

— Ты хочешь историю моей жизни узнать, или денег заработать?

Магур задумчиво почесал затылок.

— Сколько?

Эш молча подкинул на ладони монету в одну мину.

У стражника загорелись глаза.

— Что ж, дело-то хорошее… — проговорил он, не сводя глаз с монеты. — Вот только держат их в старой тюрьме, и там два караула по два человека — на входе в тюрьму и на входе в сам каменный мешок. И каждый захочет не меньше половины того, что ты мне обещал.

— Я заплачу.

Стражник опять почесался и, приблизившись к Эшу, спросил, понижая голос.

— Знаешь, где старая тюрьма?

— Нет.

— Иди сейчас воон туда, до самой стены. И двигайся вдоль нее направо. Понял? Там идти в общем-то недалеко, сам увидишь. В упор не подходи, я сам к тебе выйду и проведу.

— Хорошо, — кивнул Эш, и направился к стене.

— Эй, а деньги?! — окликнул его Магур.

— Расплачусь, когда дело сделаешь! — ответил Эш, ускоряя шаг.

Вдоль городской стены тянулись бесхозные заросли одичавшего сада. Среди старых яблонь и груш со сливами поросли молодые березы и осины, тропинки терялись в высокой тропе.

Наконец Эш увидел небольшое хмурое строение с черно-серыми каменными стенами и крошечными решетчатыми оконцами, Эш почувствовал, как мгновенно похолодели его руки.

Сейчас еще можно было остановиться.

Он понимал, что если зайдет дальше, то возврата уже не будет.

Вот только он не хотел останавливаться.

Этот город получит свою кару, а убийцы детей — возмездие.

А приговоренные к медленной и мучительной смерти под бряцанье праздничных кружек примут от его рук легкую и быструю казнь.

Конечно, это не тот поступок, которым можно гордиться. О таком никогда не рассказывают своим детям. Такое молча запивают в питейных крепкой настойкой и видят годами во сне, пока это воспоминание не вытеснят своей горечью другие.

Но никто не выигрывает войну, не запачкав рук и сапог.

Прислонившись к старой яблоне, Эш терпеливо ждал.

Магур появился не раньше чем через полчаса.

— Вот ты где! А я ищу тебя, — сказал он, возникнув перед Эшем из кустов. — Иди давай, пока начальства нет на месте. У тебя не больше двадцати минут, понял? Прежде чем говорить, отпои своего знакомого трезвяком — там у входа в углу бочка стоит. И минут через пять он оклемается маленько. И это, говорить-то ты с ним можешь по-всякому, но совсем уж до смерти не бей — они все живыми нужны.