Крыло Книга 2 (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans" - Страница 61

— Мессир судья, — церемониально обратился к Манилка Боярский, самый спокойный из всех. — Я не понимаю, почему мы обсуждаем похищение этой никому не интересной девочки? Претензии рода Боярских касаются совершенно иного вопроса.

Здесь уже встрял и Карлос:

— Претензия рода Боярских несостоятельна как раз из-за этой никому не интересной девочки, как вы выразились.

— Отнюдь. Похищение — всего лишь невинная шалость. Как установил сир Честер, ни Даниэл, ни нанятые им наёмники не собирались причинять вреда юной особе. Ей ничего не угрожало. А значит, в высшей степени преступная реакция Минакуро была неоправданной.

— Они реагировали на угрозу, — ответил Карлос.

Но Боярский отрицательно покачал головой:

— На мнимую угрозу. Не существующую в реальности. Сир Честер, воспроизведите, пожалуйста, ещё раз последние слова Даниэла.

Юстициарий, получив разрешающий кивок от Манилка, зачитал:

— Мне надоело. Соня будет моей, и я больше не намерен тратить время и деньги на всякую чепуху. Эй. Как там тебя. Рейчел.

Боярский кивнул:

— Вот видите. Здесь ни слова про применение насилия. Мы не можем знать, чем Даниэл хотел покорить сердце девушки. Как не можем знать, о чём он хотел поговорить с наёмниками. Угроза — лишь домыслы Минакуро.

— Три вооружённых одарённых — домыслы? — усомнился Карлос.

— Просто маскарад, — отмёл Боярский.

— С боевыми патронами, — выразил недоверие Минакуро. — Если всё должно было пройти без жертв, то зачем боевые патроны? Не собирался ли юный ловелас попросту пристрелить наёмников? Для нагнетания драматизма?

— Домыслы, — вновь отмёл Боярский. — Как мы видим, всё, что есть у Минакуро, это домыслы.

Честер вновь бросил на меня выжидающий взгляд, но я остался безучастен. А вот Соня рядом со мной забеспокоилась, тоже бросая на меня короткие ожидающие взгляды. А я не уверен. Не обернётся ли всё это ещё большими проблемами?

— Тишины, — потребовал судья. — Суд признаёт, что похищение — порочная практика. И род Боярских неоднократно был в ней уличён. И тем не менее убийство не является адекватным ответом в такой ситуации. Суд признаёт претензии рода Боярских к роду Минакуро. Какую виру требует род Боярских?

Женщина зло, хищно улыбнулась:

— Кровь за кровь! Три жизни за три смерти!

Вот кровожадная бабища.

«Хороший принцип!» — передала мне своё мнение Астарта. — «Но не слабому ничтожеству, прячущемуся между лап сильного хищника о таком требовать!»

— Бред! — вскочила Ино. — Боярские сами пошли на преступление! И поплатились за это! Минакуро не будут платить такую виру за чужие преступления!

И вновь взгляд Честера в мою сторону.

— Тишина. Род Боярских признаёт, что одарённый Като Минакуро мог убить их наследника?

— Нет! — тут же повелась женщина вперёд своих родственников.

— В таком случае суд признаёт право на виру, но платить её будет только убийца, или тот, кого признают убийцей.

Соня протянула под столом руку и схватила меня за ладонь. Она была напугана. Проклятье!

— У Минакуро есть что возразить? — обратился судья к нам.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ненавижу, когда меня лишают выбора.

Я поднял руку.

— У меня есть что сказать, мессир.

Судья посмотрел на меня, и на какой-то миг в глазах его промелькнуло удовлетворение. Они в сговоре с Честером? Стоп. А ведь Честер тоже Манилка! Я идиот!

— Молодой Минакуро, — прохрипел судья. — Даёт ли род Минакуро слово своему отпрыску?

Серсея вскочила первой:

— Нет. Он молод и не знает, что делает.

Подстава. Или нет? Если судья вместе с юстициарием разыгрывают свой спектакль, то должны были предусмотреть такой оборот.

— В таком случае... — Манилка потянулся молоточком к тарелке.

— Мессир! — вскочил один из зрителей.

Молодой человек, тоже Манилка, чтоб им всем спать только на ёлочных иголках три поколения, поднял гордое лицо. Символика на груди золотая, сам щегольски одет, но без вычурности. Блондин, голубоглазый, как положено. И рядом с ним сидит Ария. Так, я начинаю догадываться...

— Говори, — милостиво позволил судья.

— Этот молодой человек — брат моей невесты. Сегодня слишком часто звучали слова о том, как он недостоин, как слаб. Слова о том, что он способен победить благородного наследника рода Боярских.

От чего-то представители названного рода разом побледнели.

— Не значит ли это, что Боярские отказывают юному Минакуро в том, что он унаследовал от своих родителей безликих силу и талант? Не значит ли это, что они отказывают в этом и моей невесте, дочери этих же людей?

— Мессир! — попытался вскочить самый спокойный из Боярских.

— Молчать! — очень хорошо поставленным приказным тоном опустил Боярского на место Манилка. — Не значит ли это, что Боярские отказывают мне в способности выбрать себе достойную невесту? Я вижу личное оскорбление и предоставляю право молодому Минакуро говорить. Если не в защиту чести своего рода, то в защиту моей чести.

Подстава. Эпическая подстава. Ох, полюбят меня после этого Минакуро. Впрочем, после всей этой разборки, по заветам одного гнома-кузнеца, любись они все в жопу. Сами виноваты.

— Като Минакуро. Тебе дозволено говорить.

Я поднялся, прямо физически чувствую ниточки, за которые дёргают кукловоды.

— Мессир судья. Сегодня действительно много было сказано о том, чего я недостоин, на что я неспособен и как я жалок. Что же, пришло время ответить за себя самого. Ты, — я ткнул пальцем в Коуэла. — Ты старший брат Даниэла, верно?

Тот медленно кивнул.

— Так вот слушай меня. Я считаю, что у твоего братика вместо рук были крабьи клешни, и росли они не из плеч, как у всех нормальных людей, а из места пониже спины. Этому кретину я не доверил бы ни то, чтобы ухаживать за нашей снежной королевой Соней, он своими кривыми клешнями не смог бы убрать и дерьмо за собакой. И это я воткнул нож под рёбра этому ублюдку, и я спалил его к демонам. А ещё я думаю, что у вас это семейная тенденция, и что у тебя такие же крабьи клешни вместо рук, — я изобразил эти самые клешни, сделав «клац-клац». — А поскольку ты сидишь здесь и молчишь, вместо того чтобы заткнуть вашу истеричную бабу, то ты ещё и баран. В другой ситуации я не хотел бы марать о таких ущербных ублюдков свои руки, но ситуация вынуждает. Я вызываю тебя на смертельную дуэль. Проиграешь — и род Боярских отказывается от всех претензий. Победишь — сможешь доказать, что ты не импотент, и что способен по-настоящему отомстить за смерть брата его убийце, а не ныть на суде, пытаясь прикрыть косяки своего долбодятла-брата.

Это было совсем не по тому сценарию, что выдал мне Честер. Моя импровизация. И произнести я всё это сумел только потому, что жених сестры дал мне слово и выразил готовность под моими словами подписаться. Так что формально я выражал не мнение Минакуро, а мнение конкретно своё плюс этого Манилка.

Коуэл поднялся. Боярская готова была взорваться фонтанами фекалий, удерживало её только изумление. Самый спокойный из них, и, похоже, самый умный, пытался шёпотом заставить Коуэла промолчать. Победа уже в их руках, и они могут все просрать, если пойдут у меня на поводу. Если этот баран пойдёт у меня на поводу. А он пойдёт.

— Я принимаю вызов. Ты умрёшь медленно!

Я знал, что Минакуро будут в ярости. Это было мне понятно ровно с того момента, когда я осознал план Честера и ко.

Но менее болезненным удар по лицу в исполнении Карлоса от этого не стал. Многоэтажные матерные конструкции, на девяносто процентов состоящие из обсценной лексики, и на десять процентов из местоимений, предлогов и междометий, я пропустил мимо ушей. Никакого смыслового содержания в его речи не было, только экспрессия. И даже поучиться особенно нечему, я так тоже умею.

Сплюнул кровь и проверил языком зубы. Трёх не хватало, ещё пять имели разной степени сколы. Силён Карлос, детей по морде бить. Не, я понимаю, что за дело, в общем-то. Но смысл?