Наследники (СИ) - Степанова Мария Игоревна - Страница 25

— Да понимаю, понимаю. Только ты смотри, обычно это нехорошо заканчивается.

— Ты о чем? — не поняла Алиса.

— Да о двойной жизни же, — пояснила Катерина, — я тебя, конечно, понимаю, но надо определиться.

— Я определилась, — в этом Алиса была уверена как никогда.

— Тогда надо сказать Драгону, он, вообще-то, думает ты с ним.

— Я скажу, — пообещала Алиса.

И она сказала, набравшись храбрости, в этот же день. Он почти не подал виду, только глаза дернулись, сузились, и скулы зашевелились. Алиса что-то бормотала о том, что они не подходят друг другу, что она будет рада, если они останутся друзьями, но он, похоже не понял ни единого слова. Когда она закончила говорить и наконец перевела взгляд со своих ног на его лицо, он развернулся и ушел.

Еще и поэтому Алиса страстно желала, чтобы школа скорее закончилась. Кирилл не обвинял ее, не требовал объяснений, наоборот, он вдруг стал душой компании, слухи, распространяющиеся моментально, доносили, что он присоединился к самым веселым тусовщикам параллели. Она видела, как на перемене он обнимал рыженькую девчонку из одиннадцатого "Б", и та смеялась громко, закинув руки ему на плечи. Но Алиса каким-то чувством ощущала, что всё это — спектакль для одного зрителя — нее. Она бы очень хотела, чтобы рыжая завладела его сердцем, чтобы он переключился. Но нет. Иногда на уроке она лопатками чувствовала его взгляд, и когда бы она не повернулась, смотрел он не на учителя.

— Он такой странный, — рассказывала Алиса, а Клементина внимательно слушала, — в детстве он постоянно доводил меня до слез, а теперь будто с ума сошел! Это похоже на одержимость! И что мне с ним делать?

— Ничего, — Тина поочередно сгибала пальцы, и суставы щелкали, — пусть пока будет всё как есть. Осталось недолго, сдадите экзамены, поступите и разъедетесь в разные стороны, глядишь его и отпустит. Главное, не допускай никаких примирений, вдруг он начнет просить попробовать снова… Это только мучить его. Хвост надо рубить сразу и целиком. Поверь мне, мальчишка должен понять, что ничего никогда между вами не будет. Иначе добром не кончится. Оставалось надеяться, что так всё и будет.

Из хороших новостей было то, что Алиса, наконец-то, определилась с поступлением. Это произошло как-то само собой, просто она решила, что будет поступать в медицинский. Тина не раз приглашала ее посмотреть, как работает ее отделение, и Алиса, придя, впечатлилась увиденным. Не без внутренней дрожи она побывала и в детском отделении. Но, попав туда, Алиса с удивлением поняла, что страшные воспоминания совсем не бередят память. Здесь было всё по-другому — вместо белых стен — ярко-салатовые, с картинками, и персонал в веселых розовых костюмах. Даже дети, с перевязанными руками, ногами, головами, играли как обычные здоровые, и их гипсики и повязки не мешали им. Они шумели, ссорились, тут же мирились, и продолжали играть.

— Пойдем! — загадочно поманила Тина, и Алиса послушно пошла за ней.

В конце коридора, за прозрачными дверями, такими широкими, что внутрь легко заедет кресло-каталка, в каком-то невероятном приспособлении, похожем на беговую дорожку, только с крепежами и подлокотниками, неуверенно, шагал мальчик лет одиннадцати. Он стискивал поручни так, что у него побелели пальцы, а на скулах, наоборот, выступили красные пятна. А рядом, стоял Ренат. Из-за дверей было не слышно, что он говорил мальчику, но мальчишка от этих слов как-то подобрался, перехватился руками, и шаги его стали уверенней. Ренат похлопал его по плечу. С другой стороны от тренажера стояла молодая женщина. Она теребила в руках синюю кофту, и, каждый раз, когда мальчик спотыкался, она дергалась, будто хотела помочь ему. Но не подходила, а только кусала губы.

— Что с ним? — спросила Алиса, — с мальчиком?

— У него врожденная травма, — ответила Тина, — по всем прогнозам он должен был максимум сидеть.

— Но он ходит! — удивилась Алиса.

Тина кивнула.

— Это заслуга его матери. Ну и немного наша помощь, — улыбнулась она.

Мысль о медицинском прочно засела в голове, и Алиса решила поделиться с бабушкой.

— Это замечательно! — новость пришлась бабушке по душе, — и Сергей тебе поможет!

Отношения бабушки с веселым доктором перешли на новый этап, они уже называли друг друга на "ты" и просто по имени, он даже приходил к ним на ужин, и очень понравился Алисе своим легким характером и знанием кучи анекдотов. А бабушка просто порхала. Прямо не бабушка, а бабочка!

— Бабуль, я хочу подать документы в несколько вузов, не только в наш…

— Зачем?! — на лице бабушки отразилось искреннее недоумение, — у нас прекрасный институт, даже твоя Тина тут училась…

— Сейчас столько возможностей, я хочу попробовать.

— Но вдруг тебя возьмут, и как ты где-то там будешь жить?!

Алиса вздохнула. Бабушка не договорила "одна", но явно подумала об этом. Она сама размышляла о том, стоит ли. Может и правда лучше поступить в местный вуз, жить дома, в привычной обстановке… Но другая, новая Алиса прервала эти мысли. Нужно расширять границы! Правда, был один момент, который беспокоил ее. Если она поступит в другой город, а Ренат останется тут… Об этом совсем не хотелось думать сейчас.

То, что Алиса встречается с Ренатом, Тина восприняла если не равнодушно, то вполне спокойно.

Алиса приехала обсудить вечеринку по поводу дня рождения. Совершенно не представляя, что там задумала Тина, она всё же очень радовалась будущему сюрпризу. Никто никогда не устраивал для нее вечеринки, детские дни рождения не в счет, и она согласна была на всё. Но когда она подъехала и позвонила в домофон, то растерялась, услышав голос Рената.

— Это я, — проблеяла Алиса, не зная что делать — сразу развернуться и сбежать, или войти и делать вид, как она рада своему тренеру, которого видит не так уж часто.

Но ничего изображать не пришлось.

— Привет, — он впустил ее и чмокнул в губы.

Алиса отшатнулась, но Ренат взял ее за плечи и втолкнул в кухню, где Тина колдовала над ужином.

— Заходи и расслабься, я всё ей рассказал.

— Господи, да кого вы пытались обмануть, — Тина сморщила нос и махнула рукой, — от вас же за километр разит влюбленностью. Особенно от этого дурачка, — указала на брата, вальяжно развалившегося в плетеном кресле, — тоже мне, тайные агенты.

Подробности вечеринки Тина разглашать отказывалась.

— Отмечаем за городом, в старом доме нашей мамы, — только сказала она, — адрес дам позже, форма одежды — парадная. С тебя платье, а с тебя, — указала она деревянной ложкой на брата, — костюм.

— Серьезно? Костюм?!

Выражение лица Тины показывало, что она серьезна, как никогда.

— Тина… — Алиса помялась, — а можно пригласить бабушку?

— Конечно! Это же твой день рождения! Ты можешь пригласить всех, кого захочешь!

— Серьезно?! И Катьку можно?

— И Катьку, и ее приятеля, и всех, кто порадуется за тебя в этот день! — Клементина широко улыбалась, — но правило по поводу одежды распространяется на всех!

— Ой, спасибочки, Тиночка! — Алиса подскочила, обхватила ее за талию, прижалась.

Когда она, наконец, расцепила руки, то обнаружила, совершенно растерянное Тинино лицо. Она стояла, замерев, с деревянной ложкой, с которой на пол падали оранжевые капли рагу.

— Что-то я была не готова, — сдавленно проговорила Тина и шмыгнула носом.

***

И этот день наступил. Она проснулась с прекрасным настроением, готовая совершать добрые дела и любить весь мир. Обнаружив под подушкой шоколадку, Алиса широко улыбнулась. Это была их традиция, шоколадка от "ласточки". Ласточка приносила шоколадку сначала маме, а потом, когда родилась Алиса, она начала "прилетать" и к ней. Алиса помнила, как однажды, ей исполнилось шесть или семь, она проснулась ночью, нашла шоколад, и решила поесть не дожидаясь утра. Когда же утром мама пришла будить ее, то обнаружила дочь, всю измазанную в шоколаде, надкусанная плитка лежала под щечкой, растаяла, перепачкала подушку и волосы Алисы. В то утро Алису разбудил мелодичный мамин смех.