Кайленд (ЛП) - Шеридан Миа - Страница 25

— Тебе не обязательно. Все в порядке, — мои слова вышли шепотом.

Ох, Кайленд. Чем же ты занимаешься? Как ты заботишься о себе?

Я поцеловала его обнаженную кожу, позволив своим губам задержаться.

Мы оба молчали в течение нескольких минут. Наконец, он очень тихо произнес:

— Я делаю все, что могу. Собираю металлолом по выходным, устанавливаю ловушки на ондатру и кроликов, продаю их или съедаю, если нужно. Собираю крышки от бутылок… что бы я ни делал, делаю все что могу. В основном этого достаточно. Иногда у меня даже есть немного денег на электричество. Иногда нет. Конец месяца всегда самый тяжелый, когда я оплатил по счетам, то может и не останется ничего.

Я не буду плакать. Я не буду плакать.

Кайленд только что поделился со мной частью своего сердца. Я лучше всех знаю, что все, что делаешь, чтобы выжить, было самым личным из всех вещей — борьба за жизнь унижает нас так, что вы никогда бы не захотели, чтобы кто-то еще знал об этом. Потому что иногда это было неописуемо. Иногда это бывает уродливо и постыдно, красиво и мужественно одновременно. И Кайленд только что поделился со мной кое-чем из этого. Мне стало грустно, страшно, мучительно за него, но также я была глубоко благодарна и обняла его крепче.

— Я думаю, ты потрясающий, — сказала я, — и очень храбрый.

— Я не храбрый, Тенли. Я просыпаюсь и живу своей отстойной жизнью. Что еще я могу сделать?

Я притихла, думая об этом. Думаю, что существует тысяча разных способов, которыми человек может сдаться, но Кайленд не выбрал ни одного из них. Он понятия не имел, насколько он сильный и мужественный.

— Эй, Тенли, — прошептал он через некоторое время.

— Да?

— Эта книга «Дорога»?

— Хм? — пробормотала я, вспоминая его плохую шутку, когда он использовал слово «пожирать» в отношении книги о каннибалах.

Я сонно засмеялась.

— Там есть одна строчка, которая говорит о том, чтобы поддерживать маленький огонь, горящий внутри, «каким бы маленьким он ни был, каким бы скрытым он ни был».

— Да, — сказала я мягко.

— Я иногда думаю об этой фразе. Думаю о том, что этот маленький огонь и есть надежда. И что нужно поддерживать этот огонь, чтобы пройти через трудные времена, времена, которые кажутся такими болезненными, что вы больше не хотите продолжать.

Я открыла глаза.

— Что заставляет твой огонь гореть?

— Надежда на то, что жизнь не всегда будет такой плохой. Вера в то, что я когда-нибудь уеду отсюда, и мне не будет холодно или голодно вечно. Это помогает мне идти вперед. Это мой огонь. Это помогает мне делать то, что нужно, чтобы выжить, и помогает меньше ненавидеть себя за это.

Ох, Кайленд.

Я кивнула и снова поцеловала его в грудь. Он обнял меня и крепко сжал.

Через несколько минут его дыхание стало ровным, и я поняла, что он снова заснул. Я долго лежала в темноте, думая о том, каким удивительным парнем должен был стать Кайленд, чтобы выжить в таких условиях. До этого момента я не знала, что мое сердце может быть наполнено благоговением и горем, радостью и печалью одновременно.

На следующий день я рано ушла, натянув одежду в холодном утреннем воздухе и поцеловав Кайленда на прощание, пока он спал. У него больше не было плохих снов, и мне не хотелось его будить. Мы не спали большую часть ночи. Теплый румянец покрывал мою кожу при воспоминании о том, что мы испытали вместе в его постели. Хотелось бы мне нырнуть обратно под эти теплые простыни и снова испытать каждый миг. Но я не знала, в какое время Марло будет дома, и мне хотелось быть там, когда она приедет с нашей мамой. Я выскользнула из его комнаты, тихо закрывая за собой дверь.

Оставив свою рождественскую елку, я поплелась по снегу к нашему трейлеру, дрожа от холода. Сегодня утром что-то во всем мире показалось мне другим. Холод казался холоднее, воздух свежее, сосны более ароматными, голубое небо еще ярче. Я чувствовала себя живой.

Войдя в трейлер, я включила обогреватель, чтобы внутри стало уютно. Быстро приняла душ и переоделась в чистую одежду: два свитера и две пары изношенных шерстяных носков. Скрутила волосы в пучок на макушке, чтобы ни чувствовать холода от мокрых прядей.

Заглянув в шкафчик на кухне, обнаружила коробку овсянки, приготовила её, добавив корицу, и начала есть, сидя на диване, завернувшись в одеяло.

Мои мысли тут же переметнулись к Кайленду. Я думала обо всем, что узнала о нем со вчерашнего дня. Об одиночестве, с которым ему пришлось столкнуться. О том, что ему приходилось делать, чтобы выживать, и мое сердце сжалось. Мне было интересно, спал ли он до сих пор? Я надеялась на это. Еще меня волновало, что же теперь будет между нами? Я не знала, стоит ли ожидать чего-либо вообще. Возможно, прошлой ночью был лишь разовый опыт. И я была глубоко разочарована от этой мысли.

«Ох, Тенли, не будь глупой. Если ты надеешься на что-то большее, это плохо для тебя закончится».

Вздохнув, отправила в рот еще одну ложку овсянки. Кайленд разложил все по полочкам. Он дал мне понять, что не обещал ничего большего, чем прошлую ночь. Из того, что я знала, он сопротивлялся даже этому столько, сколько мог. Он не хотел никаких осложнений. То есть — меня. И наши поцелуи, не меняли этого. Могла ли я справиться с этим? Но у меня не было другого выбора. Он честно предложил то, что мог мне дать, и я согласилась. Я должна была справиться с этим, хотелось мне этого или нет.

Возможно, я слишком все усложняла, основываясь на плачевном опыте моей мамы и сестры с мужчинами. Разве я не могла просто какое-то время наслаждаться Кайлендом, а затем расстаться, когда настанет время? Возможно, мне стало бы грустно, возможно, я даже пролила бы несколько слез, но потом пошла бы дальше, и он тоже. Воспоминания будут исчезать по мере продолжения жизни.

И Кайленд, вероятно, был прав, ограничивая нашу сексуальную связь. Возможно, он лучше разбирался в этом вопросе, чем я. В конце концов, у него было больше опыта. Я нахмурилась. Он все еще будет видеться с другими девушками? Могу ли я попросить его не делать этого? Нет, я не имела права. Боль охватила меня, от мыслей о нем с другой девушкой в его постели, делающих то, что делали мы.

Поставив пустую миску на кофейный столик, я обняла себя. Очевидно, что я уже очень плохо отделяла свой разум от сердца.

За дверью трейлера послышался шум двигателя, хлопанье дверей и шаги. Я поднялась и распахнула входную дверь.

Марло и Сэм, поддерживающие маму с обеих сторон, были почти у дверей.

— Мама, — вздохнула я, увидев ее.

Я вытащила руку за дверь, чтобы поддержать ее, когда она поднималась по ступенькам. Она одарила меня слабой, усталой улыбкой и вошла в трейлер. Марло и Сэм последовали за ней. Я быстро сдвинула одеяло, лежащее на диване, освободив для нее место.

— Милая, я бы хотела прилечь, — слабо сказала мама.

— Конечно, мам, — прошептала я, бросая вопросительный взгляд на Марло, которая выглядела усталой.

Сестра улыбнулась и кивнула, указав на то, что мама в порядке.

Я привела маму в маленькую спальню, которую она делила с Марло в задней части трейлера, и она легла на кровать. Я сняла ее ботинки и укрыла одеялом.

Мама вздохнула.

— Спасибо, Тенли.

Она протянула мне руку, и я взяла ее, садясь на кровати рядом.

Выражение её лица было наполнено грустью.

— Мне очень жаль, детка, прости меня.

Я покачала головой, мои глаза наполнялись слезами.

— Я просто хочу, чтобы ты поправилась, мам, — ответила я.

— Я тоже. Просто не могу понять, как это сделать. Это все такая неразбериха. Я в таком беспорядке. Пытаюсь остановить это, детка, правда, пытаюсь. Но когда наступает темнота… — мама покачала головой, слова стихли, когда она закрыла глаза.

— Я люблю тебя, мама. Что бы ни случилось, я тебя люблю.