Ответные санкции (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 8

Молодой советский учёный Виктор Булкин в двадцать четыре года защитил кандидатскую диссертацию о приближённом решении нелинейных уравнений Янга — Миллса в виде ряда теории возмущений. Летом семьдесят шестого в компании с Алексеем Леоновым, командиром корабля «Союз-19», отправился в Париж удивлять «буржуинов» достижениями советской науки. Там после доклада тихонько отлучился в туалетную комнату и исчез бесследно.

Газеты, особенно правые, дружно заявили, что восходящая математическая звезда непременно явится в полицию с просьбой политического убежища. Когда прошли все мыслимые сроки, месье Булкин был объявлен в розыск как без вести пропавший. Советские газеты негодовали, что светлый ум, выпестованный в стране победившего социализма, похищен с целью его эксплуатации вышеупомянутыми «буржуинами».

В действительности молодой человек с десятью франками в кармане, их не хватило даже на такси, пешком пересёк половину города и к вечеру постучался в неприметную дверь колоритного четырёхэтажного домика на Монмартре.

— Я могу увидеть мадам Жоли?

Изящная мулатка провела внутрь. Виктор подивился простоте и даже некоторой убогости обстановки. Он был наслышан про капиталистический уровень жизни, по пути к Монмартру его несчастная шея устала крутить головой от ярких реклам и роскошных авто. Квартирка на втором этаже дышала атмосферой, сохранившейся, наверно, со времён немецкой оккупации. Или освобождения после высадки в Нормандии. Патефон, резные столики с гнутыми ножками, древний ламповый радиоприёмник, выцветшие шторы, между ними видна потрескавшаяся оконная рама…

— Вы кто, месье?

Может ли женщина быть красивой лет в шестьдесят? Виктор не знал, сколько ей лет. Советские бабушки в этом возрасте уже безобразно толстые или болезненно худые, в штопаных платках, тёмных бесформенных кофтах и юбках, носится всё дешёвое, потому что лучшее отдано детям и внукам.

К нему вышла настоящая леди. Или леди в Великобритании? Но миледи Александра Дюма как раз жила в Париже… Не важно. Красота увядшая, но не исчезнувшая, рассказала о красоте минувших лет, доставшейся то ли надменному эсесовскому офицеру, то ли бравому янки из танка «Шерман».

Она подбоченилась под портретом именно тех, военных лет. Виктор знал, что при некотором усилии может показать деду увиденное им самим.

— Première armée de cavalerie, — выговорил он с ужасным произношением и добавил по-русски: — Первая Конная Армия.

— Серж? Не может быть…

Постаревшая красавица без сил опустилась на кресло, уронив веер. Её руки мелко задрожали. На удивление быстро она пришла в себя и нащупала коробочку с пилюлями.

— А вы, юноша?

— При ином развитии событий имел бы честь быть вашим внуком.

— Вы похожи на Сержа… И также отвратительно говорите по-французски.

Разумеется, Виктор не посвятил её в посмертные планы деда, как и раскрыл сам факт общения с потусторонним миром. Французская психушка привлекала его не больше, чем явка в полицию с просьбой политического убежища.

Часто агент работает только с одним офицером разведки и отказывается наотрез от передачи связи другому. Если нет возможности принудить к дальнейшему сотрудничеству, человека отпускают. Бывших агентов ликвидируют редко, если это не киношный шпионский детектив.

— Что понадобилось вашему вездесущему КГБ? — спросила Жоли. — Я твёрдо заявила, больше ни с кем работать не хочу, даже под угрозой сдачи контрразведке.

«Чушь собачья, — возмутился дед. — Если выдавать бывших, трудно вербовать новых».

— Я не из КГБ. Я — беглец, изгой. Мне нужно скрыться ото всех и как-то легализоваться. Вы читали об интервью Леонова и Булкина?

— На космонавта вы не похожи, — Виктор думал обидеться, но Жоли продолжила: — Они все мелкого роста, вы уродились в деда.

А занятия самбо и дзю-до позволили накачать мускулатуру. Интересно, есть ли ещё в одном лице кандидат физико-математических наук и мастер спорта СССР по борьбе?

— Стало быть, математик.

— Да, мадам.

— Я в этом ничего не смыслю. И не представляю, где во Франции сможете найти себе применение… Так, придумала! Сначала Алжир. Ваш ужасный французский там никого не удивит. Потом переправлю через океан. Американцы любят всякие математические машины, есть знакомый в Гарварде…

— Мерси, мадам. Вам предстоят расходы. Как только я стану на ноги…

— Прекратите! Ради внука моего Сержа… Это были лучшие годы! И даже не потому, что мне едва исполнилось тридцать, когда боши ворвались в Париж, а я дала приют двум странным людям, вашему деду и одному еврею… К чёрту подробности! Серж сумел сделать так, что те годы стали самыми лучшими, плевать на голод, страх и бомбёжки. Без них я считала бы жизнь прожитой впустую. Я помогу вам, даже если истрачу последний франк.

Позже, на пароходе из Марселя в Алжир, Виктор задал главный вопрос. Конечно, в Подмосковье терпеливо ждала бабушка и в одиночку растила маму, но…

«Такая женщина! И ты смог уехать от неё навсегда? Партия, Родина, коммунизм?»

«Смеёшься? Да, именно так: партия, Родина, коммунизм. Я в них верил. Иногда чтобы поумнеть нужно умереть. Хотя за Родину я и сейчас кого хочешь с того света достану».

«Ты ждёшь её? Там».

«Да. И рад, что ещё не дождался. Здесь не плохо и не хорошо. Здесь никак. Но есть идея: вернуть молодость. Не моя, конечно, идея, другого человека, не реализовавшего её при жизни. Если не всем вернуть, то хотя бы некоторым. Как Жоли. Она этого достойна».

Француженка умерла задолго до начала геронтологических опытов.

Вторая и последняя ночь в хостеле прерывается звуком телевизора, с вечера установленного на включение по таймеру как будильника. Вещает один из русскоязычных каналов.

«Корпорация Африк Спейс Текнолоджи и Национальный Исследовательский Университет выступили с предложением кнессету и правительству Израиля о размещении вокруг сектора Газа противоракетной системы в дополнение к Железному Куполу ЦАХАЛ. Инициатива носит некоммерческий характер и рассчитана на отработку ПРО в реальных боевых условиях. Премьер-министр Израиля заявил, что основной трудностью на пути соглашения является условие присутствия на ракетных комплексах операторов из Центральной Африки, так как политика еврейского государства не допускает размещение иностранных войск на своей территории…»

Иностранные офицеры в пустыне Негев премьера смущают, а университетские профессора в квадратных чёрных шапочках, увлечённо тестящие боевые ракеты — нормально? Кстати, с сегодняшнего дня я сам такой. Только шапочку не выдали.

У меня первый рабочий день в Корпорации. Именно так — с большой буквы. Потому что Университет является лишь её частью. И Центральноафриканская Республика давно проглочена Корпорацией, а щупальца моего работодателя протянулись в соседние страны. Ничего не напоминает? В истории были уже организации, намеревающиеся осчастливить всех окружающих, независимо от их желаний и представлений о счастье. Не забывая о собственной выгоде.

Анализировать «что такое хорошо и что такое плохо» в духе Маяковского буду позже. Получаю удостоверение в виде магнитной карточки, рабочее место, компьютеризированное круче пульта космического корабля «Орион» и прочие атрибуты принадлежности к высшей касте офисного планктона.

Внутри меня плещется эйфория. Сказывается дух конкуренции. Я пробился, а тысячи высококвалифицированных специалистов, проникших в переполненный соискателями Израиль всеми правдами и неправдами, получили от ворот поворот. Мамадорогая любит рассказывать, как отстаивала в очередях конца восьмидесятых, порой часа по четыре, а то и с вечера, записывая номер очереди на ладошке. Судя по устным мемуарам, тёща по прибытии к кассе уже не соображала, нужен или не нужен товар, подходит ли ей. Главное, дают дефицит, и он заканчивается, стало быть — не достанется неудачникам, дышащим в затылок. Зять, над старой женщиной потешавшийся, ничем не лучше. Отстоял, урвал. Потом увидим, чем оно обернётся.