Найди меня Шерхан (СИ) - Тоцка Тала - Страница 51

Пожимаю плечами и пишу дальше:

«У них нет выбора. Не думаю, что они захотят иметь дело с нашей полицией».

— Я тоже так думаю, им с головой хватило тайцев.

Арсен обхватывает меня руками и пытается прижать к себе так, чтобы не придавить живот. Теперь это наша вечная проблема. Он очень бережно со мной обращается, а я чувствую себя необъятной, неуклюжей и неповоротливой.

— Так уже хочется тебя нормально обнять, — бормочет муж, зарываясь в мои волосы, и я знаю, что он имеет в виду далеко не только объятия.

Изворачиваюсь, прижимаюсь щекой к его груди и обнимаю за плечи. Хочу, чтобы малыш поскорее родился, я уже с трудом таскаю свой живот. Шерик истерично мяукает, прижатый ногой Арсена, и спрыгивает с дивана.

— Не могу поверить, — звучит над головой задумчивое, слежу за взглядом мужа.

Он смотрит на сапфир, который искрится и переливается на атласной подложке. Сама не ожидала, что так получится, но даже я признаю, что работа проделана безупречно. Мой папа гордился бы мной.

Я позвала мужа в мастерскую и все равно волновалась. Открыла шкатулку и включила лампу, а сама отошла в сторону. Арсен молчал минут десять, потом прокашлялся, потом взял мои руки в свои и поцеловал каждый палец.

— Золотые ручки у моей бриллиантовой девочки, — сказал с самодовольным видом, особенно выделяя «моей».

Теперь мы сидим на диване в обнимку — Арсен сразу распорядился поставить здесь диван, чтобы я могла отдыхать. Иногда он ко мне заходит, тогда, конечно, никто уже не отдыхает.

Два месяца прошло с тех пор, как он вернулся от Данилевского — злой и недовольный. Сначала ничего не рассказывал, только матерился. Потом обронил, как-то, что Данилевский обвел их вокруг пальца. Он, конечно, по-другому выражался, но я не стану цитировать, мон Шерр иногда бывает несдержан до неприличия.

Я знала, что так будет, но как положено жене, поддерживала и сочувствовала. И однажды, когда прошло достаточно времени, а особенно, когда стали видны первые результаты моей работы, он рассказал о поездке в замок Данилевского.

Мы перед этим долго и увлеченно любили друг и друга, и мон Шерр был довольным и расслабленным. Как профессионал Аверин его впечатлил, но по словам Арсена тот порой бывал совершенно невыносим. Правда, деньги брать отказался, поскольку работа оказалась невыполненной.

Завтра на экспертизу Арсен повезет настоящий бриллиант. При сделке осмотр будет уже не таким глубоким, и никто не отличит мою подделку от оригинала. А потом я выполню просьбу папы, у меня есть одна задумка, но это все потом. Сначала я дождусь своего маленького Арсена.

***

Арсен уехал на экспертизу и забрал с собой Алексея. Я подменила свою имитацию бриллиантом, и, наверное, я чересчур самоуверенна, но мне кажется, что мое изделие искрится и переливается гораздо ярче и красивее, чем подлинник. 

Свой камень я спрятала в куклу и держу под рукой. Арсен обещал отзвониться и сообщить, как все прошло. Я знаю, что пройдет хорошо, любая экспертиза мира высоко оценит настоящий голубой бриллиант! 

Но мон Шерр волнуется, хоть и не признается. А я не могу сказать ему правду, хоть мне его жаль и очень мучает совесть. Уверена, он простил бы мне этот обман, но в том, что он справится с соблазном, уверенности нет. Меня саму завораживают эти дьявольские переливы, спасает лишь профессиональная привычка и последняя воля папы.

Все будет хорошо, я в этом уверена, но почему-то с самого утра на душе муторно и неуютно. Постоянно прислушиваюсь к толчкам внутри — маленький Арсен очень беспокойный, все время ворочается и толкается.

Это будет самый подвижный мальчик на свете, отец его все время уговаривает и стыдит, когда тот лупит меня изнутри ногами, и я стону от ощутимой боли. Надо видеть при этом лицо мужа — растерянное и изумленное. Особенно, когда мой живот ходит ходуном, как будто малыш внутри прыгает на батуте.

— Я такого еще не видел, — признается мон Шерр, пытаясь удержать его в руках, — это какой-то попрыгун, а не ребенок.

Сегодня малыш не прыгает, а просто ворочается, как будто ему неудобно или что-то мешает.

«Если ты сегодня собрался наружу, то подожди папу, родной», — уговариваю нашего мальчика, поглаживая живот рукой.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Агата, это вас, — приносит мне телефон Лена, та горничная, которую вернули на работу. — Звонят из клиники.

Она передает мне телефон и стоит рядом. Обычно так я и говорю по телефону, если ничего важного и конфиденциального. Через помощников.

— Агата Янушевна, — звучит в трубке приветливый женский голос, — вас беспокоит «Медикал центр». Результаты анализа крови на гормоны немного превышают норму, пожалуйста, приезжайте сейчас, чтобы мы могли взять их повторно.

Пишу Лене ответ, что приеду завтра, сегодня не могу.

— Желательно сегодня, если показатели не изменятся, возможно, понадобится госпитализация.

Рука дрожит, я киваю, и Лена говорит в трубку, что я приеду. А я едва справляюсь с паникой. Моему мальчику что-то угрожает, а мне не говорят. Конечно, надо ехать, причем срочно.

Набираю Арсена, но он вне зоны, Алексей тоже. Зову двух других охранников, один садится за руль, второй со мной в салон, и мы выезжаем. Только сейчас замечаю, что машинально схватила куклу, и запихиваю ее в сумку.

Арсен будет сердится и ругаться, но если я потеряю малыша, то какой смысл будет во всех наших спорах? Сейчас самое главное — его здоровье и безопасность.

До клиники долетаем быстро, я как краб вскарабкиваюсь по ступенькам, охранники едва поспевают. Мелькает мысль зайти к Геннадию Викторовичу, но решаю сначала разобраться с анализами.

В регистратуре девочки здороваются и смотрят удивленно. Но обычно результаты из лаборатории передаются доктору, у которого я стою на учете, Валерия Сергеевна как раз ведет прием. Наверняка звонила ее медсестра, потому что голос самой Валерии Сергеевны я знаю.

Вместе с охранниками поднимаюсь на третий этаж в женскую консультацию, и взгляд упирается в знакомое лицо. Ирма. Она сидит у кабинета моего врача с задумчивым видом, но видит меня и меняется в лице. Даже привстает.

— Агата?..

Отворачиваюсь и хочу пройти мимо, но она окликает меня.

— Агата… Можно тебя на минутку?

Оборачиваюсь, она смотрит так просяще. А потом шепчет одними губами:

— Мне так нужно поговорить с тобой… Пожалуйста!

Ничего странного, что мы ходим к одному гинекологу, нет. Правда, мон Шерр говорил, что ей запрещено появляться в городе, но прошло время, он мог изменить решение. В конце концов, у Ирмы мог появиться богатый покровитель.

В глазах, устремленных на меня, читаю боль и смятение. Наверное, она хочет, чтобы я попросила Арсена простить ее и сейчас начнет просить прощения у меня. Арсена я беспокоить не стану, но зла на Ирму у меня нет. Она как умела боролась за любимого мужчину, а таких как Арсен терять очень больно.

Ирма смотрит почти униженно и просяще, лежачих не добивают. Я делаю охранникам знак, и они отходят от меня на два шага. Прислоняюсь к стене и вопросительно смотрю на Ирму. Я угадала.

— Агата, — она прячет глаза и не знает, куда деть руки, — я хотела извиниться перед тобой, я не думала…

На нашем этаже останавливается лифт, открываются двери. Внезапно оттуда, как в голливудских боевиках, выскакивают двое, они с Ирмой толкают меня в лифт, и двери захлопываются прямо перед бросившимися за мной охранниками.

Слышу маты и ругань снизу, а сама хватаю ртом воздух, потому что больно ударилась животом. В каком-то тумане меня выволакивают из лифта, толкают и тянут. Слышится топот ног по лестнице, голоса не только моих парней, наверняка они позвали на помощь охрану клиники, и сейчас мне помогут. Ну не сбросят же меня из окна! Ирма может и стерва, но она не убийца.

Меня окутывает холодный воздух, и я открываю глаза. Мы на крыше, и от страха внутренности затягиваются в узел. Может, она все-таки маньячка и в самом деле решила меня убить? Но тут же понимаю, что нет, меня никто не собирается убивать. Я нужна живая, точнее, не я, мой малыш, мой маленький Арсен, и хоть в этом я могу быть спокойна — моему мальчику ничего не угрожает.