По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 50

Смеясь, я отмахивалась от болтушки-Сигрид, испытывая к ней невероятно тёплые и нежные чувства. Не представляла даже, как смогу её отблагодарить за доброту. У меня ведь сейчас ничего не было, чтобы я могла ей подарить или отдать - ничего кроме моего сердца и поселившейся в ней горячей признательности к девушке, которую, клянусь, отныне я буду защищать, как родную.

Наше веселье прервалось неожиданно. Развернувшись, я обнаружила возвышающегося в дверном проёме мужа, и мы с ним замерли с раскрытыми ртами, пялясь друг на друга как два идиота.

Что у медведины есть красивая одежда, я заметила ещё в Эринее на собственной свадьбе. А что если его побрить и причесать, то он окажется ещё и симпатичным, для меня стало полной неожиданностью.

Кто-то привёл в порядок его густую косматую гриву, зачесал волосы со лба назад, а на висках заплёл их в косички и связал на затылке шнурком. Открытое широкое лицо кайгена не портили даже шрамы, придавая мужчине немного неприступный и суровый вид.

Сейчас самыми выразительными в его облике были глаза, мерцающие глубокой синевой из-под густых чёрных бровей. И надетая на него сапфировая рубаха, подвязанная широким кожаным поясом, лишь усиливала этот эффект.

Взгляд мужа медленно и удивлённо прошёлся по мне от кончиков туфлей до макушки и, встретившись с моим, замер.

- Я, пожалуй, пойду? - нарушила наше растерянное молчание Сигрид, бочком двигаясь в сторону двери в надежде протиснуться между ней и моим, загородившим весь проход, супругом.

Кайген вздрогнул, словно очнулся от спячки и, посторонившись, молча выпустил девушку из комнаты.

Тишина стала ещё более угнетающей.

Мы смотрели глаза в глаза, и первым сказать хоть что-то не решался ни он, ни я.

Собравшись с духом, я набрала в лёгкие побольше воздуха и выпалила:

- Я прошу простить меня за неосторожно брошенные слова в состоянии... хм... в нетрезвом состоянии. Это было... некрасиво с моей стороны.

Кайген моргнул, высоко приподнял брови, и я, досадуя, поправилась:

- Ладно. Хорошо. Это было отвратительно. Доволен?

У супруга натурально отвалилась челюсть, а глаза полезли на лоб.

- И за платье - спасибо! - скрепя сердце преступила через собственную гордыню я. - Очень красивое. Но не думай, что я всё это сказала из-за того, что ты его мне притащил! Дело вообще не в нём, а в моих принципах. Я не уподобляюсь до распространения сплетен! Обычно...

Муж неожиданно резко подался вперёд и потянул носом воздух, принюхиваясь ко мне.

- Ты гляди-ка - трезвая! - озадаченно поморщился он. - Надо же, как душегрейка на эринейцев действует! А платье твоё не моя заслуга - Горда и Идена затея. Мне до ваших бабских штучек никакого дела нет! - заявил кайген. - Но... - он вдруг поморщился, словно у него внезапно разболелся зуб и ворчливо выдал: - Тебе заозёрский наряд к лицу. Пожалуй, ещё у них закажу, раз нравится.

А вот теперь челюсть упала у меня. Про «наряд к лицу» - это что, комплимент был?

Муж, как и прежде, не изменил своим привычкам, оставаясь прямолинейным до зубовного скрежета. Мог ведь промолчать про платье - за язык никто не тянул. И вряд ли я бы я когда-нибудь узнала правду. Но то, что он её сам озвучил, делало ему честь. В одном я могла быть уверена: лгать мне и притворяться кайген никогда не будет.

Пожалуй, только за это я готова была его уважать.

Мы с ним были абсолютно разными людьми из совершенно противоположных по культуре и быту миров! Но, несмотря на то, что мы с мужем не смешивались, как масло и вода, кое-что общее у нас с ним, оказывается, было: честность. Хотя я сильно сомневалась, что она нас хоть как-то может сблизить и примирить.

-               Ты готова? - мало обращая внимание на моё замешательство, поинтересовался супруг и протянул мне руку - просто и обыденно, словно для него и меня этот жест был такой же привычкой, как смотреть по сторонам или моргать.

Я пялилась на его широкую мозолистую ладонь и думала - если вложу в неё свою, то сделаю первый шаг от ненависти к принятию того, что моя жизнь теперь неразрывно связана с чуждым мне кайгеном, и с этим как-то нужно мириться и жить дальше. Научиться понимать, доверять...

Но для меня довериться кому-то - это всё равно, что распахнуть ему своё сердце и сказать: смотри - в нём, как и в твоём, нет подлости и зла.

Никто и представить себе не может, как странно для меня выглядело подобное доверие к кайгену, которого я пыталась убить. Причём не один раз. И если бы ещё неделю назад мне кто-то сказал, что я подам руку своему злейшему врагу, я бы посчитала того сумасшедшим.

Сейчас безумной выглядела я, потому что на четвёртый удар сердца опустила в ладонь мужа свою, и его крепкие горячие пальцы тут же сомкнулись на ней, посылая у меня нервную дрожь по позвоночнику.

-               Внизу уже все собрались, - на выдохе произнёс супруг. - Пора идти.

Мне почему-то показалось, что последнее кайген произнёс с затаённой досадой, как будто идти и веселиться ему совершенно не хотелось.

Если так, то впервые я с ним была согласна. И даже готова была предпочесть его общество устроенному для нас пиру. Мне начало казаться, что наша свадьба не закончится никогда, и завтра с утра мне опять расскажут о её очередном раунде.

Муж между тем подвёл меня к лестнице, и когда мы спустились в большой зал, витавший там гомон и шум на миг стих, а затем обманчивое спокойствие взорвалось весёлым песенным гимном, явно положенным по традиции Сивельгарда.

Пели все: мужчины и женщины. Партии их красиво перекликались между собой, создавая невероятно красивую мелодию. Но громче и переливчатей всех звучал голос молодой зеленоглазой девушки, рядом с которой стоял уже знакомый мне по утреннему рааду кайген Волс. Я почему-то выделила её красивое улыбчивое лицо из толпы и обратила внимание, что она чуть ли не единственная смотрела на нас с супругом с неподдельным восторгом. Похоже, ей действительно нравилось, как мы с мужем сейчас выглядим.

Местные манны были одеты в светлые наряды, расшитые красными нитями и бусинами. Головы их ободом перевязывали украшенные жемчугом и камнями ленты, а на вышитых поясах висели золотые и серебряные подвески в виде звёзд, полумесяца и солнца.

На их фоне моё платье выделялось не только цветом, но и утончённой красотой. И если раньше я убеждала себя, что мне наплевать, как я буду выглядеть перед кайгенами, то теперь понимала, что просто пыталась себя обмануть.

Если бы не заозёрское платье, сейчас я стала бы объектом для насмешек, и делать вид, что меня это совершенно не трогает, получалось бы с невероятным трудом.

Мы с мужем, как и прошлым вечером, заняли место в центре расставленных большой буквой «П» столов и пение тут же прекратилось. Гости подняли наполненные толи шорком, то ли душегрейкой чарки и, выкрикнув: «За молодых!», дружно выпили их до дна.

Я не успела обрадоваться тому, что меня саму в этот раз пить никто не заставляет, как толпа снова подняла вверх теперь уже пустые чарки и принялась настойчиво стучать по ним вилками, издавая звуки похожие на звон колокольчиков.

Недоумённо повернувшись к супругу, я надеялась услышать от него какое-то объяснение происходящему, а вместо этого...

Под звонкое дребезжание посуды медведина резко и вероломно сгрёб меня в охапку и, не дав опомниться, прижался своими губами к моим.

Одна его лапища крепко стискивала мой затылок, в то время как вторая стальным обручем обвилась вокруг талии, практически вдавливая меня в горячее тело кайгена.

Поцелуй его стал откровенным, настойчивым, и жарким. В голове мерно зашумело, мысли в ней стали барахтаться вязко и сбивчиво, а сердце падать куда-то в желудок.

Я понимала, что оттолкнуть сейчас супруга при всех собравшихся не могу, поскольку он, видимо, действует согласно местным традициям. И по моему глубокому убеждению я должна была испытывать что-то вроде отвращения, будучи вынужденной терпеть лобызания мужа. Должна была, но...