Изменники Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 72

Демокл заколебался, и агент шагнул к нему. - Сейчас. Или иначе...

- Хорошо, друг. Не нужно мне угрожать.

Атака была слишком быстрой, и Катон не смог за ней уследить. Аполлоний уронил штифт, схватил капитана за руку с ножом и поднял ее так, что острие вошло ему в подбородок и вонзилось в мозг. Он заставил его подняться еще выше и для большей верности дернул из стороны в сторону, прежде чем ослабить хватку и нанести Демоклу сильный толчок в грудь, заставив его полететь на спину, его череп треснул о палубу от мощного удара.

Катон посмотрел на три тела и снова вставил штифт в держатель.

- Мы не можем оставаться здесь. Мы должны идти.

- Ты так думаешь? - криво ответил Аполлоний. - Думаю, пешком далеко не уйдем.

- Тогда возьмем баржу.

- Думаешь, ты справишься с этим?

- Да. Но нам пора уходить. Ты сбрасываешь швартовные тросы.

Аполлоний кивнул и двинулся вперед к носу, чтобы развязать веревку на шкворне носовой палубы, а затем вытащить ее через причал на пристани. Когда он поспешил к корме, чтобы освободить кормовую швартовку, Катон взял одно из весел баржи и прижал лопасть к причалу, упираясь ногами в палубу, и оттолкнул судно. Показалась щель, и затем баржа медленно повернулась на корме, пока Аполлонию не удалось освободить веревку, которая с внезапным всплеском упала в воду. Оба мужчины замерли и поспешно огляделись на случай, если шум привлек хоть какое-то внимание, но на ближайших лодках не было никакого движения. Катон прокладывал себе путь на корму, оттолкиваясь рукоятью весла, и баржа медленно двинулась в открытую воду.

- Возьми другое весло, - тихо сказал он. - Помести его между этими двумя уключинами. Вот так.

Он продемонстрировал, и Аполлоний последовал его примеру на другой стороне. Затем Катон встал на широкую скамью, пересекавшую середину баржи сразу за мачтой, и взялся за обтянутые кожей ручки обоих весел. Он подумал уже начать герсти вместе, но мысль о двух сухопутных пассажирах, неуклюже пытающихся скоординировать свои удары и привлекающих нежелательное внимание, решила вопрос.

- Лучше иди на корму и возьми румпель, - приказал он. - Просто пока держи нас прямо на реке.

Когда Аполлоний поспешил к корме и занял свою позицию, Катон проверил вес и баланс весел, а затем двинул руками вперед и вниз, так что лопасти скользнули обратно по поверхности реки. Затем, стараясь не допустить, чтобы они слишком громко входили в воду, он плавным движением вытаскивал их обратно. Баржа отошла от другого судна вдоль пристани под углом, и, пока Катон продолжал грести, Аполлоний опустил румпель, так что баржа мягко развернулась и направилась прямо к дальнему берегу.

Когда они достигли середины реки, Катон погрузил весла и намочил палец, чтобы прочувствовать легкий ветерок. Он решил, что этого было достаточно, чтобы баржа поплыла. Он развязал парусные стяжки, а затем потянул за фал, чтобы поднять лонжерон, к которому был прикреплен парус. Обветренное льняное полотно мягко развевалось на ветру, прежде чем он подровнял парус на мачте. Когда со стороны портовых кварталов подул ветер, парус начал тянуть баржу вверх по течению, и он перехватил румпель у Аполлония.

Небо на востоке уже было окрашено более бледным оттенком бархата, предвещавшим рассвет, и он мог различить детали вдоль берега реки, а также более отчетливо рассмотреть три тела на палубе. - Нам лучше избавиться от них. За борт.

- Что, если их прибьет рядом с этим городом? Кто-то обязательно узнает их, и тогда они устроят наши поиски по всей реке.

- Если мы сбросим их здесь, посередине, их унесет далеко за город, прежде чем их прибьет или найдет другая лодка. Но лучше подстраховаться. Посмотри, есть ли в трюме балласт. Все, что угодно, чтобы утяжелить тела.

Аполлоний кивнул и подошел к комингсу люка. Он вытащил несколько тюков с мехом, а затем несколько кувшинов с вином, прежде чем он обнаружил камни, сложенные в трюме. - Это подойдет.

В носовом трюме было несколько пустых мешков, и он сложил камни в три из них, прежде чем привязать их к ногам Демокла и двух его членов экипажа. Он остановился, чтобы вытащить нож из горла капитана, и вытер его о тунику, прежде чем отложить его в сторону и вынуть кошель Демокла. Затем, приподняв тело под мышки, он поднял его на бок и вытолкнул за борт. Раздался всплеск и пошла большая рябь, и Катон успел смутно увидеть лицо капитана под водой, пока он погружался в глубину и исчез насовсем. Следующим был Патракис, а затем Аполлоний пошел поднять юношу. Когда он поднял его за плечи, мальчик со стоном пришел в себя, и его глаза открылись. Он тотчас повернул голову набок, и его судорожно вырвало.

- Очаровательно. - Аполлоний отступил и посмотрел на Катона. - Что ж, этот еще жив. Что нам с ним делать? Мы не можем держать его с собой. Он выдаст нас при первой же возможности.

- Свяжи его и положи в трюм.

Аполлоний вздохнул. - Я так не думаю.

Он взял нож, схватил мальчика за волосы и откинул его голову назад, резким движением лезвия перерезал ему горло. Кровь хлынула на палубу, юноша застонал и в панике уставился над собой.

- Опля, - пробормотал Аполлоний сквозь стиснутые зубы, поднимая извивающееся тело и наклоняя его через борт. - Это решило проблему.

Катон впился в него взглядом. - Я сказал тебе связать его.

- Да, ты сказал - просто сказал Аполлоний, затем указал на брызги и лужи крови на палубе. - Я лучше уберу это, пока не рассвело. Не хочу, чтобы мы выглядели как мясной квартал для лодок, видящих это, если они будут проходить рядом.

К тому времени, когда солнце поднялось над холмами на востоке и залило пейзаж по обе стороны реки красным светом, палуба была очищена от крови, и Аполлоний искал что-нибудь поесть и выпить. На палубе под рулевым постом капитана был шкафчик, и Катон отошел в сторону, чтобы агент мог его обыскать. Он наклонился и достал два маленьких кувшина с вином. Один был пуст, поэтому он выбросил его за борт. Второй был наполовину заполнен; он вынул пробку, понюхал, поморщился и отправил туда же, куда и первый.

- Значит, будет вода, - пробормотал он, продолжая поиски. Мгновение спустя он обнаружил большую колбасу, завернутую в тонкую ткань, и небольшой сундучок. - Ага!

Он открыл сундук и поднял его, чтобы Катон увидел. Внутри было небольшое состояние в серебряных монетах.

- Более чем достаточно для наших нужд, - кивнул Катон. - Интересно, сколько из этих денег Демокл собирался потратить на пару хромых кляч для нас.

Аполлоний закрыл сундук и положил его обратно в шкафчик. Он развернул колбасу и собирался разрезать на несколько толстых ломтиков, когда заметил, что по лезвию все еще стекает кровь мальчика. Из уважения к чувствительности своего спутника он перегнулся через борт, чтобы смыть кровь, прежде чем продолжить. Мгновение спустя двое мужчин удовлетворенно жевали куски мяса, жира и хрящей, пока баржа продолжала двигаться вверх по реке, а Катон положил свою свободную руку на румпель.

Со своего места на откосе высоко над рекой город-крепость Дура-Европос открывал прекрасные виды. Катон и Аполлоний смотрели на окружающий пейзаж, ненадолго отдохнув после отплытия с пристани далеко внизу по течению. Они пришвартовали баржу в дальнем конце и заплатили местному парню, чтобы тот заботился о ней до их возвращения, чтобы она не выглядела заброшенной, пока они не окажутся далеко от города. Они вытащили из сундука на барже два плаща и запасные туники, а монеты, которые Катон разделил между ними, надежно засунули в нижнюю часть боковых сумок, которые они несли. Со своей изношенной одеждой и неопрятными бородами они не привлекали внимания среди множества людей, проходящих через город. Они заплатили за проход у ворот и прошли через сторожку на узкую улицу за ней.

Город был обязан своим происхождением военным целям, и, поскольку первоначальные постройки определяли планировку, то, что теперь было процветающим рынком, когда-то было главным плацем крепости. Он занимал открытую площадь, ограниченную конюшнями крепости, которые теперь использовались в качестве складов купцами, торговавшими товарами из самых дальних уголков Ойкумены и вне его пределов. Люди многих рас заполняли узкие переулки между рыночными прилавками, одетые в убранства всех оттенков и стилей, и хотя большинство из них говорило на греческом или местном диалекте, было несколько языков, которые были совершенно неизвестны Катону.