Первым делом (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 3

— На месте этого пионерского лагеря, — сказал вдруг Виталий, когда мы наплавались и обсыхали на травке, — раньше, как говорят, другой лагерь был.

— Комсомольский? — спросил я.

— Не, исправительно-трудовой, ИТЛ сокращённо.

— И когда это было?

— Лет 30–40 назад… вон там вышки были, по углам, на них охранники сидели с автоматами, а между вышками колючая проволока была натянута. В два ряда, между рядами запретная зона, запретка то есть, её с собаками патрулировали.

— А ты-то откуда это знаешь? — спросил я.

— Дед рассказывал… он тут охранником вроде служил…

— Ну надо же, — отозвался я, — а мой дед… ну не совсем дед, а брат деда тут сидел сразу после войны. По разные стороны, короче говоря, колючей проволоки наши родственники тут обитали.

— То есть это при Сталине ещё было? — спросил Андрей.

— И при Хрущёве тоже, но недолго, — уточнил Виталий.

— И сколько народу тут сидело?

— Конкретно в этом лагере около тысячи, а так-то в округе их ещё много было, там счёт на десятки тысяч шёл.

— А за что они сидели? — задал довольно глупый вопрос Андрей.

— За то, за что и сейчас сидят, УК РСФСР можешь почитать, если забыл. А ещё плюсом к нему 58 статья такая была, её отменили при Хрущёве. За контрреволюционную деятельность.

— А, вспомнил, — произнёс Андрей, — в журнале каком-то читал — Ежов-Берия-Каганович и примкнувшие к ним лица. А чего они делали в этом лагере?

— Лес валили, его тут вокруг очень много было, а сейчас сами видите — одни поля остались.

— В общем, времена были жуткие, — попытался я разрядить обстановку, — настроения гнусные и атмосфера мерзопакостная.

— Но рыба в Каме была, — подхватил Саша. — Кстати, как в Ветлуге с рыбой дела обстоят?

— Водится, — лаконично отвечал Виталий, — караси, щуки, плотва. Даже судаков можно выловить.

— Вот и славно, — обрадовался я, — завтра поутру попробую что-нибудь поймать. Я удочку захватил. На что тут ловят, не знаешь?

— Червей накопай, не ошибёшься.

— А ещё что тут примечательного есть в вашем Варнакове? — спросил я Виталия чисто, чтобы поддержать разговор.

— Ещё старообрядцы тут имеются, — ответил он, — они же раскольники, в скитах живут.

— Что, они до сих пор живые? — удивился я, — после 70 лет советской власти?

— А вот прикинь… на левом берегу Ветлуги у них скиты. Они там полностью на автономе, в Варнаково-Макарьево выбираются в лучшем случае пару раз в год. Соль чтобы купить, спички, патроны разные. Ну ещё может чего по мелочи.

— А бабы у них там есть? — перевел стрелки на более близкий предмет Саня.

— Есть конечно, как же без баб-то, — ответил Виталий, — но только я бы тебе не советовал с ними связываться.

— Это почему же?

— Они ещё более стрёмные, чем варнаковские… и к тому же за ними братья и отцы бдят, чуть что, так ведь и жениться заставят.

Санёк сильно задумался, но больше ничего спрашивать не стал. На этом разговор о политике и варнаковских достопримечательностях сам собой заглох, мы окунулись в речку ещё разок и засобирались домой, в почти родную уже общагу. По дороге Виталик забежал ещё раз в пионерлагерь и по-быстрому договорился с вожатыми на предмет совместного ужина. А вот на нашей базе нас ждал не очень приятный сюрприз — замок из двери был выдран с корнем и висел на одной петле.

— Аборигены что ли пожаловали? — в сердцах сказал Андрей, изучая взлом. — Надо машину проверить, не добрались ли они и до неё.

Но с машиной всё оказалось в порядке, чего нельзя было сказать про наши вещи… главным молодцом оказался я — предчувствуя что-то такое, обе бутылки с разведённым спиртом вынул из рюкзака и спрятал в укромном месте. Они и уцелели, а так непрошеные гости забрали половину наших продуктов и прихватили несколько инструментов.

— Вот суки, — громко высказался Саша, — надо с этими ворюгами разобраться, а то ведь так и будут лазить до конца нашего дежурства здесь.

— Я этим займусь, — предложил Андрей, — у меня как-никак первый разряд по боксу. С тобой, Виталик, вместе съездим в деревню. А вы пока тут стол накрывайте, надо ж отметить приезд, — сказал он мне и Саше.

И они вдвоём быстро вырулили на просёлок, уходящий в Макарьево, а я начал инвентаризацию того, что осталось. Даже больше половины имевшегося нашлось, так что настроение у меня резко повысилось.

Ужин

— Знаешь, о чём я сейчас думаю? — неожиданно задал вопрос Саша.

— Точно не скажу, конечно, — ответил я, — но наверно всё-таки о бабах.

— Угадал, — смешался тот, — но не совсем в том смысле, что ты подумал, я насчёт бухла…

— Так вот оно, всё целое, — потряс я обеими бутылками с прозрачной жидкостью.

— Не будут ведь они такое крепкое пойло, ну если придут, конечно…

— Точно, — хлопнул я себя по голове, — я про это как-то не подумал… может кто-то из наших захватил вино какое?

— Это вряд ли — никто из наших вина сроду не пил.

— Тогда давай вот что сделаем, ты сиди здесь, карауль наше имущество, ну и на стол чего-нибудь поставь, а я пока в магаз смотаюсь. Я видел точку, когда мы сюда ехали, это пять минут, не больше.

— Так нет же ничего спиртного там, председатель же сказал, — уныло поведал мне Саня.

— Дорогие вина типа венгерского вермута или чешского ликёра там точно должны лежать — 9-10 рублей за некрепкий напиток тут мало кто способен выложить. Ну или хванчкара какая может залежалась, она тоже дорогая.

И я припустился в обратную сторону по сравнению с той, куда только что наш козлик умчал. Надо было подняться на пригорок, неслабый, надо признаться, пригорочек, все сорок метров в высоту, а потом в низине справа от дороги и находилась цель моего путешествия, одноэтажное кирпичное строение, выкрашенное белой краской, с лаконичным названием «Продмаг». Аборигены в количестве десятка примерно граждан стояли около входа и курили.

— Здорово, мужики, — на всякий случай поприветствовал я их.

— Мужики на зоне лес валят, — ответил мне один из них, самый плюгавенький, прищурившись и длинно сплюнув в сторону, — а мы братва.

— Извиняйте, братва, — сдал я немного назад, — сразу не признал. Есть в магазе чо?

— Ждём, должны привезти, — ответил второй абориген, в грязных резиновых сапогах. — А ты кто такой будешь, пацанчик? Обзовись.

— Звать меня Веня, погонялом пока не обзавёлся, мы из города приехали, общагу в Лядах ремонтировать.

Мне уже надоела эта беседа, поэтому продолжать я не стал, а просто развернулся и зашёл внутрь. Мне повезло, Кечкемет ценой в девять-пятьдесят пылился на самой верхней полке в углу.

— Здравствуйте, — сказал я скучающей продавщице, — а можно мне вон тут бутылочку… да-да, слева на верхней полке.

Продавщица, крепкая деревенская бабища с нахальными глазами без слов сняла эту бутылку, вытерла её от пыли передником и протянула мне.

— С тебя 9-50.

Я протянул ей червонец, она отсчитала сдачу, сопроводив её таким образом:

— Ну надо ж, два года она там стояла никому не нужная, я уж думала списывать придётся… ты кто такой-то, парень?

— Общежитие тут буду ремонтировать у вас, — ответил я и смылся, вступать в беседу с такими необъятными сельчанками себе дороже.

Скучающие аборигены у входа оценивающими взорами просканировали мою покупку (пакет или сумку какую я не догадался взять, так что всё на виду было), потом тот самый плюгавый братан бросил что-то вроде «городские, бля, шикуют бля». С ним я в переговоры вступать не стал, а быстрым шагом вернулся к нашим баранам. А там оказалось, что Андрей с Виталей уже приехали, миссия их завершилась переменными успехами, как сообщили они.

— А переменными это как? — поинтересовался я, — одна типа новость хорошая, а вторая плохая?

— Где-то так, — сказал Виталий, — инструменты мы вернули, а хавчик нет. Но председатель заверил, что это первый и последний раз, он лично проследит. А украденные продукты компенсирует своими, экологически чистыми.