Рыжая помеха (СИ) - Зайцева Мария - Страница 6

Света приподнимается на носочки, выдыхает и мягко касается моих губ. Тут же хочет отпрянуть, видно, на это был расчет, но я же не совсем дурак!

Одну ладонь — ей на талию, прижать, рывком! Чтоб пискнула от неожиданности.

Вторую — на затылок.

И губами — в губы!

С напором, силой, порабощая, чтоб никто и не понял, что я тут силу применяю.

Она сжимает пальцы на моей футболке, но не отталкивает, просто в горсти собирает, и слабо стонет в губы. Тихо-тихо, никто не слышит.

Только я.

И этот ее стон мне крышу сносит. Причем, похлеще, чем в первый наш поцелуй, когда она мне гадость сказала, а я ее за это поцелуем наказал. Показал, для чего ее рот идеально подходит!

Я уже не думаю о том, сколько народу на нас смотрит, какие будут слухи ходить по универу потом, и что Светочка предпримет, когда я ее все же отпущу.

У меня нет «потом», нет «дальше». Только «сейчас» есть. Этот момент.

И в нем — только она. Вкус ее губ, сладкий и дурманный, тело тонкое, гибкое, запах, с ума сводящий, податливость неожиданная… И робкий ответ. Попытка ответа, которую я улавливаю и окончательно дурею.

Глаза заволакивает красным, я не могу остановиться чисто физически, уже не обнимаю ее, а держу на весу, словно еще чуть-чуть — и утащу, нахер, куда подальше, как зверь свою добычу уносит.

И хрен кто меня остановит!

Она и не сопротивляется, держится за мои плечи, тихо стонет в губы, дышит через раз, растерянно льнет всем телом…

Охереть… Вот это приз! Да я ради такого готов хоть каждый день бутылки крутить!

Не контролирую себя, жму сильнее, дыхания не хватает, жар ее кожи сносит с ног…

Тут неожиданно все прекращается.

На нас падает оглушительная тишина. Оказывается, все это время звучала музыка, тот бит, под который я катал бутылки. И сейчас он завершился.

Я останавливаюсь, отрываюсь от Светы, смотрю ей в глаза. Зеленые, как море. И такие же безумные сейчас. Мутные.

Она неуверенно шевелится, потом тихо скользит по моему телу, опускаясь на пол и все еще держась за шею. Я тоже не могу расцепить ладони у нее на талии. Не хочу расцеплять. Отпускать не хочу.

Так мы и стоим, посреди молчащей толпы, смотрим друг на друга. И, кажется, даже дышим в унисон.

А еще кажется, что длится это, хрен знает, сколько. Долго. Вечность длится.

И только я собираюсь что-то сказать, не знаю, что, впервые слов нет, как на нас падает грохот аплодисментов, улюлюканий и криков.

Чуть с ног не сшибает лавиной.

Парни ломятся ко мне, с восхищениями:

— Красавчик!

— Нихера себе!

— Вот это да!

Девчонки кидаются на шею и через одну норовят повторить Светочкин поцелуй.

Я отвечаю на рукопожатия, мягко уворачиваюсь от липких чужих губ, и все это время смотрю, как Свету уводит в сторону тот мажор, с которым она пришла сюда.

Нас с ней словно разносит стихия.

Вот только взгляды не размыкает.

— Скучно стало, Рыжая? — нарушаю я тишину дворика, — или меня ждешь?

— Размечтался, — Светочка демонстративно прикуривает, всем своим видом показывая, что вообще никого не ждет, а сюда подымить вышла.

Ага. Все остальные-то тоже так делают. То-то весь дом куревом пропах.

Я подхожу, забираю у нее сигарету из пальцев и тушу.

— Эй, — Света возмущенно смотрит, но попыток достать новую не делает. Хорошо. Понятливая.

— Терпеть не могу целовать курящих баб, — тихо и проникновенно делюсь я своими предпочтениями, — все равно, что пепельницу облизывать.

— Да пошел ты! — шипит она, — думаешь, один раз перепало, так все…

— Два, — спокойно прерываю ее, делая незаметное движение. Ближе.

В этом небольшом дворике мы одни. Вся тусня в зоне барбекю и бассейна. А здесь, похоже, курилка для прислуги, маленький пятачок, огороженный кустарниками.

Фиг обнаружишь, если специально не искать. Как я, например.

— Чего? — непонимающе смотрит на меня рыжая помеха моим планам.

— Два раза, говорю, перепало, — невозмутимо поясняю, не отрывая от нее взгляда.

В полутьме Светочка выглядит потусторонне. Ведьмочкой зеленоглазой, с растрепанными кудрями и фарфорово-бледной кожей. Вкусно смотрится. Попробовать хочется.

И я себя специально торможу, хотя, в принципе, уже знаю, чем завершится сегодняшний вечер. И как пройдет сегодняшняя ночь. После нашего бешеного поцелуя понятно все сразу.

И я более чем уверен, что Света тоже все понимает. И что не просто так она избавилась от своего мажора и вышла сюда. Где никто нам не помешает.

Сделала первый шаг, успев даже раньше меня.

Я еще только отслеживал ее взглядом в толпе, отвлекаясь на бесконечные поздравления и повисания на шее. И прикидывал, как решить вопрос.

Голова в этот момент работала исключительно на потребности члена, чего уж скрывать.

Мощный проеб, за который мне серьезно вломит Васильич.

И отправит собирать верблюжье дерьмо. Или, наоборот, к морю, за дрейфом белых медведей на льдинах наблюдать. Или в Сибирь. Или на границу с Монголией… Да мало ли, куда можно отослать конченного дебила, успешно проебавшего, в прямом смысле, кстати, свой единственный шанс на нормальную жизнь и нормальное будущее?

Страна большая, интересных мест — хоть жопой жуй…

Я это все прекрасно понимал. Прекрасно. Трогать Светочку-конфеточку мне категорически нельзя.

Самым для меня правильным и логичным вариантом было бы делать рожу кирпичом и не замечать ее.

Вообще!

Но… Никак.

И раньше никак, а уж после того, как поцеловал ее…

Да пошло оно, нормальное будущее!

Малая у меня хорошо пристроена, и это главное.

А я… Гляну на белых медведей. Или на монголов. Или… Короче, не важно.

Пара лет в самой жопе мира за секс с рыжей ведьмочкой?

Вообще нефиг делать!

Светочка словно не обращала на меня внимания, вот только опыта у меня в этом вопросе полно. И потому сразу понял, что поплыла. Как тогда, зимой, в клубе, перед тем, как все завертелось.

Целовал-то я ее насильно, но потом…

Ну и фактор спасителя, принца на белой приоре, никто не отменял, конечно.

Она помнит меня, не совсем же безголовая.

И тогда, после драки, где я отбивал ее от придурков вштыренных, льнула ко мне, пока брат ее не пришел и не отобрал.

И не отправил ее в больничку, а нас с сестренкой — в клетку. На допрос, который не допрос, а опрос.

Почувствую разницу, называется. Так вот, нет ее, этой разницы. Никакой!

Ох, я злился… В полиции рычал только, потому что жопой чуял, что шьют нам с малой статью.

И, на самом деле, имелось за что, но черт!

Ситуация — то в тот раз была неоднозначная.

Вот кому расскажи, не поверят ведь. И кто меня знает, тоже не поверят. Я, в принципе, тот еще скот, и на всякие нежные чувства и подвиги нихера не способен. Ни для кого, кроме сестренки. За нее я порву, естественно, любого. А потом соберу по кускам и еще раз порву. Только уже в других местах.

Жаль, что с главной тварью, сделавшей с моей Люськой такое, о чем думать без черноты в глазах не выходит до сих пор, я не поквитался таким образом. Сестренка, она все же баба. Быстро разобралась с ним, не мучился совсем утырок. Любитель молоденьких девочек. Я бы не стал так торопиться…

Но это было уже потом.

А в самом начале мы с сестрой просто неожиданно встряли.

И, главное, ничего не предвещало! Работали себе, как обычно, в новом, навороченном по самое не балуйся клубе. Я — на баре, она — официанткой. Прикидывали, как половчее взять кассу этого заведения. По прикидкам, выходило там нехило.

И вот в тот самый день, когда все уже должно было произойти, и принесло мою помеху рыжую…

Было это зимой. После Нового Года.

Совсем недавно, а, кажется, вечность прошла. Зеленоглазая вечность.

Рыжая не была бы собой, если б не назвездила и не влезла в проблемы. Понравилась сыну владельца клуба, отмороженной твари, который был не в курсе про ее папашу и братика. А то бы, конечно, бежал от нее быстрее своего визга.