Испорти меня (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 35

— Бен! Я сейчас отпущу!

Черт.

Реальность бьет меня по лицу. Мэдисон неуверенно болтается на крыше. Я — единственное, что стоит между ней и верной смертью или, по крайней мере, серьезным переломом лодыжки.

— Еще нет! — шиплю я, стараясь говорить тише. — Мне нужно получше ухватиться за тебя. Можешь еще немного опуститься, чтобы я мог взять тебя за талию?

Она пытается и терпит неудачу.

— Ах! Мои руки соскальзывают! — кричит она.

Все происходит одновременно. Мэдисон отпускает руки. Я тянусь к ней, и... она приземляется в мои руки. Это так неожиданно, что мы оба молча смотрим друг на друга, пытаясь понять, нет ли у нее серьезных повреждений, о которых мы еще не догадываемся. Есть ли у нее еще все конечности?

— Ты ранена? — нерешительно спрашиваю я.

— Я в порядке, — говорит она, облизывая нижнюю губу.

Я не единственный здесь, у кого разум в сточной канаве.

— Ты был не очень мягкой вещью, чтобы приземлиться на тебя. Твоя грудь на ощупь как камень, — шепчет она, пристально глядя на мой рот. — Я тяжелая?

Я качаю головой. Ее глаза — два джамботрона, транслирующие камеру поцелуев. Мэдисон так сильно хочет, чтобы я наклонился и прижался губами к ее рту, что удивительно, как она не кричит.

Но мы на задании, поэтому я опускаю ее на землю и веду к своей машине.

Мы уже на полпути через лужайку, когда она что-то вспоминает и оборачивается. О, точно, ее телефон. Только вот то, что она поднимает и очищает от пыли, не телефон. Это наполовину полная бутылка виски.

Она гордо держит ее, пока я открываю ей дверь.

— Я понятия не имею, куда ты меня везешь, но, думаю, это не повредит.

Наш пункт назначения находится совсем рядом, и он такой же пустынный, как я и надеялся.

Не так много людей хотят быть на пляже ночью в начале апреля. В воздухе все еще витает прохлада. На небе полная луна, и маленькие волны лениво бьются о берег.

— Купаться ночью? Это опасно, — говорит Мэдисон, прижимая к груди бутылку с алкоголем.

Я не считал ее любительницей выпить, тем более крепкого алкоголя.

— Уверена, что тебе это нужно? — спрашиваю я, наблюдая, как она откупоривает бутылку и готовится сделать глоток.

— О да. Несомненно. У меня такое чувство, что я знаю, что ты собираешься предложить нам сделать.

Мы прислоняемся к моей машине, пока она делает короткие, неглубокие глотки, сопровождаемые воплями отвращения. Мэдисон агрессивно вытирает рот и издает страстный звук «блергх», когда алкоголь попадает ей на язык.

— Может, тебе уже хватит? — спрашиваю я, испытывая искушение протянуть руку и забрать у нее бутылку. Она маленькая. Ей хватит и небольшого количества этой дряни.

— Подожди. Еще один глоток, — говорит Мэдисон, расправляя плечи и выпрямляя спину. Я наблюдаю, как она делает правой рукой крест, а затем опрокидывает бутылку назад, чтобы сделать большой глоток.

Закончив, она вздрагивает. Я закупориваю бутылку виски, ставлю ее в машину и закрываю дверь.

— Ладно. Я готова, — говорит она, отряхивая руки. — Я чувствую, что сейчас у меня в животе горит огонь. Скажи твой «Вызов».

— Купание нагишом.

Эти два слова заставляют ее рот сформировать идеальную букву «О».

— Подожди, я думала, мы просто собирались поплавать.

Я насмешливо выгибаю бровь.

— Недостаточно плохо, Харт.

Она сужает глаза, пытаясь найти путь к отступлению.

— Разве я сказала, что хочу быть плохой? Нет, нет. Я просто хочу быть менее хорошей. В этом есть разница. Я хочу возвращать книги из библиотеки с опозданием, прогуливать работу, пробираться на двойной сеанс в кинотеатре. — Я тянусь к ее руке, пока она перечисляет все причины, почему это плохая идея. — Я простужусь. Меня ужалит медуза. Я могу проглотить целую кучу соленой воды.

Тяну ее к лестнице, ведущей вниз на песок. Мы находимся в нескольких ярдах от воды, когда я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом, начиная собирать материал ее ночной рубашки в кулак.

— Я отчетливо помню, как ты говорила, что хочешь быть плохой. Череп и скрещенные кости. Мотоциклетные митинги. Преступники в бегах.

— О, ничего себе. — Она мило смеется и похлопывает меня по груди. — Это огромное недоразумение. Нам лучше просто вернуться в машину и включить обогреватель.

Я тяну ее за ночнушку, тащу вперед. Когда мы почти у самой кромки воды, я останавливаюсь.

Мэдисон качает головой и со всей силы хватается за мою руку, как будто я собираюсь отпустить ее и столкнуть в воду.

— Я думаю, ты должен идти первым, — говорит она, устремив взгляд на волны.

— О, я вовсе не собираюсь. Это твоя фишка, помнишь? Вся эта мантра «живи полной жизнью» — это то, что ты хочешь делать. Мне хорошо там, где я есть.

Мэдисон придвигается чуть ближе. Интересно, она хочет соблазнить меня или это просто то, что между нами происходит.

— Да ладно, ты не можешь так со мной поступить! Сейчас зима. Холодно.

— Это Техас, — говорю я невозмутимо. — В худшем случае — 60 градусов (по Фаренгейту).

— Вода, наверное, холоднее...

— Ты права. Не беспокойся. Мы приехали — это уже кое-что значит. Давай просто отвезем тебя домой и уложим обратно в кровать, в которой ты спала с пяти лет. Кому нужно...

— Хорошо! Господи, подожди. Дай мне снять обувь.

— И ночную рубашку.

Она изгибает бровь.

— Это просто большая уловка, чтобы увидеть меня голой.

Я не отрицаю.

— У тебя есть хотя бы полотенце, чтобы я могла воспользоваться им, когда закончу?

— У меня есть куртка. Ты можешь обернуть ее вокруг себя.

Она ворчит себе под нос, но достаточно громко, чтобы я мог разобрать каждое слово.

— Высокомерный придурок, — сказано с предельной четкостью.

Мэдисон наклоняется, чтобы снять обувь, а затем аккуратно ставит ее на песок подальше от воды. Когда приходит время снять ночную рубашку, она резко вскидывает бровь в мою сторону.

Я слегка поворачиваюсь в сторону, когда она начинает поднимать ее над головой. Я все еще вижу ее на периферии. Ее голая кожа блестит в лунном свете, и у нее есть три секунды, чтобы войти в воду, прежде чем я повернусь и столкну ее на песок.

— Я оставляю трусики, — объявляет она, пробираясь на цыпочках вперед. Я подглядываю. Руками она обхватывает грудь, но остальное тело совершенно открыто. Я замечаю новые чернила на ребрах. Ее гладкие, бледные плечи. Подтянутые ноги и узкую талию. Ее трусики имеют высокий разрез, обнажая нижнюю часть округлых ягодиц.

Она... невообразимо красива.

— На самом деле все не так уж плохо, — говорит Мэдисон, глядя на меня через плечо.

Это видение, если я когда-либо видел такое: Мэдисон с длинными каштановыми волосами, небрежно свисающими по спине, ее ноги исчезают в воде. Она смотрит на меня, положив подбородок на плечо. Наблюдает за мной с оттенком веселья. Доказательство этого — ее мягкие розовые губы изогнуты в знающей улыбке.

— Тебе следовало бы выпить немного того виски.

— Почему? — спрашиваю я, смущенный тем, как напряженно звучит это слово.

— Потому что я чувствую себя прекрасно, а ты...

Вышел из-под контроля.

Она права. Если бы у меня сейчас была бутылка, я бы сделал самый длинный глоток в своей жизни. И, наверное, продолжал бы, пока вся эта чертова штука не опустела.

— Ты точно не хочешь войти?

Она манит меня, как сирена.

Я сказал себе, что не хочу. Это плохая идея. Эта вода — барьер. Мой телефон и ключи у меня в кармане, а это значит, что я должен оставаться здесь, на суше.

Мэдисон отворачивается, пожав плечами, и делает еще несколько шагов вперед. Вода скользит вверх, прикрывая ее зад. Теперь она выглядит полностью обнаженной. Она обнажает грудь, опустив свои руки, и наклоняется вперед, медленно погружаясь в воду, чтобы начать уплывать.

Я не осознаю, что снимаю обувь, пока Мэдисон полностью не исчезает. Я не успеваю моргнуть, как джинсы уже сняты. Кажется, я только что их разорвал. Моя рубашка и куртка отброшены в сторону, и я следую за ней в океан по одной причине: в жизни бывает так мало таких моментов. И я не позволю этому моменту пройти мимо меня.