Изменники Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 36

Николис поднял свой витис и кивнул. - Я прослежу, чтобы они сделали, как им сказали, господин.

- Хорошо. - Макрон ненадолго замолчал. - И посмотри, сможешь ли ты найти что-нибудь, что мы сможем использовать в качестве крова.

Поскольку палатки когорты вместе с палатками всех других солдат, шедших с Корбулоном, были загружены на обозные телеги, последние три ночи мужчины спали под открытым небом. Позавчера шел сильный дождь, и большую часть следующего дня им пришлось идти в промокшем снаряжении, что еще больше ухудшило их настроение. Тот же самый дождь, согласно посыльному, отправленному Орфитом, вызвал половодье в реке и унес одну из свай моста, что вызвало еще большую задержку с ремонтом. «То, что должно было быть простой карательной экспедицией, превратилось в разочаровывающее карающее испытание выносливости», подумал Макрон, кивая другим центурионам.

- Хорошо, ребята, у вас есть приказ. Давайте вернемся на дорогу.

Он пошел впереди группы, и они пристроились позади. Как только они догнали преторианцев, он добрался до головы когорты и дал команду увеличить темп, чтобы они подали пример остальной части колонны, а также впечатлили врага своей неутомимостью.

К тому времени, как они добрались до командующего и его эскорта, один из штабных офицеров выбрал место для лагеря: участок открытой местности в конце гребня, сразу за частью поселения, разросшегося вне городских стен. Это было недалеко от брода, где дорога пересекала реку, так чтобы людям и лошадям не пришлось далеко ходить за водой. Кроме того, это было далеко за пределами досягаемости любых метательных снарядов, которые могли быть выпущены со стен и башен Тапсиса.

Инженеры все еще отмечали землю длинными колышками, пока когорта преторианцев маршировала и направлялась к своим позициям недалеко от центра лагеря, где должен был располагаться штаб Корбулона. Макрон приказал солдатам спустить вьюки и взять свои кирки, прежде чем офицеры повели свои центурии к участку земли, отведенному им для строительства оборонительного рва и вала. Они сразу же приступили к работе, взрыв почву и раскопав землю, бросая грунт вдоль периметра, чтобы сложить и сформировать из него прочный фундамент для вала. Когда прибыли другие подразделения, они присоединились к работе, и звуки ударов кирок по земле и камням разнеслись по территории строящегося лагеря.

Удовлетворенный прогрессом, достигнутым его людьми, Макрон направился к тому месту, где штаб Корбулона устанавливал постройку из материалов, разграбленных в одном из поселений на холмах, через которые прошли римляне. Командущий сидел на табурете, разглядывая подход к воротам города. Небольшая группа штабных офицеров стояла за его спиной, обмениваясь наблюдениями по поводу обороны. Когда к ним присоединился Макрон, вперед вышел слуга с кувшином для вина и корзиной, наполненной хлебом, сыром и мясом.

Корбулон взглянул на содержимое корзины и повернулся к слуге. - Где ты все это нашел?

- В некоторых из этих зданий, господин, - объяснил слуга. - Осталось много еды. Похоже, они пытались это спрятать.

- Хорошая работа, - признал Корбулон. - А теперь убери это.

- Господин?

- Ты слышал меня. Отныне я буду питаться тем же, что и мои люди, также как и мои офицеры. Никаких исключений. Отнеси это квартирмейстеру и скажи, чтобы он добавил это к своим запасам. Затем попроси его отправить своих людей к этим зданиям на поиски оставшейся еды.

- Да, господин, - ответил слуга с разочарованным видом. Чувство, которое разделили штабные офицеры, обменявшиеся взглядами. Макрон невольно улыбнулся дискомфорту молодых людей из благородных семей, которые не скрывали, что имеют право на самые лучшие продукты. Он также восхищался полководцем. Корбулон верил в твердую дисциплину, но он был также готов разделить лишения своих людей. Этот пример будет ценен в будущем.

Когда он подошел, Корбулон поймал взгляд Макрона и одобрительно кивнул. - Твои преторианцы смотрелись весьма достойно, когда маршировали сюда, центурион Макрон.

- Да, господин. Благодарю, господин.

- Когда укрепления лагеря будут готовы, я возьму твою центурию со мной, когда мы подойдем к воротам и потребуем сдачи мятежников. Позволим им увидеть, с какими парнями они будут сражаться, если они думают продолжить борьбу.

- Да, господин. Я позабочусь о том, чтобы ребята устроили хорошее шоу.

- Надеюсь, что так они и сделают. Я хочу, чтобы это предприятие было завершено как можно скорее, чтобы мы могли преподать урок другим потенциальным повстанцам. И тогда мы сможем продолжить подготовку армии к вторжению в Парфию.

- Да, господин.

Корбулон на мгновение перевел взгляд на стены Тапсиса, прежде чем продолжить. - Если люди там одумаются, нам нужно будет казнить нескольких зачинщиков, взять заложников и оставить небольшой гарнизон. Если повезет, мы вернемся к мосту сразу после завершения ремонта, и жители Тапсиса будут рады, что Рим проявил к ним милосердие. Это должно ослабить любой аппетит к будушим восстаниям.

Какое-то время никто ничего не комментировал, затем Макрон мягко прокашлялся. - А если они не опомнятся, господин? Учитывая, что у нас будет нехватка припасов до прибытия осадного поезда, захват города представляется непростой задачей.

Корбулон повернулся к нему с кислым выражением лица. - Ты в некотором роде мастер искусства преуменьшения, центурион.

Макрон смущенно двинулся. – Да, господин. Простите, господин.

- Тем не менее, ты указал все в точности. Мы не в состоянии атаковать город напрямую. Поэтому я должен убедиться, что повстанцы понимают, с осадными машинами или нет, но я не позволю им бросить вызов Риму. Они должны знать о последствиях. Если они откажутся подчиниться, мы осадим Тапсис, пока голодом не заставим их сдаться. А потом мы убьем всех мужчин в городе и продадим в рабство женщин и детей, прежде чем сожжем это место дотла. Корбулон мрачно улыбнулся. - Когда я вылажу такие песпективы, они не усомнятся в мудрости положить конец этому восстанию и подтвердить свою верность императору.

Ближе к вечеру командующий Корбулон отдал приказ буцинаторам объявить о своем приближении. В чистом плаще ослепительно-алого цвета поверх отполированного нагрудника он повел небольшую группу штабных офицеров, столь же хорошо экипированных, от лагеря по дороге, которая проходила через поселение, к городским воротам. Сразу за ним двинулись четверо мужчин, выдувая серию медных нот из своих буцин, чтобы убедиться, что мятежники узнают об их приближении, и дать понять, что римляне не собирались хитрить. Затем шли знаменосцы с орлом Шестого легиона, личным знаменем полководца, изображением императора и знаменами других подразделений в лагере. Центурия Макрона из Второй преторианской когорты заняла пространство в арьергарде процессии, каждый из них выглядел с иголочки, насколько это было возможно, учитывая ограниченное время на подготовку. Макрон двинулся вперед, его портупеи с фалерами блестели поверх тусклых колец кольчужного доспеха.

Процессия уверенно поднималась по пологому склону и стала проходить через заброшенные постройки нижнего поселения. Большинство окон и дверей были распахнуты, а проезжая часть была усыпана брошенными корзинами, разбитыми кувшинами и другими предметами, которые были поспешно выброшены, как только римляне вошли в поле зрения. Десятки солдат все еще собирали еду, дрова и материалы для строительства крова. Они отошли в сторону, когда Корбулон и его небольшая колонна прошли мимо, а затем возобновили поиски. На противоположной стороне поселения стояла широкая линия пикетов, наблюдающих за городскими стенами в трехстах шагах от них. По обе стороны дороги лежали мертвые собаки, и Макрон предположил, что защитники убили их, чтобы не кормить их после начала осады.

Вблизи оборонительные укрепления Тапсиса казались более грозными, чем это представлялось изначально. Когда Макрон шел по дороге к сторожке, он заметил серию тонких столбиков, расположенных линиями на открытой местности, и понял, что защитники поместили их туда, чтобы пометить расстояние от стены. Самый дальний находился не более чем в двухстах шагах от внешнего рва. Он оценил, что это расстояние равнялось дистанции чуть более дальной, чем выстрел из лука, испытывая облегчение от перспективы того, что у повстанцев нет ничего более мощного, чем стрелы для отражения любой атаки.