Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 2

- Беги, ленивая собака! - рявкнул распорядитель, и мужчина побежал рысью, пытаясь не нарушить расположение блюд.

Распорядитель бросил последний взгляд на обстановку и быстро помолился Митре, чтобы его хозяин не нашел ничего, что могло бы вызвать его недовольство. Когда царь и его небольшая свита вышли из дворца, солнце уже скрылось за горизонтом, и полоса бронзового неба растянулась по тенистому ландшафту над рекой. На самом верху бронза сменилась фиолетовым и темным бархатом ночи, где первые звезды сияли, как крошечные серебряные пятнышки. Впереди шел отряд телохранителей, вооруженных копьями и одетых в богато расшитые штаны, заправленные в кожаные сапоги. Чешуйчатые доспехи и конические шлемы блестели в свете факелов и горящих жаровен, установленных по обе стороны от дорожки. Но их внешний вид был словно самый неблагородный металл рядом с чистейшим золотом в сравнении с великолепием их господина. Вологез был высоким, хорошо сложенным мужчиной с широким лбом, густыми бровями и квадратной челюстью, которая выглядела еще более квадратной благодаря тщательно остриженной темной бороде. Его глаза были такими же темными, как полированное черное дерево, что придавало его взгляду грозную силу.

Однако в его выражении лица улавливалась склонность к веселью, даже к добродушию. Его губы приподнялись по краям, и он улыбнулся, когда заговорил своим глубоким теплым голосом. Действительно, он был способен на остроумие и доброту, наряду с его мудростью и честолюбием, его солдаты и его люди относились к нему с преданной любовью. Но те, кто хорошо его знал, опасались переменчивого настроения, на которое он был способен, и улыбались, когда он улыбался или стояли неподвижно в страхе, боясь нарушить тишину, когда им овладевал гнев.

Этой ночью его настроение было мрачным. В столицу Парфии дошли новости о том, что император Клавдий был мертв, убит, и что его сменил его приемный сын Нерон. И для Вологеза вопрос заключался в том, как смена правителя может повлиять на напряженные отношения между Парфией и Римом, отношения, которые испортились за последние годы. Причиной, как всегда, стала судьба Армении, несчастного пограничного царства, зажатого между амбициями Рима и Парфии.

Около четырех лет назад претендент на армянский престол царевич Радамист из соседнего царства Иберия вторгся в Армению, убил царя и его семью и утвердил себя в качестве нового правителя. Радамист оказался столь же жестоким, сколь и амбициозным, и армяне обратились к Вологезу за помощью, чтобы тот спас их от тирана. Поэтому он повел свою армию против Радамиста, который бежал из своей столицы и посадил своего брата Тиридата на трон. Вологез знал, что это провокация, поскольку Рим рассматривал Армению в пределах сферы влияния Рима уже более ста лет. Римляне вряд ли отнесутся с пониманием или оценят вмешательство Парфии с положительной стороны.

Распорядитель, ожидавший у входа, поклонился царю в пояс, когда группа поднялась по ступенькам в павильон. Телохранители заняли свои места снаружи, за исключением двух крупных воинов, которые расположились по обе стороны от царского помоста. Вологез опустился на ложе и устроился поудобнее, прежде чем он указал на членов своего высшего совета.

- Садитесь.

В официальной обстановке его гости остались бы стоять перед своим хозяином, но Вологез сознательно выбрал павильон и отложил придворные порядки в сторону, чтобы побудить своих подчиненных говорить свободно. Как только они уселись на диваны, царь наклонился вперед, взял со своего блюда инжир и откусил кусочек, тем самым позволив остальным, есть, как они пожелают.

Вологез бросил недоеденный фрукт обратно на блюдо и пристально оглядел своих гостей: Спораз, его лучший полководец; Абдагас, царский казначей и царевич Вардан, старший сын царя и наследник парфянского престола. Посол Тиридата завершал собрание: молодой человек, примерно того же возраста, что и царевич, по имени Митракс.

- У нас мало времени, друзья мои,- начал Вологез,- Так что уверен, что вы извините меня за то, что я отказался от пустых формальных разговоров. Все вы слышали новости из Рима. У них появился новый император по имени Нерон, с которым нам придется бороться.

- Нерон? – сказал Спораз и покачал головой. - Повелитель, я что-то не припомню это имя.

- В этом нет ничего удивительного. Он был усыновлен всего несколько лет назад. Сын последней жены императора Клавдия от предыдущего брака.

- Та самая жена, которая приходится Клавдию племянницей,- криво усмехнулся Вардан, он щелкнул языком и поднял бровь. - Эти римляне, а? У них совершенно варварские нравы. Никогда и ничего кроме скандалов.

Остальные улыбнулись его замечанию.

- Что мы знаем об этом Нероне? - продолжил Спораз. Полководец был ветераном, у которого было мало времени на легкомыслие, и эта характеристика подходила его тонким, почти изможденным чертам лица. Большинство из тех, кто находился в царском дворе, плохо относились к его хамским манерам, но Вологез знал его ценность как солдата и ценил его таланты. Более того, как сын греческого наемника и шлюхи из Селевкии, Спораз был презираем великой знатью Парфии и поэтому не представлял угрозы для Вологеза.

Царь кивнул Абдагасу, который управлял сетью шпионов, которых использовали для сбора информации и шпионажа внутри Римской империи.

- Ты читал полный отчет. Так расскажи всем присутствующим.

- Да, повелитель. - Абдагас прочистил горло откашлявшись. - Прежде всего, он молод. Всего шестнадцать лет. Совсем еще мальчишка.

- Может, и так, - Спораз слегка наклонил голову, - Но Августу было всего восемнадцать, когда он решил уничтожить своих противников и стать первым императором Рима.

- Нерон не Август,- кратко возразил ему казначей. - Он может стать таким, хотя, по словам наших агентов в Риме, вероятность этого мала. Новый император считает себя художником, музыкантом, поэтом… Он окружает себя актерами, музыкантами и философами. У него есть желание сделать Рим своего рода маяком для таких людей, вместо того, чтобы сосредотачиваться на военных делах.

- Художник? Музыкант? - Спораз покачал головой. - Что это за долбанный император?

- Надеюсь, тот, кто сыграет нам на руку, - сказал Вологез. - Будем надеяться, что молодой Нерон продолжит, концентрировать все свои усилия на своем искусстве, и не будет отвлекаться на события в Армении.

Абдагас кивнул. - Да, повелитель. Мы можем надеяться, но не стоит довольствоваться простой надеждой. Нерон может быть дилетантом, но было бы глупо сразу же отмахнуться от него. Он окружен советниками, многие из которых обладают интеллектом и опытом, чтобы доставлять нам проблемы. Хотя бы потому, что они страдают от римской болезни.

- Римская болезнь? - Вардан приподнял бровь, он взял вторую фигу и откусил большой кусок. Его челюсти небрежно двигались, прежде чем он попытался продолжить с набитым ртом. - Что… болезнь. . . так ли это?

- Это термин, который некоторые из нас при царском дворе использовали для обозначения римлян, одержимых погоней за славой и их совершенно непреклонным чувством чести. Ни один римский аристократ любого положения никогда не упускает шанса завоевать признание для своей семьи. Какой бы ни была цена. Вот почему Красс попытался вторгнуться в Парфию и потерпел поражение. А за ним, Марк Антоний. Очень жаль, что они, кажется мне, измеряют свои достижения, только превзойдя достижения своих предшественников, предков и стремятся к успеху там, где другие потерпели неудачу. - Абдагас остановился на

мгновение. - Казалось бы, неудачи Красса и Антония только вдохновляют римлян рассматривать Парфию, как вызов, который нужно преодолеть любым способом. Разумные люди могли бы извлечь из этого выгоду, могли бы воспользоваться примером неудач, но аристократическая честь римлян превосходит здравые римские рассуждения почти каждый раз. Август был достаточно проницателен, чтобы понять, что он мог бы получить больше от дипломатии, чем от военных действий с Парфией, и его наследники в основном последовали его примеру. Даже если это означало разочарование сенаторов, побуждающих их начать войну против нас. Вопрос в том, сможет ли этот новый император противостоять уговорам своих советников и Сената?