Tobeus (СИ) - Тауров Илья - Страница 4

Мы не могли сесть в поезд, потому что надо было купить билет и использовать те паспорта, что отец забросил за диван, за несколько часов я уже порядком подустал идти, начал чувствовать, что обувь натирает мне ноги, но я помалкивал, потому что будто чувствовал, что стоит мне поныть и вся злость и раздражения, которые копились сегодня в этих двух людях, выльются на меня.

Но вскоре боль как рукой сняло, потому что мы подошли к стоянке на которой было множество колёсных машин, это не было какой-то особенной редкостью в нашей стране, да и в мире тоже, просто так получилось, что наш дом огибали две магнитные дороги, для машин, которые как-то ездят с помощью магнитов и электричества, я не понимал тогда, не понимаю и сейчас, поэтому даже не буду стараться здесь что-то объяснить. Ещё чуть дальше была городская железная дорога, а недалеко от дома располагался детский сад, в который я ходил, а через пару остановок школа. Из этого в принципе и состоял весь мой мир. Всё остальное я мог узнать только из всяких видео в интернете.

Кроме машин мы увидели и толпу людей, они бегали, кричали, опять были драки, но в оранжевом свете уличных фонарей это всё почему-то не вызывало у меня никаких эмоций, да и моё безразличие ко всем окружающим людям, но не машинам, подпитывалось ещё и постоянно нарастающим желанием спать. И только чтобы смотреть на эти огромные грузовики и автомобили помельче, я и пытался бороться со сном.

Отец пошёл куда-то в гущу людей, я хотел рвануть за ним, но опять капюшон и опять неизвестная сила, которая как всегда оказалась мамой, удержала меня от этого действия. Я спросил у неё куда он, а она рассказала мне, что сейчас мы поедем на машине и будем ехать до рассвета, когда приедем уже будет день, но там красиво и интересно. Больше я не задавал вопросов — я засыпал. Увидев какое-то подобие лавочки рухнул на неё. Глаза стала окутывать тьма, мне было холодно в течение пути, но сейчас внутри меня будто кто-то разжёг костёр и растекающееся по рукам и ногам тепло, убаюкивало меня ещё сильнее.

Проснулся я уже внутри чего-то, что окрашивало дневной свет в красный, быстро оглядевшись, я увидел своих родителей и выдохнул, отец улыбнулся, наверное, его насмешил мой испуг. Тем не менее ещё несколько секунд я не понимал где мы находимся, что это жужжит, кто все эти люди вокруг нас, у которых были и дети, кажется, моего возраста, и постарше, ехали старики, ехали одинокие люди. По воспоминаниям мне там видится человек сто. Отец стал смотреть на бумажную карту, которую держал ещё до моего пробуждения в детстве я не понимал, как в них можно ориентироваться, но почему-то любил их рассматривать, а мать смотрела куда-то вдаль. Мы находились в прицепе колёсного грузовика.

— А мы скоро приедем? — спросил я, — мама, я хочу пить.

— У нас нечего пить, — ответила она, так что я почти поверил, но я-то знал, что вся сумка отца наполнена бутылками с водой.

— Так, а у па…, - начал я, но не смог закончить, своё предположение о том, что у отца всё-таки достаточно воды.

— Ты всё выпил уже давно, — резко ответила она, — закрой свой рот и не ной, мы скоро приедем.

Отец озадаченно посмотрел на неё, но не сказал ничего, как и не достал для меня воды, зато стали оборачиваться рядом сидящие люди. Я же в свою очередь успел испугаться мамы и «закрыл свой рот», до самого приезда. Тогда я совсем не понял, почему она была такой злой, но теперь то уже знаю, что достань отец воду его там разорвали бы на куски, в лучшем случае у нас бы отобрали все бутылки, а может даже избили и выбросили бы прямо на ходу. А так измождённые люди решили не тратить силы: мало ли что там несёт этот ребёнок.

Грузовик остановился, а я услышал незнакомую для меня речь, отец шепнул матери, что это польская граница, она же не обратила на его слова никакого внимания. Обрывистые реплики, смешки, хлопок дверью, машина завелась и поехала дальше, мы ехали ещё час, дороги были похуже чем в Германии, а твёрдый пол прицепа, в котором мы находились предоставлял отличную возможность почувствовать каждую неровность асфальтового покрытия.

Машина вновь остановилась, хлопнули двери кабины водителя, кто-то прошёлся вдоль прицепа, странные звуки, вдруг в наше временное жилище ударил дневной свет. Мужчина, который открыл прицепные двери был толстым и седым, на лице была недельная щетина. Люди стали медленно двигаться к выходу, мы сидели в самом начале прицепа, поэтому выходили последними, кто-то выходя разминал кости, кто-то сразу чуть ли не бежал подальше от грузовика. Очередь выходить дошла и до нас: сначала вниз спрыгнул отец, взял в руки меня, потом хотел помочь спуститься маме, так же как мне, но она, можно сказать, отбрыкнулась, и не без трудностей, но всё же слезла сама.

Я посмотрел вокруг: светило солнце, но холод стоял такой же как и дома, строения были немного ниже, а это место точно не было городом, людей кроме тех, что вылезли из прицепа, не было видно тоже. Свет немного бил по глазам, мешая осматривать всё вокруг. Куда мы двинемся я не знал. Сейчас я знал только то, что это была Польша. А мою детскую душу, почему-то первый раз за это время, охватила непонятная, будто где-то притаившаяся от меня самого тревога. 

Не задерживаясь, в отличие от меня, отец пошел по парковке, чтобы искать машину, которая бы поехала дальше. Если в Германии об этом можно было догадаться по большому количеству людей, то здесь, кроме тех, можно сказать, беженцев, не было никого, стояли только несколько автомобилей, кажется уже давно заброшенных.

Мы тянулись неизвестно куда, по крайней мере мне. Я услышал крики на немецком, это были не крики от драки, а похоже кто-то обращался к отцу, я стал вертеть головой и заметил мужчину, среднего роста, одежда выглядела как-то неестественно, он будто был надут воздухом, думаю дело было в том, что курток было несколько. И действительно, он махал нам одной рукой, зовя к себе, а второй оттягивал плотный серый шарф, чтобы он не мешал ему разговаривать.

— С ребенком! Постойте, — кричал он и уже начинал неспешно, но переходя на небыстрый бег, двигаться к нам, — куда вы вообще собрались?

Отец и мама не реагировали вообще никак, а я пытался смотреть на этого мужчину, и слушать, о чем он кричит, а слышно становилось все лучше, так как каждую секунду он был всё ближе к нам, отец же кажется только ускорял шаг, даже не поворачиваясь в ту сторону.

— Постойте, — запыхавшись, снова сказал мужчина, — мне ничего не нужно, просто может… — он начал снова делать что-то подобное бегу, — …может нам будет легче вдвоем, деньги же не бесконечные.

— Ты мне что, отдашь свои? — Спросил отец всё так же на ходу.

— Я знаю как проехать всю Польшу дешевле, а после, я знаю того, кто нас переведет через границу.

— Мне не нужно туда, отвали. — Словно не обращаясь ни к кому ответил отец.

— Эмре, — как-то с надеждой, обратилась к нему мама.

Отец одарил её строгим взглядом. Понятно, что он не хотел ни с кем связываться, особенно с какими-то подозрительными людьми прямо на границе, сразу посчитав этого доброго соотечественника тем, кто скорей всего живет за счёт того, что “помогает” таким вот путникам, проводя их через деревни до машины, но посреди дороги, обычно в безлюдном месте добавилась бы ещё пара-тройка помощников, которая в лучшем случае просто убила бы нас, а в худшем оставила бы на сорокаградусном морозе умирать без воды и еды.

— Может хотя бы послушаем его, — мама замедляла шаг, хватая отца за руку, — только послушай, если захочешь, то мы сразу пойдем дальше.

— Ладно, — отец остановился и повернулся лицом к тому мужчине и громко заговорил, — что это произошло, что ты хочешь помочь именно нам, а не им, — он показал рукой куда-то в сторону, где ещё разбредались люди, — платить я тебе не буду, как и идти с тобой.

— Ты похож на того кому можно поверить, да и пацан, — он положил руку мне на голову, продавив пух внутри капюшона, — обычно бандиты не берут с собой детей.