Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 85

- Керан! - крикнул Катон вспомогательному командиру. - Следующие твои люди. Расставь их вдоль вала и пусть они метают по готовности.

- Да, господин!

Как только пращники вошли в лагерь, а затем Радамист и его телохранители, Катон начал пускать больше людей через рампу, выдергивая каждого пятого из строя, когда он обходил остальную часть построения, так что оно постепенно сжималось, пока не остались только Катон, Макрон и пятьдесят человек, сомкнувшись у конца мостика. Позади них и над ними пращники обстреливали повстанцев, упорно напирающих на римлян, все еще находившихся за пределами лагеря. Невозможно было промахнуться по такой ​​цели и на таком расстоянии, и Катон видел, как мятежники бесперебойно получали прямые попадания по голове или по рукам, высоко державшим их оружие, забрызгивая кровью окружающих их товарищей.

Он похлопал человека по плечу.

- Ты. Отступай. Через рампу!

Преторианец ткнул своим скутумом вперед, затем отступил, и люди с обеих сторон сомкнулись, и крохотный периметр сузился еще немного. Катон продолжал вытаскивать их по одному, пока не осталось ровно столько, чтобы удержать конец мостика, по четыре человека по обе стороны от Макрона.

- Центурион! Когда я отдам приказ, ты и твои люди поворачивайтесь и бегите назад.

- Не заставляй нас ждать, - крикнул Макрон, не осмеливаясь оглянуться.

Катон перебежал по рампе в лагерь. Беглый взгляд на внутреннюю территорию показал, что его люди держали сиуацию под контролем. Остальные ворота были закрыты, и отряды пращников выстроились вдоль валов, чтобы поддерживать постоянный свинцовый ливень по врагу. Он повернулся к солдатам у ворот.

- Я хочу, чтобы они закрылись, как только последние наши люди перейдут через рампу.

Преторианцы кивнули, трое подняли запорную планку и встали наготове. Катон повернулся, чтобы увидеть арьергард из последних преторианцев, которые упирались своими подбитыми гвоздями калигами, выставляя вперед щиты, в попытке удержать нападавших.

- Макрон! Сейчас!

- Назад, ребята! - проревел Макрон, а затем бросился вперед к лагерю, отчаянно рубя своим гладием направо и налево, чтобы отогнать врага. Затем он повернулся и бросился за своими людьми. Пращники над воротами выпустили новый град свинцовых зарядов, чтобы прикрыть центуриона, и еще несколько врагов упали прямо за его спиной. Затем из бурлящих рядов повстанцев кто-то метнул топор. Он закрутился, летя вслед за Макроном, и ударил его тупой частью обуха о заднюю часть его шлема. Он споткнулся, сделав лишь два шага, затем рухнул на мостик, на полпути к воротам, оставшись лежать неподвижно.

*************

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В тот же момент, как Макрон упал лицом вниз на землю, Катон рванулся вперед. В голове не промелькнула мысль об ответственности перед другими людьми или необходимости командиру смириться с одной потерей ради всеобщего блага. Все, что он видел, – это растянувшийся и уязвимый Макрон и первый из мятежников, рвущийся вперед с разинутым ртом от победоносного рыка, когда он поднял оружие, чтобы добить римского центуриона. Гладий Катона вылетел из ножен, сделав несколько шагов, которые потребовались, чтобы добраться до своего друга, он встал над его телом, стиснув зубы и скривив губы в грозном рыке, когда он развернулся к врагу и приготовился защищать Макрона.

Первый из повстанцев ринулся на него с копьем наперевес, отчаянно пытаясь добиться чести убить старшего римского офицера. Катон звонким ударом срубил широкое железное острие копья, которое отлетело в сторону. Затем он схватил древко своей свободной рукой и вывернул его к себе, выведя мятежника из равновесия и нанеся ему жестокий удар с разворота, который вскрыл его лицо от щеки до щеки, устроив фонтан из крови, осколков костей и зубов. Мятежник резко ослабил хватку и, протянув руки к лицу, качнулся в сторону рампы и упал в канаву.

Подбежали еще двое мужчин, вооруженные длинными изогнутыми мечами и щитами. Катон знал, что не сможет сдержать их обоих. Когда первый сделал ложный выпад, и Катон двинулся, чтобы заблокировать удар, другой двинулся против его открытого фланга, подняв меч для удара. Но прежде чем он успел нанести удар, он испустил крик удивления и боли, когда Кассий прорвался сквозь мятежников сзади и сжал челюсти вокруг лодыжки человека, выводя его из равновесия. Мятежник упал назад, почти на голову пса, который выпустил его из своих челюстей и прыгнул в сторону, а затем быстро повернулся, ощетинившись рядом со своим хозяином, с шерстью дыбом и обнаженными клыками в свирепом хищном оскале, который заставил передних повстанцев заколебаться на одно короткое мгновение, решающее мгновение, спасшее жизни Катона и Макрона.

- Назад, господин! - крикнул голос, и Катон был грубо отпихнут плечом, когда преторианец занял позицию прямо перед ним, с щитом против врага и поднятым мечом. К нему присоединился еще один преторианец, когда вперед выступили новые повстанцы, размахивая изогнутыми мечами, направленными на широкие римские скутумы. Катон потянулся вниз, чтобы схватить Макрона за портупеи своей свободной рукой, и попытался протащить его к воротам.

- Вездесущие фурии, почему ты такой тяжелый, - выругался он, мощно напрягшись, но протащив тело друга лишь ненамного к воротам. Кассий издал последний рык и двинулся вслед своему хозяину.

Еще двое преторианцев бросились вперед. Первый присоединился к двум собратьям, сражавшимся с повстанцами, в то время как другой вложил свой гладий в ножны и схватил Макрона за руку.

- Тяните, господин!

Слаженно действуя с преторианцем, Катон сумел протащить неподвижное тело Макрона на оставшееся расстояние через рампу в лагерь. Затем он отпустил его и окликнул троих солдат, которые все еще прикрывали маленькую спасательную миссию.

- Отступать!

Они не нуждались в дальнейшем ободрении и отступили от врага, рубя и нанося удары на ходу. Пока они пробегали под караульной сторожкой над воротами, пращники выпустили залп в лицо мятежникам и поразили ближайших людей, остудив пыл преследователей и подарив пару драгоценных мгновений преторианцам. Мгновение спустя троица ворвалась в лагерь, и их товарищи немедленно закрыли ворота, вставив запорную планку в скобы, в тот момент когда первый из врагов врезался в воротные бревна.

- Навалились на ворота! - приказал Катон, прижимаясь к запорной перекладине, чтобы удерживать ее на месте, когда железные петли начали усиленно протестовать. С другой стороны он мог слышать разачарованные крики повстанцев, и пыль поднималась от ворот, когда они в отчаянии колотили и ломились в ворота снаружи. Он мог слышать продолжающиеся треск и грохот, когда свинцовые заряды врезались в шлемы и броню. Враг смог выдержать такой ливень еще немного, прежде чем их потери поколебали их штурмовой дух, и они поспешно отступили через рампу в поисках любого скудного укрытия, которое они смогли найти, чтобы укрыться от пращников.

Катон отвалился от ворот и поспешил к Макрону, которого перевернули на спину, рядом с ним на корточках сидел хирург и осматривал его в поисках ран.

- Есть несколько порезов и царапин, но я ничего не вижу.

- Он получил удар по шлему сзади, - ответил Катон, расстегивая ремни и снимая шлем и шапочку со слипшихся волос Макрона. Он увидел неглубокую вмятину на задней части шлема и показал ее медику. - Там.

Глаза Макрона задрожали, и он издал низкий стон. Затем его голова повернулась набок, и его вырвало. Медик перевернул его, чтобы он не захлебнулся, и наморщил нос от едкой вони.

- По крайней мере, это доказывает, что он жив.

Кассий подошел и нетерпеливо понюхал рвоту, и Катон с чувством отвращения оттолкнул его, прежде чем собака почувствовала искушение лизнуть ее. Катон повернулся к медику.

- Присмотри за центурионом и присмотри за моей собакой, - приказал он, а затем встал и взобрался на сторожку. Звуки битвы почти прекратились, и, осматривая пространство вокруг лагеря, он увидел, что повстанцы отступили ото рва. Керан приказал своим людям опустить пращи и сохранять заряды. Стрельба прекратилась и вражеские лучники отступили за пределы досягаемости. Единственное движение на земле непосредственно перед Катоном было среди раненых тел, разбросанных вдоль пути отступления преторианцев. Большинство из них были мятежниками, но все же там было много римлян и иберийских копейщиков, и Катон пожалел их на минуту; он ничем не мог им помочь. Им суждено было быть приконченным врагом, когда тот начал осматривать поле битвы, грабя тела. Еще больше мертвых было разбросано по гораздо более обширной территории, и, как знал Катон, в основном это были погибшие и раненые разбитых иберийских войск. Вдалеке широкая полоса трупов отмечала исходную линию боя до точки, когда ловушка обнаружила себя.