Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра - Страница 41

Мне хочется вцепиться в волосы и кричать-кричать-кричать, но это ничего не изменит. Потому что даже отмотай я время назад, ничего бы не поменялось. Потому что это падение было неизбежным. А месяц ожидания сделал запретное только слаще.

Что делать? Я же собиралась все рассказать Клинту, нарушить контракт и уехать. Неустойка? Да, она бы ударила по моему бюджету, но я была готова отдать эти деньги ради сохранения отношений. Но о какой сохранности говорить, если имела место измена? Не просто поцелуй, хотя он уже заставил меня всерьез задуматься, стоит ли сообщать такое, а… все. Глупо обвинять Эперхарта, давайте честно, я извелась от мысли о возможной близости с этим человеком. И все даже хуже! Признайся я в измене, и Клинту достаточно будет проанализировать мое поведение на яхте, чтобы понять: мое нежелание ласк жениха связано исключительно с Райаном. Райаном. Нет, даже в мыслях я его больше так не назову!

Черт, да что ж такое, соберись, подумай, что делать. А главное, уйди из этого кабинета, Валери, это точно неподходящее место для размышлений о твоем будущем!

Мне удается застегнуть пуговицы на блузке и почти не думать о том, наблюдает ли за мной при этом Эперхарт. Но, разглаживая по ногам помятую юбку, я все же вскидываю голову. Да, смотрит. Он не имеет права на меня смотреть! Особенно после того, как велел возвращаться к Клинту и делать вид, что ничего не случилось. Как вообще можно быть таким жестоким?!

— Это для вашей же безопасности. Или хотите пересказывать о том, что здесь случилось, Веласко и суду присяжных?

Я бледнею и мотаю головой. Он не читает мысли, но и правда, о чем мне еще думать? Откашлявшись, я перевожу тему, но только для того, чтобы перестать говорить о случившемся, обо мне и о Клинте.

— Что мне делать с Кайедом, сэр?

— Сам разберусь. Идите.

В приемную я выхожу уверенная, что сейчас из-за угла на меня прыгнет Сибил с ужасающе длинным красным ногтем. Или Эннис, готовящаяся хлопнуть папкой по голове. Или за столом обнаружится Боуи с выразительным осуждающим взглядом. Но там пусто. И на начальственном этаже пусто. И даже в уборных. Сложно говорить о везении, но дно пока не пробито. И все же…

Что я наделала?

Глава 8

Клинт соскучился. Я едва переступаю порог дома, как его губы находят мои и прижимаются в поцелуе, от которого у меня холодеют даже пальцы ног. Сердце заходится в страхе, первая реакция — оттолкнуть, зарыдать, во всем сознаться. Даже в том, как в средней школе засматривалась на парня своей подружки. Только бы этот замечательный человек больше не трогал такую грязную меня. Чтобы расхотел на мне жениться, чтобы…

— Прости, я тебя смутил, — хмыкает Клинт, неправильно истолковав мою реакцию.

Я глубокомысленно молчу, боясь открыть рот и исторгнуть из себя поток бессвязной речи, смыслом которой будет «я тебя предала».

— Я привез тебе нашего любимого вина, заказал еду из ресторана. Посидим?

— Да, конечно. Я тоже очень соскучилась.

Голос деревянный, реакции все неправильные. Нужно сказать что-то еще, кроме того, что скучала, вот только я даже не скучала. В смысле скучала, но не по Клинту, а по чувству безопасности, которое уже давно не испытываю рядом с ним, но за которое хваталась все последние недели. Оно исчезло из моей жизни бесследно? Думаю, после сегодняшнего — да.

— Ты сильно устала, — снова неверно трактует мою заторможенность любимый. — Пойдем.

Клинт. Человек, который любит меня, знает мои вкусы, интересы, который очень поддерживал меня в последние месяцы жизни мамы, помогал мне справиться с ее утратой… У него в детстве была собака, о которой он заботился исключительно собственными силами. Так родители учили Клинта ответственности. Его родители славные люди, я с ними знакома, они всячески поддерживают наши отношения и ждут приглашения на свадьбу. У Клинта множество друзей, он никогда не забывает их дни рождения и названия любимых бейсбольных команд. Обо мне он знает практически все. Что я терпеть не могу автоплатежи, но регулярно забываю продлевать подписки на следующий месяц. Что на каждой машине, даже собственной, теряюсь, с какой стороны бензобак. Что люблю светлое нефильтрованное пиво. Что боюсь медуз. Что когда у меня ПМС, проще всего оставить меня в покое с ведерком мороженого и ноутбуком, мягко и ненавязчиво напоминая, почему человеку требуется иногда выходить из дома. Связывающих нас вещей миллионы, миллиарды. Расцепиться и стать двумя независимостями после четырех лет почти идеальных отношений кажется невозможным, но какой теперь у меня выбор?

Об Эперхарте я знаю лишь красочные истории о причинах создания и местоположения «Айслекс», о его ненависти к холоду и клички собак. Все. Он обо мне знает, наверное, чуть больше, но почти все из безэмоционального, пестрящего фактами досье.

Скажите на милость, почему тогда я не хочу, чтобы меня обнимал Клинт, но не могу оттолкнуть Эперхарта? Неужели мы попросту слишком затянули со свадьбой? Доказано ведь, что через три-четыре года происходит привыкание к естественным феромонам партнера и желание исчезает безвозвратно. Неужели и природа махнула на нас рукой как на нерешительных бестолочей, которым не положено потомство?

— Мы сегодня кое-что отмечаем… — говорит Клинт, помогая мне переодеться, без стеснения и какого-либо подтекста.

И это именно в тот момент, когда я обдумываю, что же мне делать. Совесть кричит не затягивать, все рассказать как на духу, плюнув на неустойку, работу, друзей, разрушив все одним махом вместе с отношениями. Наверное, Клинту станет немного легче, если он будет видеть, как я с собой жестока… Но как испортить день, когда у него что-то сложилось?

Однако от предложения отметить успех именно сегодня мне хочется истерически захохотать и сползти на пол. Совсем как в кабинете Эперхарта. Я вздрагиваю всем телом и пытаюсь унять мурашки. На самом деле я удивлена, что вообще способна стоять и разговаривать с Клинтом. Думала, едва его увидев, развалюсь на кучу несвязных обломков или выдам сто неадекватных реакций за минуту. Начну, скажем, плакать, затем смеяться, затем лепетать, оправдываться, детально рассказывать о Дубае, а закончу сбивчивыми признаниями. Но нет, я слушаю Клинта, и это снимает с меня все подозрения. А ведь он должен подозревать! Как он до сих пор не понял, что все совсем плохо?

Кстати, я так себя и не осмотрела: вдруг на моем теле остались следы чужих пальцев? Вот будет умора. Почему не сказала? Так контракт ведь, и тот, кто оставил эти отпечатки, вовсе не желает, чтобы я от тебя уходила, он только попользовать взял на разок!

— Ммм, что ты сказал? — переспрашиваю, осознав, что Клинт стоит и ждет моей реакции.

— Я сказал, что в моей фирме появился первый сотрудник.

Тут я понимаю, что где-то и когда-то со своими переживаниями упустила момент, когда Клинт официально зарегистрировался как предприниматель и начал поиск людей. Я ужасная.

— Вау! Я тебя поздравляю. То есть вы начинаете брать заказы?

А вот это уже больше похоже на истеричное фонтанирование чем угодно, лишь бы не правдой. Сейчас… вот как рассказать сейчас?

— Ну, не так прям сразу, — немного оттаивает Клинт.

— Пойдем обедать, я дико голодна. Жду подробностей.

Я дико голодна, и это правда. По крайней мере, должна быть таковой, ведь вместо обеда я уничтожала следы распутства в туалете на начальственном этаже. И неплохо справилась: даже Сибил ничего не сказала, а уж она точно опытнее меня в этом вопросе. Кстати, о нравственном дне. Я занималась животным сексом с Эперхартом всего через несколько часов после того, как он в своей манере — не выходя из конференц-зала — поимел Сибил. Привет, Валери, ты теперь много нового и интересного о себе узнаешь!

Пока Клинт подробно рассказывает о своей поездке в Сиэтл, дико-голодная-я на манер жертвы анорексии режу и перекладываю на тарелке еду. Сначала вправо, потом влево, крошечный кусочек в рот. Повторить. Зато вина я выпила уже два бокала. И не заметила бы, если бы Клинт не удивился стремительно пустеющей бутылке.