По ту сторону синих гор (СИ) - Снежная Александра - Страница 90

Она всё-таки убрала с окон жуткие тряпки, впустив в комнату благословенный свет луны.

Испокон веков кайгены, купаясь в её лучах, любили друг друга, зачинали детей, рождались и умирали. В окна спальни всегда должен был заглядывать серебряный лик ночного светила.

Не снимая с себя штанов и рубахи, Бьёрн лёг поверх одеяла, стараясь не касаться девушки, а только на неё смотреть.

Соблазн продолжить начатое днём был настолько велик, что даже накопившаяся за несколько дней усталость переставала давать о себе знать.

Повернувшись на бок Бьёрн долго пялился в полумраке на губы жены, пока, грезя о них, не смежил отяжелевшие веки и не уснул.

В смутные или трудные времена Бьёрн никогда не позволял себе отдыхать дольше положенного, даже если несколько дней носился по Сивельгарду без устали и спать ложился глубокой ночью или перед рассветом.

Утром он вставал с первыми лучами солнца, заглядывающими в окно, и спешил заняться делом. И хотя в спальне ещё витали серые рассветные сумерки, оэна разбудила непонятная возня, пробивающийся сквозь вату сна, шёпот, и звук закрывающейся двери.

Открыв глаза, он сначала мазнул взглядом по пустой постели, а затем резко развернулся, уже и не надеясь обнаружить в спальне жену.

Бьёрн грешным делом было подумал, что избегая неловкости пробуждения рядом с ним, она решила смыться ни свет ни заря.

Румяная после сна, взъерошенная, в белой льняной сорочке с мережкой, она стояла посреди комнаты, и хлопала глазами, глядя на Бьёрна.

- Извини, что разбудила, - пробормотала она.

Взгляд Бьёрна зацепился за её босые ноги, и он хрипло приказал:

- Обуйся сейчас же. Пол студеный.

Девушка неловко замялась и, выпустив из рук сапожки, которые Бьёрн сразу у неё и не заметил, ловко вскочила в обувку.

Недобрая мысль закралась в голову кайгена, когда жена выпрямилась, прижимая к груди широкий кожаный пояс, украшенный искусным тиснением.

Руку мастера было видно издалека. Ни с кем другим Бьёрн не мог перепутать работу брата. К тому же пояс этот оэн видел припрятанным у Идена раньше, и всё удивлялся, для кого он его бережёт. А вот сапожки были новыми, ещё и сделанными под размер ноги эринейки.

Сон улетучился, оставляя место лишь глухому раздражению и неизвестному доселе чувству, грызущему сердце будто хрущ.

- Откуда это? - кивнув на ноги жены, заломил бровьБьёрн, поднимаясь с постели.

Эринейка лихо переставила ногу в сапожке с носка на каблук и широко улыбнулась:

-            Брат твой только что принёс. Никогда таких красивых не видела. А пояс вообще произведение искусства, - потрясая изделием, поведала она.

Бьёрн помрачнел. Подошёл к девушке и угрюмо рыкнул:

- Сегодня же вернёшь пояс и сапоги брату.

В её карих глазах мелькнули растерянность и удивление.

- Почему? - удрученно спросила она.

- Потому что я не разрешаю тебе принимать от него подарки! Я ясно выразился, жена?

Её удивление мгновенно сменилось негодованием.

Глаза недобро сверкнули и эринейка вызывающе вздернула подбородок, бесстрашно глядя Бьёрну в глаза.

- Нет! Не ясно. Я хочу вменяемого ответа, почему от дильфара я могу принимать сундуки подарков,а от твоего брата не имею права взять действительно понравившуюся и нужную мне вещь? Что в этом плохого?

У Бьёрна от злости забулькало внутри. Что плохого?

Наверное, ничего, если бы оэн не видел изнанку поступка брата, вообще не скрывающего своей симпатии к его жене! Да как он посмел?!

Резко выдохнув, оэн обулся и, ничего не объясняя, вылетел из комнаты, собираясь разобраться с Иденом.

Долго даже искать не пришлось. Брат ещё и с лестницы не спустился - стоял и с глупой улыбкой пялился на дверь супружеской спальни Бьёрна.

- Ты что творишь, паразит? - грозно шагнул он Идену навстречу. - Это как понимать? С какой стати ты приносишь моей эль-манне даннам*?

Иден сжал губы и горделиво выпрямил спину.

- Она не твоя эль-манна! Ты можешь ещё долго обманывать всех вокруг, выдавая шрамы, оставленные на ней твоей магией, за сатру, укутывать её в свою одежду, чтобы создать видимость близости, но я знаю, как пахнут твои женщины! И пока ты не тронул её и не поставил на ней свою метку - она свободна! А раз свободна, значит, вправе принимать от меня даннам!

Слова негодования застряли в горле Бьёрна. Он смотрел на брата и просто его не узнавал.

- Ты спятил? Опомнись! Что на тебя нашло? - крепко хватая Идена за грудки, встряхнул его Бьёрн.

Глаза брата лихорадочно сверкнули и, с силой уцепившись за ладони Бьёрна, он разгорячённо выдохнул:

-            Ты видел, как она дралась? Ты что, ничего не почувствовал и не понял? Она асанна!

От неожиданности подобного заявления Бьёрн даже из рук его выпустил.

- Ты дурак? Что за бред? Асанны исчезли даже в Сивильгарде,а она эринейка!

- А почему ты решил, что в эринейцах совсем не осталось нашей крови? - прищурился Идем,и Бьёрн отшатнулся от него как от заражённого виххардовым безумием. - Она асанна! - упрямо заявил брат. - И если она услышит песнь древних и придёт на зов, это поймут все кайгены. За неё будут драться. И я буду!

- Ты пойдёшь против меня? - обмер Бьёрн.

Иден качнул головой и грустно улыбнулся.

- Не против тебя. Я пойду за ней, брат. Потому что она мне нравится. Так нравится, что в голове туманится, когда её вижу.

Зверь внутри Бьёрна ощерился, и оэн с рычанием выцедил:

- Не смей к ней приближаться!

- Ты не можешь мне запретить,- возразил Идем. - И не надо на меня злиться, брат. Я ведь тебя не предал, раз до сих пор храню твою тайну. А бороться за своё счастье я тоже имею право!

Развернувшись, Иден прошёл пару ступенек вниз,а затем резко обернулся.

-            Я не стал бы всё это даже начинать, если бы видел, что она тебя любит. Но её сердце свободно, а значит, у меня есть шанс занять там место. Всё честно, Бьёрн.

Оглушённый и потрясённый, Бьёрн смотрел на удаляющегося брата, и, казалось, видел его впервые. Он и в страшном сне себе не мог представить, что однажды между ним и Иденом стеной раздора встанет женщина. И кто?! Вчерашний враг! Та, на которую совсем недавно Бьёрн без глухой досады и глянуть не мог.

Чудовищно вдруг в один момент осознать, что он можешь убить за магичку, которую ещё вчера готов был придушить собственными руками! Что чувства, теперь бушующие в его груди по отношению к жене, безжалостны как война, и Бьёрн в ней заведомо проигравшая сторона.