Карты Любви : Священник (ЛП) - Ловелл Л. п. - Страница 39

Я выбрала Нейта, потому что он был плохим. А еще есть Джудас, у которого никогда не было выбора. Он нашел меня на дне и вместо того, чтобы помочь подняться, он прошептал мне, чтобы я копнула немного глубже, принимая уродство моей проклятой души.

Я больше не наивная девушка, охваченная чувством вины, но солгала бы, если бы сказала, что не напугана. Я только что нашла себя. Я не хочу потерять это все.

Упав на кровать, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться от своих мыслей.

Мой телефон гудит, я смотрю на экран и вижу сообщение от Джудаса. Одна лишь мысль о нем слегка ослабляет панику, которая все не отпускала меня, и я беру телефон, читая сообщение.

Джудас: "У меня весь день плотские мысли о тебе".

Я улыбаюсь и печатаю ответ.

Я: "Я тоже по тебе скучаю".

Джудас: "Ты в порядке?".

Я начинаю печатать ответ и останавливаюсь. Затем начинаю сначала. Когда я в четвертый раз удаляю сообщение, пытаясь сочинить приемлемую ложь, мой телефон звонит. Его имя вспыхивает на экране, и я отвечаю.

- Привет.

- Что случилось? - спрашивает он, и я могу представить, как его брови хмурятся, небольшая складка на лбу портит идеальные, неземные черты лица.

- Ничего такого, - я потираю лицо рукой. Я не хочу его видеть, потому что мне нужно самостоятельно разобраться в этом вопросе, но тут мне в голову приходит мысль: я могу попасть в тюрьму. Нет ничего лучше нависшего над головой топора, чтобы заставить вас почувствовать, что жизнь коротка. - Где ты?

- В церкви.

- Я иду проведать тебя, - я вешаю трубку до того, как он успевает ответить.

Прогулка до церкви не так спокойна, как обычно. Сейчас середина дня, и Лондон гудит из-за обычного отвратительного движения. Люди несутся мимо меня, пытаясь успеть вовремя или спешат пораньше домой.

Прогуливаясь через парк, я вижу, как подростки играют в футбол, громко кричат и придираются друг к другу, скользя по траве в школьной форме. И все же, когда я подхожу к церкви и переступаю порог, меня окутывает тот же умиротворяющий покой. Это ощущение никогда не меняется. Иногда здесь могут быть прихожане, люди молятся и зажигают свечи. Иногда я совсем одна, но в стенах церкви всегда безмятежно. Тихо.

Сегодня здесь никого нет, но я знаю, что Джудас в исповедальне. Занавеска с другой стороны открыта. Приглушенными шагами я подхожу к кабинке и задергиваю занавеску, прежде чем отойти в сторону, где сидит священник. Я ожидаю увидеть его сидящим там, но вместо этого он стоит, прислонившись спиной к перегородке, и сексуальная улыбка растягивает его губы.

- Серьезно? – спрашивает он.

- Да, - зайдя внутрь, я задергиваю занавеску. И в мгновение воздух в замкнутом пространстве становится спертым. Вытянув руку, он проводит пальцем по моей шее, скользя вниз по груди к верхней части моего декольте.

Я сокращаю расстояние между нами, приподнимаясь на цыпочках, чтобы прикоснуться своими губами к его. Вот в этом мой покой. Это будто вернуться домой. Его пальцы обвивают мою талию, и он поднимает меня, разворачивая нас так, чтобы он мог прижать меня к перегородке. Вся исповедальня дрожит от этих маневров, и я сжимаю бедрами его талию.

- Ты пришла исповедаться, милая Делайла? - он дышит мне в рот.

- Я пришла избавить тебя от этих плотских мыслей, - задыхаюсь я, мое дыхание становится коротким и резким.

- Хм. Ну, тогда ты не помогаешь мне.

Мои пальцы скользят по его волосам, притягивая его голову к моему горлу.

- Воплощаю мысль в реальность.

Жар его ладоней касается тыльной стороны моих бедер, скользя вверх, пока он не обхватывает мою задницу обеими руками.

- Ты собираешься трахнуть меня в исповедальне, ягненок? - спрашивает он, прикусывая меня чуть ниже моего уха.

- Я всего лишь твоя покорная прихожанка.

- Такая развратная маленькая грешница.

Опустив меня на ноги, он приподнимает подол моего платья и цепляет пальцами тесемку моего нижнего белья. Собирая материал на моих бедрах, он дергает, разрывая его. Возбуждение бьется в моих венах, и предвкушение заставляет сердце биться, как табун диких лошадей. Здесь, в этом самом месте, заниматься подобным так неправильно, и мне это нравится. Я нащупываю его ремень, дергаю и тянусь к пуговице на его брюках. Наматывая мои волосы на пальцы, он использует свою хватку, чтобы повернуть меня, толкая грудью к перегородке.

Боже, если кто-нибудь войдет по другую сторону исповедальни, он точно поймет, чем мы занимаемся. Это не должно меня так сильно заводить, но я думаю, что мне нравится идея осквернения священной земли не меньше, чем по нраву то, когда Джудас оскверняет меня. Я хочу засвидетельствовать нашу греховность. Две павшие души, которых не должно быть в доме Господнем. Джудас раздвигает мои ноги и проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра. К тому времени, как он достигает вершины, я едва могу дышать.

- Джудас, - молю я. У него вырывается легкий смех, и он нежно целует меня в затылок.

- Терпение, - затем он так сильно толкается в меня двумя пальцами, что я вынуждена приподняться на цыпочки. Моя ладонь ударяется о перегородку в поисках хоть какой-то опоры. Он стонет мне в ухо, и я поворачиваю голову, пытаясь удержать его хватку в моих волосах, пока его губы прижимаются к моим, и я подавляю дикий звук. - Такая мокрая, Делайла, - шипит он мне в губы, толкаясь в меня еще сильнее.

В одну секунду меня придавливает весом Джудаса, а в следующую - его уже нет, но он дергает меня за волосы. Я неловко иду, пятясь назад, пока мои ноги не упираются в его колени, и я понимаю, что он сидит на скамье.

Он заставляет меня оседлать его бедра, прижимаясь спиной к его груди. Господи, мы действительно делаем это. Он собирается трахнуть меня в исповедальне.

Он ослабляет хватку в моих волосах и направляет меня на себя.

- Джудас, - стону я. Так приятно чувствовать его, так правильно, так порочно.

Он упирается головой о стенку позади него, и низкий стон срывается с его губ.

- Черт, Делайла.

Его хватка исчезает, и он кладет обе руки на мои бедра. Он не поднимает меня, а просто перекатывает мое тело по себе, словно заряжает чистым электричеством каждый дюйм моей кожи. Мой позвоночник выгибается, голова запрокидывается, и с моих губ срывается череда звуков. Он обхватывает меня рукой и прижимает к груди.

- Тише, - выдыхает он мне в ухо.

Это грязно и пошло, грешно во всех смыслах, и я хочу этого. Я бы прочитала тысячу раз «Богородицу» за свои непотребные деяния, за него. Он заставляет меня чувствовать себя присвоенной и в то же время обожаемой, запятнанной и все же рожденной заново. В его руках я потерялась и сразу же обрела дом. Части меня, которые когда-то были сломаны, теперь принадлежат ему.

Давление все больше нарастает внутри меня, и я просто молю об освобождении. Джудас управляет каждым движением, пока я не начинаю отчаянно нуждаться в том, что может дать только он.

Он держит меня на краю обрыва, кажется, целую вечность, а затем его хватка на моем бедре усиливается, и он оказывается во мне так глубоко, что я не знаю, где заканчивается он, а где начитаюсь я. И я этого хочу. Я хочу, чтобы он был во мне, как часть меня. Я хочу, чтобы границы настолько размылись, чтобы мы стали единым целым, одинаковым по своей природе: священник и его прихожанка. Я хочу помолиться у его оскверненного алтаря.

Я рассыпаюсь на части, мои мышцы напрягаются, когда по ним растекается удовольствие. Перед глазами пляшут звезды, а голова кружится. Я кричу в ладонь Джудаса, пока он удерживает меня, позволяя мне пережить этот момент удовольствия.

- Черт, Делайла, - освобождая мой рот, он грубо толкает меня вперед, используя меня как свою личную куклу. Все, что я слышу, - это его затрудненное дыхание, мой учащенный пульс и скрип старого дерева, которое никогда не было свидетелем такого рода оскорбления.

- Блять! - Движения Джудаса становятся жесткими, прежде чем он останавливается, и из него вырывается гортанное рычание.