Брачные контракты (СИ) - Ром Полина - Страница 73

После почти десятка подобных приёмов все места в кондитерской школе раскупили. Особенно быстро это произошло, когда я оформила камерный приём у сестры архитеонуса. За те полтора месяца, что я моталась по гостям, мы с кирусом Мартом виделись регулярно и значительно чаще, чем всегда, но у нас совершенно не было времени на разговоры.

Наконец-то, в середине лета я провела первые уроки в школе и смогла немного выдохнуть. Теперь у меня был законный выходной, да и кирус Невро больше не гонял меня, как кухарку. Хотя, примерно раз в пару недель и просил помочь с очередным приёмом для «нужных» людей, но уже не настаивал, чтобы я оставалась и на сам приём. По сути, они были довольно однообразны и скучны.

После первого «нападения» на приёме у кируса Невро повторов больше не было, всё же архин был не просто высокородным, но и занимал высокую должность при дворе архитеонуса. А сплетни, как известно, не попадают под законы физики и чудесным образом распространяются быстрее скорости света. Но в целом, двор остался ко мне вполне равнодушен, как, впрочем, и я к нему.

Единственное изменение я, и то – совершенно случайно, ухитрилась внести в моду. Летние платья из двух слоёв шифона, создающих муаровый эффект, вошли в моду буквально через месяц. Этому поспособствовал приё у Марлы кир Трифонг, любимой сестры архитеонуса.

Незамужняя дама, возрастом к сорока, грузная, не слишком красивая, с тяжёлой нижней челюстью и прекрасными карими глазами, обрамлёнными потрясающей длины и густоты ресницами. Умная. Властная. Совершенно неподражаемая. Осознающая и свою некрасивость, и свою власть. Свита её, напротив, производила впечатление легкомысленных и очаровательных бабочек шестнадцати-семнадцати лет – хинти, как назывались местные фрейлины.

Сначала всё проходило по традиционной схеме. Я приехала с вечера вместе с кир Гинзой, отношения с которой у нас несколько потеплели, остановилась в роскошных гостевых покоях, наведалась на кухню, где объяснила главному повару, сколько и чего мне нужно к завтрашнему дню. Осмотрела выделенное место, попросила добавить ещё посуды. Словом, всё – как всегда. Единственное отличие – в помощь Сете была выделена дворцовая горничная.

С утра я корпела над огромным тортом, складывая пропитанные сиропом коржи в три яруса и украшая бесчисленными цветочными гирляндами, потом трое слуг аккуратно вынесли его на ледник, а затем я заполнила чуть не сотню корзинок. Выделенный мне помощник закидывал туда порцию фруктов, а я ставила кремовую звезду нужного цвета. Потом разрисовала ещё около сотни бисквитных пирожных и ушла приводить себя в порядок.

Сегодня меня ожидало новое платье. Заявиться во дворец кир Трифонг в том же туалете, что я использовала раньше, мне показалось не слишком вежливым, да и на предыдущие приёмы мне пришлось изрядно подновить гардероб. Единственное допущение с моей стороны заключалось в том, что я предпочитала для летних туалетов светлые тонкие ткани и вместо парчовых вставок – лёгкие кружева. Но дворцовая горничная, расторопная и услужливая Суна, передала мне личную просьбу кир Трифонг:

— Если есть возможность, не могли бы вы надеть тот туалет, что был на вас в доме архина Невро. Кир Трифонг не настаивает, но…

Ох уж это «но»! Пришлось посылать домой Сету за платьем, благо, что мой гардероб она держала в порядке. Приехавший к началу приёма Март только удивлённо покосился на меня, но комментировать мой вид не стал. И слава Всевышнему! К этому времени пустопорожние светские вечера мне изрядно надоели. Боюсь, что кирус Март уже жалел, что представился моим женихом. Его постоянно выдёргивали со службы, а это не могло нравиться его начальству, хотя и свободного времени на суше у него было значительно больше, чем в рейсе.

Именно там, на приёме, я и была представлена архином Невро хозяйке дворца. Кир Трифонг восседала в массивном кресле, обитом парчой. У её ног на низких скамеечках расположились юные красотки-фрейлины, хихикая между собой и обсуждая гостей. Мне предложили такую же скамеечку и некоторое время кир расспрашивала меня о том, как я «дошла до жизни такой», где научилась всё это делать и прочее… А потом задала забавный вопрос:

— Вы скоро станете довольно завидной невестой, кир Стефания. Не хотите ли побыть моей сопровождающей ближайшие пару лет? Это может принести вам весьма выгодный брак.

У кир Трифонг был потрясающе красивый бархатистый голос, глубокий и сильный.

— Благодарю вас за предложение, кир Трифонг, но я уже помолвлена с Мартом кирусом Лерго-младшим, ристом Торгового флота архитеонуса.

— Помолвки иногда распадаются.

— Надеюсь, что наша доживёт до брака, кир Трифонг. Она сочетает не только деловые интересы, но и нашу личную симпатию. Мне было бы очень тяжело пережить разрыв…

— Что ж, юная кир, не буду настаивать. Кстати, хинти, прошу вас, обратите внимание на платье нашей гостьи. Мне кажется, оно – прелестно.

Как только кир обратилась к своим хинти, все смешки стихли и девушки принялись внимательно рассматривать меня и восхищаться вкусом своей кир. На этом наш разговор был окончен и кир Трифонг вялым жестом руки отпустила меня.

Как сообщил мне кирус Невро, через несколько дней хинти кир Трифонг появились на официальном приёме, сопровождая свою повелительницу в новых платьях. А дальше новая мода, как пожар, охватила столицу. Благо, меня всё это уже не касалось.

Повар-моряк, которого привёл ко мне в дом кирус Март, оказался очень интересным человеком. Уже за пятьдесят, что по местным меркам – вполне почтенный возраст, невысокий, худощавый, жилистый и гибкий, как гимнаст на пенсии, с седыми, убранными в косицу волосами и редкими зубами. Кустистые брови, остренький носик и пронзительные голубые глазки. Что-то было в нём от сказочного гнома, если бы не колкий внимательный взгляд. Ман Фирс. В ухе почтенного мана гордо поблёскивала золотая серёжка-кольцо. Прямо как у пиратских капитанов в книжках моего детства.

Многие мужчины здесь носили украшения, тяжёлые перстни, крупные медальоны на массивных цепях, но вот серьга в ухе – признак связи с морем. Иногда медяшки с янтарем или жемчужинкой неправильной формы носили даже простые рыбаки.

Почтенный ман обладал густым басистым голосом, что несколько не вязалось с общей его субтильностью, несколько бесцеремонными манерами и собственным мнением по всем вопросам, изменить которое было не так и просто. Поэтому отношения наши сложились совсем не сразу. Благо, что из уважения к «малышу Марту» ман Фирс всё же согласился посмотреть, что там придумала «невеста» «малыша».

Думаю, его убедило количество дров, которые я использовала для приготовления каши, плова и супа. Разумеется, к этому времени были подготовлены ящики-термосы, в которых и доходили до готовности блюда. Котлы для приготовления я взяла огромные, пришлось потом, когда ман Фирс снял пробу, отвести их в тот храм, где раздавали бедным бракованные пироженки. Храм, кстати, приобрёл последнее время невиданную популярность. Особенно – среди детей.

Наша работа с маном Фирсом продолжалась не так и долго, иногда мы спорили, пару раз даже слегка ссорились, но в конце всегда находили компромисс. Ман лично следил за производством полок для посуды, возмущался тем, что я требовала ввести разделочные доски, искренне не понимая, почему нельзя резать всё прямо на столе. Мне приходилось кончиком ножа выковыривать грязь из щелей стола и показывать ему, объясняя, что лекарь покойного батюшки учил меня – половина болезней – от грязи и так далее…

За неделю до того, как кирус Март отправился в рейс, наша кухня была готова.

Представляла она собой очень-очень странное зрелище. Начнём с того, что в комнате её было просто невозможно собрать. Поэтому, у моего въезда в дом появилась невысокая деревянная стенка-шкафчик. В ней было довольно большое утеплённое гнездо-термос для котла. Это сэкономит дрова, когда можно будет разводить костёр. Костёр, именно костёр – я вовсе не оговорилась. Ставить плиту на камбуз я просто не решилась.