Хаос (ЛП) - Шоу Джейми - Страница 2

Но все они — просто размытые очертания в моем периферийном зрении.

Шон Скарлетт стоит справа от Адама, его талантливые пальцы терзают соло-гитару, растрепанные черные волосы беспорядочно свисают над темно-зелеными глазами, сосредоточенными на вибрирующих струнах. Жар танцует у меня на шее, а Кэл бормочет:

— Он даже не самый горячий из них.

Я игнорирую его и приказываю ногам двигаться, неся меня вокруг бассейна туда, где собралась огромная толпа, чтобы посмотреть на группу. В своих армейских ботинках, рваных джинсах и свободной майке я слишком одета, стоя позади выряженных в бикини черлидерш, которые не поймут разницы между Фендером и Гибсоном¹, даже если я разобью инструменты об их обесцвеченные головы.

Песня заканчивается тем, что я стою на цыпочках, пытаясь разглядеть что-то поверх подпрыгивающих волос, и с раздражением поворачиваюсь к Кэлу, когда группа благодарит толпу и начинает собирать свои вещи.

— А теперь мы можем пойти домой? — спрашивает Кэл.

Я отрицательно качаю головой.

— Почему нет? Шоу закончилось.

— Я пришла не за этим.

Кэл пристально смотрит на меня, словно взглядом заглядывая мне в душу.

— Ты серьезно собираешься с ним поговорить?

Я киваю, и мы удаляемся от толпы.

— И что скажешь?

— Еще не придумала.

— Кит, — предупреждает Кэл, его темно-синие конверсы замедляются и останавливаются. — Чего ты, собственно, ожидаешь? — Взгляд темных глаз брата печален, и я жалею, что мы не стоим ближе к бассейну, чтобы я могла столкнуть его туда и стереть это выражение с его лица.

— Ничего.

— Тогда зачем все это?

— Затем, что я должна это сделать, Кэл. Мне нужно поговорить с ним, хотя бы просто сказать ему, как сильно он изменил мою жизнь.

Кэл вздыхает, и мы оба прекращаем разговор. Он знает, что Шон для меня больше, чем просто подростковая влюбленность. Впервые я увидела его играющим на гитаре на школьном шоу талантов, когда мы оба еще учились в средней школе. Я училась в пятом классе, он — в восьмом, и они с Адамом устроили акустическое представление, от которого у меня мурашки побежали по коже. Они оба сидели на табуретах с гитарами на коленях, Адам пел вокальную партию, а Шон — бэк-вокал, но то, как пальцы Шона порхали по струнам, и то, как он терялся в музыке, — он забрал меня с собой, и я тоже потерялась. На следующей неделе я убедила родителей купить мне подержанную гитару и начала брать уроки. Теперь мое любимое занятие навсегда будет связано с человеком, который научил меня любить его, с человеком, в которого я влюбилась в тот день в спортзале средней школы.

Я влюбилась очень сильно, хотя ненавижу признавать этот факт. Эта влюблённость из тех, что заставляют страдать. Из тех, что вероятно лучше держать в секрете, поскольку я знаю, что это только разобьет мое сердце.

Я понимаю, что попала, и все же какая-то неоспоримая часть меня все еще нуждается в том, чтобы Шон узнал, что сделал для меня, даже если я не скажу ему, что он для меня значит.

Мое тело словно на автопилоте, а разум в миллионе миль отсюда. Мы с Кэлом находим красные чашки на кухне и направляемся к бочонку на заднем дворе, а мои мысли медленно возвращаются в настоящее. Я уже пила пиво со своими братьями, но никогда не наливала из бочонка, поэтому смотрю, как несколько человек наполняют свои чашки передо мной, чтобы убедиться, что я не выставлю себя идиоткой, когда придет моя очередь подойти к крану. Я касаюсь его дрожащими пальцами, наполняю свою чашку и чашку Кэла, а потом брожу с братом по владениям Адама, распивая алкоголь. Двор Адама достаточно большой, чтобы вместить общественный парк. Он окружен кованой железной оградой, защищающей бассейн, во дворе растут несколько больших дубов и находится достаточно подростков, чтобы заполнить школьный спортзал. Я бросаю быстрый взгляд на своего близнеца и следую за его взглядом к группе парней, смеющихся у бассейна.

— Он симпатичный, — говорю я, кивая головой в сторону того, на кого Кэл сейчас делает вид, что не смотрит, — симпатичного загорелого парня в гавайских шортах и шлепанцах.

— Так и есть, — с притворным безразличием бросает Кэл. — Ты должна пойти и поговорить с ним.

Я бросаю взгляд на своего близнеца, он отвечает мне тем же, и я говорю:

— Неужели ты никогда не хотел себе бойфренда?

— Ты ведь понимаешь, что Брайс все еще болтается где-то здесь, верно?

Я усмехаюсь.

— И что?

Кэл бросает на меня взгляд, который говорит мне все, и я стараюсь не показать ему, как сильно его отказ беспокоит меня. Дело не в том, что мне не нравится быть тем, кто хранит его секреты, — просто я ненавижу то, что он считает нужным его хранить.

— Итак, если Шон не самый горячий, — говорю я, чтобы сменить тему, — тогда кто?

— Ты что, слепая? — спрашивает Кэл, приблизив лицо к моему, чтобы рассмотреть черноту вокруг моих зрачков. Свободной рукой отталкиваю его лоб.

— Они все очень симпатичные.

Девушка неподалеку кричит о кровавом убийстве, когда парень в шортах поднимает ее и прыгает с ней в бассейн. Кэл смотрит на них и вздыхает.

— Так кто же из них? — снова интересуюсь я, чтобы отвлечь его.

— Эверест.

Я хихикаю.

— Ты говоришь это только потому, что Адам — парень-шлюха. Он единственный, кого ты мог бы убедить сменить команду.

— Может быть, — говорит Кэл с оттенком грусти в голосе, и я хмурюсь, прежде чем отнести его чашку к бочонку, чтобы снова наполнить ее. Я сжимаю кран, когда он толкает меня локтем в руку.

Поднимаю глаза и вижу Шона Скарлетта и Адама Эвереста — они идут к бочонку, то есть ко мне.

Есть два пути развития событий. Я могу притвориться уверенной, предложить налить им пива, улыбнуться и начать нормальный разговор, чтобы сказать то, что мне нужно, или — нет! Я отпускаю кран, чуть не подворачивая лодыжку, когда резко разворачиваюсь, прикусив губу, спеша к самому укромному месту, которое кажется недостаточно укромным.

— Что это было, черт возьми? — задыхаясь, спрашивает Кэл у меня за спиной.

— Мне кажется, у меня аллергическая реакция. — Мои ладони вспотели, горло сжалось, сердце колотится со скоростью мили в минуту.

Кэл смеется и толкает меня.

— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы смотреть, как ты превращаешься в какую-то трусиху.

Снова зажав губу между зубами, я оглядываюсь в ту сторону, откуда мы пришли, и вижу, как Шон и Адам с пивом в руках проскальзывают в дом через дверь патио.

— И что мне сказать? — спрашиваю я.

— Все, что должна.

Кэл обходит меня, подталкивает к двери, и я продолжаю идти вперед в оцепенении, мои ноги шаг за шагом поглощают большое расстояние. Я даже не осознаю, что мой близнец не последовал за мной, и только обернувшись, замечаю, что его там нет. Моя чашка пуста, но я цепляюсь за нее, как за спасательный круг, избегая зрительного контакта со всеми вокруг и делая вид, что знаю, куда иду. Я иду по узкой тропинке мимо нескольких знакомых лиц из школы, но не многие, кажется, узнают меня, а те, кто узнают, просто поднимают бровь, прежде чем снова продолжить игнорировать меня.

Все в школе знают моих старших братьев. Всех. Брайс был в футбольной команде еще до того, как решил, что неприятности важнее стипендии. Мейсон, на два года старше Брайса, печально известен тем, что побил рекорд школы по количеству отстранений. А Райан, на полтора года старше Мейсона, в свое время был рекордсменом среди трековых звезд и до сих пор остается легендой. Все они балансируют на этой странной грани между отношением ко мне как к одному из парней и статуэтке из фарфора.

Я ловлю себя на том, что ищу Брайса, отчаянно нуждаясь в знакомом лице, но вместо него замечаю Шона. Он сидит посреди дивана в гостиной, Джоэль Гиббсон с одной стороны и какая-то цыпочка, которую я тут же ненавижу, с другой. Я застываю на месте, и какой-то идиот врезается в меня сзади.

— Эй! — кричу я, перекрикивая музыку, и резко оборачиваюсь, когда этот придурок цепляется за меня, чтобы не упасть.