Хаос (ЛП) - Шоу Джейми - Страница 8

— Никого?

— Ой, да ладно тебе, — уговаривает Ди. — Мне просто любопытно, честное слово. Сейчас рядом со мной никого нет, и я клянусь, что никому не скажу.

Никогда в жизни я не была такой девушкой. Никогда не целовалась и не хвасталась. Никогда не визжала из-за мальчишек. И уж точно я никогда не рассказывала абсолютно незнакомым людям о своей школьной влюбленности в Шона Скарлетта, так что не собираюсь открывать душу сейчас, сразу после того, как эта влюбленность восстала из мертвых и вытолкнула свои грязные пальцы зомби из моей груди.

— Ди, честно… Если я буду играть в группе, то эти ребята будут мне как братья. Неважно, насколько они горячие, потому что мне не нужна такая драма.

И это чистая правда. Шон горяч, но он, кажется, следует тому негласному правилу, что чем горячее парень, тем сильнее его мудацкий ген. Я не буду спать с ним снова, даже если он будет умолять меня.

— ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ! — кричит Ди, и я вздрагиваю от восторга в ее голосе. — Это было прекрасно! Ты принята!

— А если бы я выбрала Адама? — спрашиваю я, потому что никогда не знаю, когда нужно держать рот на замке.

— Тебя бы не взяли, — отвечает она, как будто это не имеет большого значения.

— А если Джоэля?

— Просто радуйся, что ты этого не сделала, — отвечает она с легким смешком, который звучит прямо-таки зловеще, и я делаю себе мысленную заметку: Не попадать в черный список сумасшедшей цыпочки. — Итак, слушай, — продолжает она, — твоя первая репетиция с группой состоится не в ближайшие выходные, потому что будет Пасха, но думаю, может быть, в следующие выходные. Один из парней позвонит тебе, когда они разберутся со своим дерьмом, ладно?

Я ошеломленно соглашаюсь, и звонок заканчивается тем, что Ди спрашивает меня, где я живу, и предлагает, по возможности, найти место поближе к городу. А потом я просто еду домой, думая о том, как мне себя чувствовать.

Теперь все кончено. И я это сделала. Я получила желанную позицию гитариста The Last Ones to Know. Такая возможность выпадает раз в жизни. И моя работа будет заключаться в том, чтобы репетировать с Шоном. Выступать с Шоном. Писать музыку с Шоном. Гастролировать с Шоном…

— Кит? — зовет мама за обеденным столом, и я так резко вскидываю голову, что чуть не откусываю себе язык.

— А?

— Ты почти не притронулась к своему чили, — замечает она со своего места справа от меня, в конце стола напротив моего отца. — Что с тобой происходит?

— Сегодня я получила работу.

Я отвечаю с вымученной улыбкой, стараясь не упоминать имя Шона. Воскресные вечера — это семейные ужины, и я обычно ем так же много и так же быстро, как мои двухсотфунтовые братья, но сегодня мой желудок скрутило в узлы, и имя Шона Скарлетта написано на каждом из них.

Уголки маминого рта морщатся. Она сложена как балерина, с мягкими карими глазами и пушистыми темными волосами, и эти карие глаза загораются, когда она говорит: — Это же замечательно! Какую?

Когда она кладет столовое серебро на стол и безраздельно обращает на меня свое внимание, я проигрываю битву и отвожу взгляд на отца.

— Это в Мэйфилде. Я подумываю переехать туда.

Мы с братьями унаследовали от матери худощавое телосложение и гладкие черты лица, а от отца — темные волосы, темные глаза и высокий рост. Он большой человек, и в нем есть что-то такое, от чего хочется выплеснуть все свои чувства, так что, когда он тоже кладет столовое серебро, я понимаю, что у меня проблемы.

— И что за работа?

Отлично, они с мамой словно объединяются в команду, а я сама по себе на ринге.

— Наверное, стриптизерша, — вставляет Брайс, что совсем не похоже на помощь.

Клянусь, он перестал взрослеть одновременно с тем, как перестал расти. Если последние шесть лет и научили меня чему-то, так это тому, что Брайс навсегда останется восемнадцатилетним подростком, запертым в теле взрослого мужчины.

Я сильно пинаю его под столом, даже не отрывая взгляда от отца, и Брайс делает именно то, чего я от него жду.

— Черт возьми, Кит! Какого хрена! Это, блядь…

Мама начинает кричать о сквернословии, а Кэл, Райан и Мэйсон хихикают себе под нос. Я прерываю этот хаос, чтобы наконец ответить отцу:

— Я прошла прослушивание на должность гитариста в новую группу.

Моя мама останавливается на полпути, выговаривая Брайсу, чтобы он следил за своим «проклятым ртом», чтобы хмуро посмотреть на меня, скрывая настороженность.

— Еще одна группа? — спрашивает папа, но прежде, чем я успеваю ответить, Райан толкает меня в кроличью нору.

— А не та ли это группа, с которой вы вместе учились в старших классах? — спрашивает он. — В Мэйфилде?

Адам, Шон, Джоэль — эти имена пользовались дурной славой в коридорах нашей школы. За исключением Майка, все ребята были игроками с заслуженной дурной репутацией, которую, я не сомневаюсь, мои братья запомнили. Потому что кто мог бы забыть шепот, слухи, длинные очереди девиц, хлопающих ресницами, которые следовали за парнями, куда бы они ни пошли?

Я пожимаю плечами так быстро, как только могу, но вилка Мэйсона звякает о его тарелку прежде, чем я успеваю сменить тему.

— Ты ведь не в одной группе с этими придурками?

— Я даже не знаю, о чем ты говоришь.

Я лгу, не желая позволять братьям потребовать, чтобы я ушла из группы, но когда Мэйсон прищуривается, понимаю, какую ошибку совершила.

— Да ладно тебе, Кит, — говорит Райан с наполовину набитым ртом. — Ты ведь раньше их любила, помнишь?

Когда Мэйсон говорит, его глаза превращаются в темные щелочки.

— Как называется группа, в которую ты вступила?

— Они малоизвестны, — вру я.

— Значит, у них нет названия?

С моими братьями, нападающими на меня и с ложкой в моей руке, первое название, которое приходит на ум…

— «Ложко-убийцы», — отвечаю я, мысленно ругая себя за полное отсутствие оригинальности, а затем хвалю себя, когда Мэйсон просто молча поднимает бровь.

— И как зовут этих парней? — продолжает он, прерывая мой вздох облегчения еще до того, как он может начаться.

— Билл, Тай… — Я откусываю большой кусок острого чили, чтобы выиграть немного времени. — Пол… и… — Я закашливаюсь в руку, когда захлебываюсь водой. Ни одно имя не всплывает у меня в голове, даже на кончике языка — нет, ничего, ноль, пшик, о боже. Я так облажалась.

— И Майк, — заканчивает за меня Кэл, и я энергично киваю, потому что имя Майка Мэддена достаточно распространенное, чтобы сработать.

— И Майк, — соглашаюсь я, а затем поворачиваюсь к папе, прежде чем Мэйсон успеет задать мне еще несколько важных вопросов, из-за которых мне, возможно, придется совершить братоубийство. — Они все еще строят свою фанатскую базу, но действительно хороши, и я думаю, мне стоит попробовать.

— Кит, — говорит мама с другого конца стола тем тихим голосом, который означает, что она знает, мне не понравится то, что она скажет дальше. — Разве ты не хочешь быть учителем музыки или кем-то еще? Может быть, давать уроки игры на гитаре детям? Этим занимается муж моей подруги Лоры и он неплохо зарабатывает…

— Ну же, мам, — умоляю я, не желая снова возвращаться к разговору, который мы вели уже тысячу раз.

— А на какие деньги ты собираешься переезжать? — спрашивает Брайс, и я потираю висок, где зарождается головная боль.

— У меня есть кое-какие деньги, которые я скопила, работая в школе. Их не так много, но хватит на первое время.

— Так эта группа, — говорит Мэйсон, — они все парни?

Мои родители и каждый из братьев пристально смотрят на меня, и я закатываю глаза и вздыхаю.

— Нет, Мэйсон, теперь Пол — это женское имя. Ты серьезно?

Мой папа:

— Разве ты не можешь найти группу с девочками?

Мэйсон:

— Я хочу с ними познакомиться.

Моя мама:

— Почему ты должна переезжать в Мэйфилд?

Брайс бормочет что-то о том, что им с Мэйсоном нужно туда съездить, Кэл и Райан энергично кивают, настаивая на том, что они поедут вместе, и затем я встаю, прежде чем успеваю опомниться. Ножки моего деревянного стула скребут по деревянному полу, гася факелы быстро формирующейся толпы с вилами.