По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 104

Я нервно сунула подрагивающие руки в карманы и вдруг нащупала в одном из них сделанный браслет.

-               Да хотя бы с помощью этого! - вытаскивая его на свет, воскликнула я. - Хотя я делала его для другой цели.

-               Что это?

Супруг смотрел с подозрением на протянутый ему оберег, явно не догадываясь о его предназначении.

-               Я решила подарить тебе это, чтобы больше не возникало всяких недоразумений с даннамами, и сразу было видно, чей ты муж!

-               И чей я муж? - ошалело просипел кайген.

Глупый вопрос. Не лады у супруга с логикой!

-               Мой! Это же очевидно!

Кайген недоверчиво моргнул, а затем губы его стали расползаться в широкой улыбке.

-               Ты даришь мне даннам?

-               Это вообще-то оберег, - во избежание кривотолков и недоразумений пояснила я, но мужа это похоже не интересовало. Он смотрел в мои глаза, лыбился как идиот, и заставлял меня нервничать.

-               Ты неуравновешенный! И вечно орёшь, как ненормальный, - заявила ему. - А здесь руны убирающие агрессию и позволяющие всегда сохранять ясность мысли. Немного магической помощи тебе не помешает...

-               Надень! - не дал мне закончить он, вытягивая правую руку. - Хочу, чтобы ты его на меня надела.

В глазах кайгена отражались отблески огня и настойчивое требование, выполнить которое мне было не сложно. Я больше боялась, что мужчина не захочет носить мою побрякушку, когда её делала.

Дважды обвив руку мужа кожаным оберегом, я крепко стянула его концы в узел и невольно залюбовалась браслетом. Мне нравилось, как он смотрелся на широком и жилистом запястье кайгена. Правильно. По-мужски. И его руки мне тоже нравились. Неожиданно.

Они вдруг поймали мои и муж хриплым просевшим голосом попросил:

-               Иди спать, Рейна. Уходи, если не хочешь узнать, как и куда я хочу поставить тебе свою сатру.

Мне разом стало душно, словно за ворот налили горячей воды.

Будто в наваждении я смотрела, как темнеют глаза мужчины и в них медленно расширяются зрачки.

По горлу кайгена прошла волна судорожно сократившихся мышц, черты лица как-то хищно заострились, и меня внезапно обуял беспричинный страх. Хотя мне даже передать сложно, что я в этот миг почувствовала.

Меня словно придавило чьей-то жёсткой и агрессивной энергетикой, которая ломала щиты моей воли, подавляла и вызывала панику.

- Уходи, - жутким голосом, с прорывающимся в нем рыком, приказал муж.

Он опустил голову, тёмная грива волос закрыла мужское лицо, скрывая от меня его выражение. Выныривая из оцепенения, как из-под толщи воды, я испуганно попятилась к двери.

Она резко распахнулась сама собой, а затем волна посланной мужем магии осторожно вытолкнула меня на лестницу.

Горло отпустило. Я сделала судорожный вздох и непонимающе уставилась на закрывшиеся у меня перед носом покои.

Что это было? И почему вдруг такая резкая смена настроения? Ведь всё было хорошо?

Впрочем, стучать и спрашивать об этом мужа я бы не решилась ни за что в жизни! Несмотря на то, что я была не из робкого десятка, поведение кайгена меня немного пугало. И если он сам захотел, чтобы я пошла спать, не вижу причин, почему мне не стоит этого делать!

****

Её запах витал в комнате. Тонкий, едва уловимый. И Бьерн до хруста в суставах сжимал ладони на подлокотниках кресла, вгоняя отрастающие звериные когти в морёную древесину.

Он устал бороться со зверем. Эта борьба выматывала и опустошала.

Находиться рядом с женой и душить свою вторую сущность, прорывающуюся сквозь шатающиеся щиты контроля, становилось невыносимо тяжело.

Почему? Как у неё так получалось: одним взглядом заставлять кровь кипеть? Эмоции вспыхивали как сухое сено от удара молнией.

Бьёрн начинал себя бояться. Того что с ним творилось.

Он себя просто не узнавал. Куда делось его благоразумие, опыт и мудрость? Он чувствовал себя спятившим животным, которым двигали уже даже не инстинкты, а чистое безумие. Достаточно было слова, намёка или косого взгляда брошенного кем- то на его жену и глаза заливало кровью. Ярость царапала горло, рвала кадык, сжимала сердце в кулак, и из груди лезло что-то отвратительное и злое, с чем Бьёрн уже едва справлялся.

В кого он превращался? Неужели именно так становятся теми, кого в Сивильгарде стараются придушить в зародыше? Если так, то он сам перережет себе глотку, прежде чем уподобится Къярвалю.

Ведь он почти сошёл с ума, когда эйтары ему сказали, что видели Идена и магичку идущими в лес. За мгновение в отравленной ревностью голове оэна промелькнуло сотни мерзких видений, за саму мысль о которых ему сейчас было стыдно.

Всю жизнь Бьёрн считал эринейцев хитрыми, подлыми и лживыми, но доставшаяся ему в жёны женщина, оказалась честнее и порядочнее его собственного брата. И это почему-то дико возбуждало.

Не прекрасные глаза, волосы или губы! Не стройная фигура, пышная грудь и крутые бёдра!

Совершенно не соответствующая канонам кайгенской красоты эринейка открыто и прямо смотрела Бьёрну в лицо, рубила наповал своей честностью и у него волосы на загривке от этого вставали дыбом.

Р-рейна... Кто дал ей это имя? Острое, как лезвие клинка, рокочущее, будто весенние грозы, манкое, словно неразгаданная тайна...

Она сама была той тайной, которую Бьёрн как не силился не мог разгадать.

Он осторожно коснулся пальцами подаренного ею браслета, и по спине поползли мурашки.

Как ей такое в голову пришло? Откуда узнала? Никто в Сивильгарде уже не помнил о том, что когда-то женщины, завязывая на запястье мужчины кожаную ленту, отдавали тому предпочтение перед остальными претендентами на её сердце. Традиция исчезла вместе со способностями женщин к обороту, и только в памяти Ирридэль и её Хранителей ещё оставались смутные воспоминания о тех временах.

Сегодня эринейка сделала Бьёрну больше, чем просто подарок. Она осознанно и безоговорочно выбрала его - не Идена, красивого, покладистого и весёлого. Его! Хмурого, неразговорчивого медведя со шрамами на лице и в сердце.

Только это останавливало Бьёрна от стремления зверя немедленно пометить свою пару. Оэн хотел, чтобы эринейка приняла их обоих. Он всё ещё ждал своего рассвета.

Поднявшись с места, Бьерн подошёл к окну, словно что-то его к нему тянуло, и застыл на месте, неотрывно глядя на разгорающуюся в чернильной бездне небес яркую искру. Она подобно пульсирующему цветку распускала свои лучи-лепестки, затапливая прозрачным сияющим светом дремлющие пики гор, темнеющие громады лесов, заснеженные долины и скованные льдом реки.

Струящееся серебро искрилось в тёмных волосах мужчины, сглаживало шрамы на его лице и отражалось тревогой в глазах оэна Эдерхейда, хмуро наблюдающего за тем, как над Сивильгардом восходит Звезда Вечности.

Времени оставалось совсем мало, и мужчина заторопился. Захватил верхнюю одежду, но не стал забирать принесённый женой ужин. Потом. Надо успеть убраться из халле до того, как зверь услышит зов, и Бьёрн перестанет ему сопротивляться.

В эту ночь все прошедшие оборот мужчины покидали свои дома, потому что эта ночь принадлежала их тёмной, хищной стороне. Тысячи лет назад свет звезды привёл их прародителя Вольха к берегам Ирридэль, и там, в её священных водах, родился первый кайген - человек обуздавший своего внутреннего зверя.

С восходом звезды оголённые животные инстинкты обострялись до предела, и кайгены уходили в лес и горы, где их вторая сущность получала свободу от запретов, наложенных на неё человеком. Сегодня ей позволено было все: жестоко драться с соперниками, доказывая своё право первенства и силы, охотиться на диких обитателей Сивильгарда, пить их ещё не остывшую кровь и есть сырое мясо, жадно заглатывая тёплые сочные куски.

Сегодня пиром правил зверь, и на его пути лучше было никому не становиться!

Спустившись с мансардного этажа, Бьёрн осторожно прошёлся до собственной спальни, прислушиваясь к шорохам за её дверью. Там было тихо. Жена спала, и оэн бессильно уткнулся лбом в дверной косяк, подавляя неудержимую болезненную тягу ворваться в комнату и покончить с изматывающей борьбой с самим собой.