Найди меня Шерхан (СИ) - Тоцка Тала - Страница 39

«Каждая из нас имеет свою цену, и эта цена прямо пропорциональна усилиям, затраченным мужчиной на завоевание женщины, которую он хочет сделать своей», — пишу, совершенно выдохшись эмоционально, и чувствую, как внутри меня зарождается страх. Страх уступить Арсену и снова стать ему неинтересной.

— Значит, мне надо отказаться от Леши? — голос Кристины дрожит, и я, вздохнув, пишу дальше:

«Отношения — это когда оба идут навстречу друг другу. Нельзя заставить мужчину что-то сделать, но можно сделать так, чтобы он сам этого захотел».

— У меня есть столько примеров, когда девушки бегали за мужчинами, а те потом на них женились! — Кристина спорит уже вяло, без былого задора, она тоже выдохлась.

«Синдром запасной женщины. Он будет принимать ее ухаживание, внимание, пользоваться ею без зазрения совести. Может, даже всю жизнь, это зависит от мужчины. Но как только на горизонте замаячит «добыча», его не остановит ни брак, ни дети, — это уже я могу с примерами, таких знакомых хватает. — Ты хочешь быть запасной женщиной?»

Кристина кусает губы, задумчиво накручивает на палец локон, а затем решительно мотает головой.  Встает и порывисто меня обнимает.

— Спасибо тебе, Агатка, ты удивительная. Я так рада, что Арсен выбрал именно тебя! Ты мне очень помогла, правда, будто пелена с глаз спала. Я завтра же уеду отсюда, а он пусть охотится за кем хочет. Да вот хоть бы за Ксавьером!

Мы обе долго давимся от смеха, вспоминая как Арсен отчитывал эту парочку — Лешку и нашего темнокожего спасателя. А они стояли перед ним в мокрой одежде и виновато вздыхали.

К Криське возвращается хорошее настроение, она обещает купить Ксавьеру в подарок жилет пляжного спасателя и свисток. Мы снова давимся хохотом, потом Кристина выволакивает свои чемоданы, мы желаем друг другу спокойной ночи, и я иду к себе.

Но по дороге сворачиваю в другой коридор и вхожу в мастерскую, подаренную Арсеном. Она очень похожа на нашу с папой, я тогда так была благодарна Арсену, что чуть не бросилась ему на шею. С поцелуями. Теперь даже рада, что не бросилась, кто знает, чем бы это закончилось?

Спать не хочется, усаживаюсь перед ящиком с книгами, сверху сложены мои кукла и заяц. Беру в руки обоих, ладони покалывает от тепла, который идет от них — уверена, что это папа так разговаривает со мной. Я даже целую каждую игрушку по очереди, потом усаживаю их в кресло, а сама перебираю книги.

Я разобрала только один ящик, торопиться мне некуда, а при Кристине делать этого не хотелось. Мне нравится доставать и раскладывать папины вещи в тишине, тогда воспоминания окутывают мягким облаком, а не рассекают на части, как в случае с Арсеном.

Мне немного неловко перед Кристинкой — я далеко не тот случай, с которого стоит брать пример. Сапожник без сапог, и не мне поучать ее, как правильно вести себя с мужчинами. С моим-то опытом! Но с другой, стороны, пусть лучше воодушевленно собирает чемоданы и строит планы, чем рыдает в подушку от несчастной любви.

Недоуменно верчу в руках старую шкатулку. Я хорошо помню, что в ней сломался поворотный механизм, и папа собирался ее выбросить. Но не выбросил, а пошкурил и даже покрыл лаком. Сейчас шкатулка плотно закрыта, и я скорее наощупь начинаю вспоминать порядок, в котором мы ее открывали.

В середине пальцами прощупывается элемент, при нажатии которого выдвигается планка. Теперь то же самое с другой стороны. Сдвигаю обе планки и прокручиваю нижнее отделение — шкатулка с двойным дном.

Сама удивляюсь, как руки помнят, действуют механически. Крутят, вращают, надавливают. Наконец, крышка сдвигается, и внутри ожидаемо ничего нет. А что там может быть? Снова прокручиваю нижнее отделение и нажимаю на правый угол.

Отделение выдвигается, там лежит сложенный лист. Руки начинают мелко дрожать, сердце колотится. Пытаюсь унять его и успокоиться, а сама уже вижу почерк отца, и от первых строк сбивается дыхание.

«Моя любимая девочка, если ты читаешь это письмо, значит меня нет с тобой рядом…» — и дальше ничего не вижу из-за застилающих глаза слез.

***

Ночью я почти не спала. Приходила в себя после письма папы, обдумывала его слова. И понемногу понимала, что он абсолютно прав. В любом случае это его последняя воля, у меня и в мыслях нет ослушаться, и все же…

Хорошо, что уже все позади — операция Януша, его лечение, расходы на которое полностью взял на себя Арсен. Кто знает, какое бы решение я приняла, найдя это письмо раньше.

К завтраку выхожу невыспавшаяся и измученная, Кристинка выглядит не лучше — молчаливая и осунувшаяся. Наверное, тоже прорыдала полночи, как и я, только она от несчастной любви, а я из-за папы. Арсен обеспокоенно поглядывает на нас, и, наконец, не выдерживает.

— Я могу узнать, что случилось? Сидите как два привидения. Надутые, с красными глазами и без настроения.

Мы молчим, избегая смотреть ему в глаза. Арсен еще немного ждет, а потом выдает сердито:

— Все. Больше никаких эротических фильмов на ночь. Мультики и спать.

Мы переглядываемся и смеемся, Арсен тоже, глядя на нас, перестает хмуриться.

— Я сегодня уезжаю, Арсен Павлович, — отсмеявшись, говорит Кристина, — можно попросить, чтобы меня отвезли в город?

— Уезжаешь? — Арсен выглядит заметно расстроенным. — Тебе у нас не понравилось?

Я ахаю про себя от этого «у нас», а Кристина невозмутимо отламывает от булочки кусочек и отправляет в рот.

— Мне очень жаль, Кристинка, — тем временем продолжает Арсен, чуть наклонившись вперед, — Агате с тобой веселее, у меня сейчас слишком загруженные дни. Тебя кто-то обидел? Ты только скажи, я…

— Нет-нет, все в порядке, Арсен Павлович, правда, мне в самом деле пора, завтра съемки, я немного отдохнула, надо возвращаться к работе. У вас здесь просто замечательно, а Агата чудесная, вам с ней очень повезло, — она улыбается, и я снова ахаю, увидев лицо Арсена.

— Она чудесная, это правда, — говорит он и смотрит на меня теплым взглядом, которым обволакивает, будто облаком, я в нем буквально тону. Цепляюсь за краешек стола, чтобы хоть как-то удержаться в реальности, а Арсен решает добить. — Жаль, что порой надо потерять, чтобы понять, что ты потерял.

— Вот поэтому я и уезжаю, — тихо говорит Кристина. — Только, Арсен Павлович, можно, чтобы меня отвозил не Алексей?

Мы прощаемся на пороге, Кристинка крепко меня обнимает, у нас у обеих в глазах слезы. Арсен прав, мне с ней было веселее, но и делать ее заложницей моего заточения тоже нельзя.

Договариваемся переписываться и держать друг друга в курсе новостей. Кристина садится в машину, Алексей подходит к передней дверце.

— Мы поедем позже, Леша, — говорит Арсен, сцепив руки за спиной, — Кристину отвезет Дима.

Криська машет нам рукой, на Алексея не смотрит. И, наверное, это мое воображение додумывает, что тот слишком долго смотрит вслед отъезжающему автомобилю.

***

Вечером я хочу раньше лечь спать — днем выспаться не получилось, разбирала ящики в мастерской, пробовала восстановить все свои связи в мессенджерах и так увлеклась, что напрочь забыла про сон. Но к вечеру тело напомнило об усталости, и за ужином я в полном смысле слова клевала носом.

Арсен тоже выглядел уставшим, ужин прошел в молчании, и затем я сразу ушла к себе, а Арсен отправился гулять с собакой. Я тоже захотела подышать воздухом, и теперь сижу на балконе, глядя как Баскервиль носится по лужайке с палкой в зубах. Я уже начинаю к нему привыкать, и он все больше кажется мне похожим на обычную собаку, а не на ужас Гримпенской трясины.

Шерик на балкон выходить побоялся, он смотрит на Баскервиля, сидя перед открытой балконной дверью. Я вспоминаю, как он прятался у Баса в будке, хотя назвать будкой просторное помещение с обычной дверью, в которой прорезано отверстие для пса, не совсем правильно. Арсен тогда не мог поймать его, кот бегал от него по всей будке и шипел. Арсен накрыл его полотенцем, и он еще под полотенцем шипел. Надо было видеть оскорбленную физиономию Баскервиля! Это было его полотенце, как сказал мне Арсен, отдавая шипящего и царапающегося шкодника.