Паранойя. Почему я? (СИ) - Раевская Полина - Страница 56

– Да разбирайся ради бога, от меня ты чего хочешь? Может, уже перейдешь к сути или так и будем обмениваться любезностями? Если расчет был на то, чтобы впечатлить меня своей беременность, то мимо кассы, мне пофиг. Сообщи лучше новость мужу, может, его впечатлит, – вру. Отчаянно вру. Все у меня внутри болит от одной мысли, что Долгов спал с ней в перерывах между нашими встречами.

– Сообщу, не волнуйся, – продолжает она меж тем. – А суть в том, что хоть ты ничем особым не отличаешься от предыдущих его бл*дей, и вряд ли задержишься надолго, я все же не могу так рисковать, и позволить, чтобы моя дочь разочаровалась в отце. Ни он, ни уж тем более ты не стоишь ни единой ее слезинки! Поэтому слушай сюда и слушай внимательно. Повторять я не стану! Если в течение следующей недели ты не разорвешь все отношения с моим мужем, я расскажу о вашей связи твоему отчиму. Вряд ли он тебя по головке погладит за то, что бросаешь тень на его репутацию. У него и так очень шаткая позиция в крае, а если еще разразится скандал на почве того, что его падчерица уводит мужика из семьи… Ууу… Боюсь, сложно будет отмыться от той грязи и возмущений, что польется на вас. Ты, наверное, не в курсе, но в таких ситуациях винят всегда женщин. Да, несправедливо, но так многим проще оправдывать таких же козлов рядом с собой.

– Это всё? -тяжело сглотнув, холодно осведомляюсь, преодолевая внутреннюю дрожь. Угроза серьезная. Папа Гриша наверняка отреагирует очень жестко. Но я бы просто позвонила Долгову и сбежала, не будь у меня сомнений в его верности.

– На случай, если ты настолько глупа, что веришь в силу вашей неземной любви с моим мужем и скорый развод, который он обещает каждой своей дурочке, – словно прочитав мои мысли, добавляет Лариса и достает из кармана подозрительный пузырек. – Предупреждаю, в один из дней кто-нибудь случайно плеснет из такого же пузырька тебе в лицо, и ты останешься без своей прелестной мордашки. Мой муженек, конечно же, пожалеет тебя – бедняжку, и наверняка оплатит пластическую операцию, но будь уверена, в тот же месяц забудет дорогу к тебе. Мужчины – потребители, девочка, а мой муж в особенности. Единственное, что для него имеет значение – это его дети. Собственно, я привела тебя сюда для того, чтобы ты понимала, пережив огромную утрату в юности, мой муж никогда не оставит своего ребенка и не станет воскресным папой. Так что решай: либо ты обрываешь все связи с ним, в том числе уволишь его охранника и спокойно доучишься год, а после уедешь в университет подальше от моей дочери, либо тебе придется провести кучу времени в больнице и не факт, что тебе помогут.

– Думаешь, до меня так легко добраться? Напоминаю, если ты забыла, я не какая-то девочка с улицы, которую ты можешь запугать. Мой отчим – губернатор края и генерал авиации.

– Да, – соглашается она с видом добродушной тетушки, и я понимаю, что у нее в рукаве есть еще какой-то козырь, который она тут же выкладывает, – но вот твой отец, кажется, обычный художник-мультипликатор.

Я холодею, понимая, на что она будет давить, и не ошибаюсь.

– Не хотелось бы впутывать невинных людей, но, если дело касается спокойствия моей дочери, я любого порву на кусочки. Так что побереги своего папу и его семью, если себя не жалко.

– Только посмей приблизиться к ним, и на кусочки тебя порвет твой собственный муж!

– Кстати, об этом! Попробуй ему сказать, и я тут же приведу все свои угрозы в действие. У меня рядом с мужем есть свои люди, и давно все готово, касательно тебя. Нужно будет только щелкнуть пальцами. Надеюсь, я достаточно ясно выразилась?

– Предельно, – цежу сквозь зубы, понимая, что она загнала меня в угол.

– Что ж, прекрасно, – скалиться она, тоже все прекрасно понимая. – Мой тебе совет, не будь наивной дурой. Нет никакого смысла жертвовать своим здоровьем и создавать проблемы семье ради мужика, который просто наслаждается твоей юностью.

У меня вырывается обессиленный смешок.

– Спасибо, конечно, но я как-нибудь разберусь без советов жалкой терпилы, даже, если она на первых ролях, – возвращаю Долговской жене ее же ответ, стирая с ее губ победную ухмылочку.

– Не зарывайся, а то я могу не сдержаться и вылить этот флакончик прямо сейчас, – предупреждает она и уходит, бросив напоследок. – У тебя неделя, а от Гридаса избавься сегодня же.

Оставшись одна, едва сдерживаюсь, чтобы не заорать на все кладбище. Смотрю сквозь слезы на памятник Ванечки и не знаю, что мне делать. Мне очень больно. Каждое оскорбление и насмешка над моими наивными надеждами, и мечтами оседает у меня внутри свинцовой, удушливой тяжестью.

Я хочу верить Долгову, хочу верить своему глупому сердцу, шепчущему, что все, что между нами было – правда, но… этого слишком мало против доводов рассудка и Ларисы.

С кладбища Гридас уводит меня заледеневшую и опустошенную.

Боясь, что что-то может случится с папой, я в тот же день прошу маму уволить моего нелюдимого охранника, мысленно прося у него прощение. Мама довольна, как никогда. Поняв, что, если я выдала Долговского человека, значит – это все. На радостях она даже поцеловала меня, заверяя, что я – умница и поступила правильно. Она говорила почти все то же самое, что и Лариса, а я… Я заживо сгорала в огне сомнений, страха и безысходности. Металась, как зверь в клетке, не зная, во что мне верить, и едва на стены ни лезла, понимая, что если Лариса и правда беременна, то это конец. Я не смогу быть с Долговым, зная, что ничего для него не значу.

Всю неделю я прожила в агонии, изводя себя предположениями. Меня кидало из стороны в сторону: один день я думала, что Лариса просто выдумала беременность, чтобы как-то повлиять на меня, а в другой – понимала, что в это смешно и глупо. Долгову я не звонила из страха за отца, да и знала, что по приезде, он сам найдет возможность встретиться со мной и поговорить, а там уж я все пойму, почувствую. Так мне казалось. А потом Олька выздоровела и по секрету сообщила, что у нее возможно будет братик или сестричка. В тот момент мой мир раскололся на части.

Одно дело врать любовнице мужа, но другое – использовать в своих ненормальных играх дочь. Даже моя мама вряд ли до такого бы доумилась.

Сомнений больше не было, казалось, что-то во мне умерло. Внутри поселилась какая-то холодная пустота и разочарование. Я будто оцепенела.

 Весь вечер я смотрела в одну точку. Сама не знаю, зачем и как согласилась пойти в клуб. Мне было все равно, где я, с кем и что происходит. Только в обезьяннике меня ненадолго вывела из этого состояния ярость Долгова, но пока ехали, я снова постепенно цепенела.

Очнулась я только, когда Сережа высадил Олю у дома сестры.

– Иди, отсыпайся, матери позвони, скажи, что все нормально. Про этот дурдом ни слова! Не надо ей волноваться и расстраиваться лишний раз, – наказывает он, а у меня невольно вырывается шокированный смешок.

Так он, оказывается, все знает про ее беременность. О, боже, какая же я дура!

Оля прощается со мной взмахом руки, киваю на автомате и сглотнув слезы, откидываюсь на сиденье, умоляя взбесившийся желудок успокоится.

– Останови здесь, я выйду! – требую, как только выезжаем за ворота. Находиться с Долговым в одном пространстве не могу просто физически. Но он, не обращая на меня никакого внимания, продолжает вести машину. Сворачивает с дороги в поселок и едет куда-то вглубь леса, что меня по-настоящему пугает. Тошнота усиливается, и становится совсем невмоготу.

– Останови! -кричу, хватаясь за ручку двери и едва не вываливаюсь из машины.

– Ты че творишь, дура?! – орет Долгов, резко ударив по тормозам.

 У меня темнеет в глазах. Наошупь выскакиваю из машины и, поскользнувшись на талом снегу, падаю на колени. Долгов тут же выбегает следом и подхватывает меня под руки.

– Не трогай!

– Заткнись!

– Уйди, пожалуйс…– не успеваю договорить, как меня начинает выворачивать прямо ему на кроссовки.

– П*здец! – выплевывает он, отскочив.

А я, захлебываясь слезами и новыми спазмами, кое -как забегаю за ближайшее дерево, где меня полощет так, что я едва держусь на ногах. И, наверное, упала бы в собственную рвоту, если бы Долгов не удерживал меня, собрав мои волосы в кулак.