Императорские изгнанники (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 22

- И ты, мой друг, - ответил Катон, похлопывая Макрона по спине.

Они отстранились друг от друга, и Макрон повернулся, чтобы взять Петронеллу за руку, а Катон взвалил Луция на плечо и встал на выветрившийся камень у дороги. Повозка вновь загрохотала, как раз когда первые лучи солнца перекинулись через холмы на востоке и залили пейзаж, окрасив его в теплый, радужный оттенок. Тени конюха, мулов, повозки, Макрона и Петронеллы тянулись по неровной земле справа от них, пока они ехали по дороге в сторону Остии. На небольшом расстоянии впереди дорога спускалась вниз и проходила между деревьями, и телега и те, кто с ней ехал, скрылись из виду. Слабый вихрь пыли обозначал еще какое-то время их процессию, а затем исчез и он.

- Увидим ли мы их снова? - спросил Луций.

- Я не знаю, сынок. - Катон отвернулся, чтобы посмотреть на городские ворота. - Я не знаю. Все, что мы можем сделать, это надеяться, что однажды мы встретимся.

*************

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

- Она ждет тебя внутри. - Аполлоний указал на покои городского претора напротив входа во двор, вокруг которого располагались торговые лавки и конторы портовых чиновников. Сотни клерков, торговцев и корабельных капитанов слонялись вокруг, ожидая расчета и уплаты портовых сборов и импортных пошлин и проверки экспортных лицензий. Аполлоний явился на поиски своего командира, как только Клавдия Актэ и ее скромная свита прибыли в Остию. Катон был занят погрузкой своего багажа на грузовое судно, зафрахтованное персоналом Сенеки для отплытия на Сардинию. «Персефона» должна была отправиться в Ольбию с императорскими депешами, прежде чем повернуть на юг и направиться в столицу провинции Каралис.

Катон был не в лучшем настроении, так как ему пришлось столкнуться с протестами Рианария до того, как появился Аполлоний. Судовладелец заметил его с причала и потребовал объяснить, почему Катон не нанял одно из его судов.

- Ответ достаточно прост, - признал Катон. Когда он прибыл в Остию, претор порта посоветовал ему не выбирать судоходную компанию Рианария, поскольку было несколько жалоб. Катон начал их описывать. Судовладелец поспешно отступил, прежде чем другие потенциальные клиенты могли услышать речь Катона.

Незадолго до этого появились преторианцы-добровольцы и сразу же взошли на палубу. Катон произвел Пелия и Корнелия в чин центуриона, так как ему понадобятся надежные старшие офицеры, когда он достигнет Сардинии. Они были одеты в гражданские туники и плащи и несли свое воинское облачение, доспехи и снаряжение в больших сумах, подвязанных на крупы небольшой группы взятых напрокат мулов. Вероятно, их отсутствие в преторианском лагере уже было замечено, но к тому времени, когда Бурр или Сенека узнают правду о добровольцах, будет уже слишком поздно. Если все пойдет хорошо, они достигнут Сардинии без помех, и если советники императора попытаются отозвать людей, Катон был уверен, что сможет избежать или отложить необходимость любого ответа на достаточно долгое время, чтобы завершить свою миссию.

Он перевел взгляд на вход с колоннами и пять крытых повозок, стоящих вплотную к пристани, под охраной нескольких германских телохранителей императора. - Если это то, о чем я думаю, на корабле не будет места для всего ее личного багажа и других вещей.

- Я хотел бы видеть, как ты ей это скажешь.

Катон взглянул на Аполлония, пока они шли через двор и пробирались сквозь толпу. - Ты когда-нибудь встречался с ней?

- Вкратце, пока я ждал возле таблиния претора. Я сказал ей, что пришел проводить ее на корабль. Она прервала меня и велела молчать, пока разбирается с претором.

- Какие-то проблемы?

- Очевидно, она почувствовала себя оскорбленной, что он не расчистил улицы до прихода ее свиты. Он сказал, что не получал никаких инструкций из Рима относительно протокола ее встречи. - Аполлоний засмеялся. - Ее ответ на это можно охарактеризовать как великолепное высокомерие. Она на голову ниже претора и каким-то образом все же умудрялась смотреть на него сверху вниз, в то время как она ругала его за то, что он не обращался с ней согласно ее положению.

- Ее положению? - Катон приподнял бровь. - Насколько я понимаю, она была рождена рабыней и взята в дом Сенеки в качестве игрушки, как только она стала достаточно взрослой, чтобы любой мог восхищаться ее внешностью. Даже если позже ей дали свободу, и она стала любовницей императора, это все равно не повлияло на социальный статус.

- Я знаю. Она стоящий персонаж. И она ведет себя так, как будто эти германские звери приставлены к ней для ее защиты, а не отслеживания того, чтобы она ненароком не ускользнула. Наша Клавдия, кажется, считает, что она даже не Агриппина, а императрица. Судя по тому, что я слышал в Риме, она уже год уговаривала Нерона жениться на ней. Всех прекрасных подарков, которыми он ее осыпал, было недостаточно. Она хотела сесть рядом с ним на собственном троне. Но она перехитрила себя, когда убедила Нерона попросить Сенат объявить, что она благородного происхождения. Я сам видел, как это обернулось, когда на днях сенаторы и толпа освистывали ее во время гонок на колесницах. Она была не очень-то довольна. Нерон и его советники тоже. Отсюда и решение отправить ее на Сардинию и скрыть от глаз Рима.

- Как ты думаешь, это будет постоянное изгнание? - спросил Катон.

- Нерон молодой человек. Я бы поставил хорошие деньги на то, что он заведет новую любовницу в течение месяца.

- Значит, мы застрянем с ней.

Они вошли в покои претора, и Аполлоний повел Катона наверх и на проход с балюстрадами, выходивший во двор. Посередине был широкий балкон с высокими дверями, ведущими в таблиний претора. Когда они вошли, Катон оглянулся и увидел, что комната большая, просторная и хорошо освещенная. Измученный мужчина в льняной тунике пытался сосредоточиться на вощеных дощечках, разложенных на его столе. На кушетке у одной из боковых стен сидела молодая женщина. Перед ней стоял низкий столик, на котором стоял стеклянный кувшин с мелким рисунком и тарелка с небольшой выпечкой, к которой, похоже, никто не прикасался.

Женщина посмотрела на Катона и его спутника. Ее глаза были темными, как черное дерево, а кожа – бледной, почти белой. Ее волосы были прекрасными, светлыми и неуложенными, в отличие от почти всех других известных женщин Рима. Они были даже короче, чем как ему показалось, когда он видел ее в императорской ложе на скачках колесниц, так что это выглядело даже как-то по-мальчишески. Ее лицо было четко очерченным, с курносым носом и красивыми губами. На ней была простая синяя стола из мерцающего материала; «Скорее всего, шелк», - подумал Катон. Ее руки были стройными, как и та часть ног, которую он мог видеть. Ее сандалии также были синего цвета, с изумрудом в навершиях. Стола была достаточно свободной, чтобы открывать часть красивого бюста, но оставляя стройный изгиб талии над бедрами скрытым от стороннего взгляда. Его общее впечатление заключалось в том, что, хотя она была бесспорно весьма красивой, она не производила на него впечатление того типа красавицы, которую император считал бы достойной, чтобы бросить вызов Сенату и народу Рима и жениться на ней. Не то чтобы у Нерона вообще была кишка, чтобы довести это дело до конца.

Клавдия Актэ взглянула на Катона, прежде чем обратиться к Аполлонию. - Это тот, о котором ты ранее говорил? - ее акцент был нейтральным, но всеже не мог скрыть ту резкость некоторых звуков, присущих тем, кто вырос в районе Субуры.

Аполлоний заставил себя сохранять невозмутимое лицо, отвечая почтительным тоном. - Госпожа, это префект Квинт Лициний Катон, недавно назначенный командующим гарнизоном на Сардинии.

Катон нахмурился. - Я могу говорить за себя, благодарю.

Аполлоний искоса взглянул на него, и уголки его рта приподнялись в слабой улыбке, когда он прошептал: - Она вся твоя…

Клавдия указала на Катона. - Значит, ты отвечаешь за эту лодку, которая доставит меня на Сардинию. Я была бы благодарна тебе, если мой багаж был бы погружен в сохранности. Могу заверить тебя, что если твои лоботрясы повредят какое-либо мое имущество, я призову тебя к ответственности за это.