Не вместо (СИ) - Гейл Александра - Страница 21

М: При чем тут Шерил?

Дж: Притом, что она чуть не вызвала скорую и увезла этого придурка в больницу.

М: Парень был едва жив.

Дж: Вот именно, был жив. Да и хрен бы с ним вообще, он бы скоро все равно сторчался. По две дорожки разом заглатывал. У него перегородку к хренам стерло и хлестала кровища.

М: Ты соображаешь, что несешь, Масконо?

Дж: Майлз, да твою же! Ты понимаешь, что все на меня указывает? Вечеринка — у меня, и этот Питер с передозом…

М: Ладно, успокойся…

Я поднимаюсь со стула на подрагивающих ногах, не в силах поверить, что мне не пришлось признаваться перед отцом в том, что произошло в сарае. Едва ли я быстро переварю то, как он обошелся со мной сегодня. И те подробности личной жизни, которые вынуждена была сказать при его секретаре, которые бы я предпочла никому не рассказывать.

— Поздравляю с поимкой виновного. Полагаю, я свободна? — игнорируя тот факт, что запись еще идет, спрашиваю я у отца.

— Идите, — глухо отвечает он. — Можете сказать студентам, что все свободны, кроме Джастина Масконо.

Я встаю из кресла и направляюсь к двери, которую все еще практически загораживает Майлз. Когда я приближаюсь, он немного отступает в сторону, давая мне проход, но все равно, поравнявшись с ним, я останавливаюсь. Я не могу по-другому. Знакомый запах его парфюма щекочет ноздри, с головой накрывает чувство безопасности, знакомое мне с детства. Дернувшись, я шепчу ему тихое «спасибо», а затем вылетаю из лаборатории с удвоенной скоростью. Майлз Докери спас нас, хотя мог бы ничего не сделать или вообще встать на сторону Джастина. Правильно это или нет — я не знаю. Но то, что он так или иначе за меня заступился, снова дарит мне почти убитую надежду.

— Масконо — в лабораторию, остальные свободны.

Джастин затравленно оглядывается на выход. Бо непечатно ругается. А кто-то из парней, явно несогласных отдуваться за проделки главы братства всем коллективом, и вовсе блокирует дверь, не давая главе братства шансов на побег.

Во время семейного обеда мама сетует на то, что мой отец — деспот, вынудивший студентов пропустить ланч. У меня к нему претензии отнюдь не по поводу ланча, но я выбрала своей политикой играть в молчанку. Впрочем, маме ответы и не требуются: она крайне успешно игнорирует тот факт, что за столом кроме нее никто не произнес ни слова. Ей не в новинку нас мирить. Разница лишь в том, что на этот раз у нее ничего не выйдет. По-моему, отец не просто перешел черту. Он меня прилюдно унизил. И мы с недовольством друг другом даже близко не закончили.

Я убеждаюсь в своей правоте в тот момент, когда отец аккуратно вытирает рот салфеткой и говорит:

— Итак, расскажи-ка мне, Шерил, про вечеринку у Заккери Эммерсона.

Мама, в этот момент услужливо относившая тарелки, вскрикнув, роняет всю стопку на пол.

— Нет, — отвечаю я твердо.

— Прости, я, кажется, ослышался, — невозмутимо говорит он.

— Тебе следует определиться: отец ты мне или ректор. Ты не можешь быть и тем, и другим.

— Вообще-то могу, — изгибает он брови.

— Сегодня ты заставил меня сказать такое, что я бы своему отцу в жизни не рассказала. Поэтому будь добр…

— Если ты хотела непредвзятого отношения, Шерил, нечего было подавать заявление о стипендии в университет, ректором которого является твой отец!

Он прав. Он почти всегда прав. С точки зрения логики. Но я не могу заставить себя посмотреть сегодня в глаза отцу и сказать, что люблю его. Или сказать, что прощаю. Мне нужно больше времени, чтобы это пережить.

— Я передам твою мудрость детям. Если, конечно, они у меня будут.

— Мне жаль, что Джастин сказал тебе такие ужасные вещи, и даже могу догадаться, что ты сделала после этого…

— Хватит! — рявкаю я, вскакиваю и яростно сбрасываю с колен салфетку. — Как студентка Абрамс я ничего не могу тебе ответить, но как дочь сообщаю, что сегодня ты передавил, перегнул и унизил меня на глазах у всех ни за что. Я оказалась на вечеринке, где другие студенты употребляли наркотики. Если смотреть на твою реакцию, то получается, что Масконо прав: нужно было ценой других людей прикрыть собственную задницу. Свалить оттуда как можно раньше или оставить Питера Аштона умирать. Примерно это Джеймс сделал с нашей семьей, и теперь мне понятно, чьим примером он руководствовался. Спасибо за урок жизненной мудрости, ректор Абрамс. В следующий раз так и поступлю!

Я уже почти ухожу, как вдруг слышу:

— Я хочу знать, что на самом деле тебя связывает со Стефаном Фейрстахом? Он дурной человек, Шерил.

— Что бы ни связывало, ректор Генри Абрамс, это касается только меня.

Из-за судебного разбирательства по поводу его отца Стефан не появляется на парах ни во вторник, ни в среду. Но сегодня он просто обязан быть. Больше оправданий у него нет.

Все прошедшие дни он не отвечал на мои сообщения и игнорировал звонки, а я бы очень хотела узнать, сколько именно он наплел «ректору Генри Абрамсу» по поводу нашей договоренности. Ведь в результате мне впаяли испытательный срок, полный запрет на алкоголь и вечеринки на оставшиеся три недели до моего совершеннолетия, а еще организацию пресс-конференции в поддержку программы борьбы с наркотиками в студенческих сообществах. Как минимум последнее я взяла бы на себя легко и без вопросов еще на прошлой неделе, но когда то, что ты и так готов сделать, идет в формате наказания за проступки, коих не совершал… Короче, с отцом мы не разговариваем. И еще я с трудом подавляю желание сделать что-то такое, о чем сильно потом пожалею. Просто назло. Недостойный детский порыв, но со мной, увы, случается.

За ланчем к нам за столик подсаживается нагловатого вида девица, за спиной которой мельтешат две подружки. Королева среди первокурсников? Что ж, это даже интересно.

— Ты Шерил, верно? Глава Дельта Омега? — обращается она ко мне первой и, не дожидаясь ответа, выкладывает лицом ко мне телефон с фотографией, на которой изображен привязанный к кровати «брат» в кожаных стрингах и с перевязанным ртом. — Мы с девочками хотим вступить в сестринство, — и приторно улыбается.

Я окидываю всех троих оценивающим взглядом, мысленно расставляя их по местам на пьедестале. Эта — главная. У нашей семьи не так много денег, чтобы сорить ими направо и налево, но это не означает, что я не разбираюсь в шмотках. Я достаточно времени провела на спонсорских мероприятиях отца, чтобы прекрасно понимать, кто именно стоит передо мной. Кстати, эта наглая пигалица делает то же самое: рассматривает мое персиковое платье с открытой до талии спинкой. Не самый известный бренд, но придраться у нее не выйдет.

— Только ты. Или вы его втроем связывали? — уточняю я.

— Определенно втроем, — качает головой Клэр. — Женского обаяния одной недостаточно, чтобы парень натянул кожаные стринги. Я пробовала. Поверь, на это способны только ЖМЖ и другие аналоги с варьируемым количеством Ж.

Я знаю, что это противоречит моему образу, но не могу не засмеяться. Клэр всегда меня подкупала такой вот непосредственностью.

— Он там точно живой на фото? — хихикает Аманда, в кои-то веки играя за меня. На самом деле, после разбирательства, где стало ясно, что она принимала наркотики у Джастина на вечеринке, она ведет себя как шелковая. Надолго ли? Я не стала комментировать ее глупость и надеюсь, широту жеста она оценила. Хотя… это вряд ли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кстати, ты не говорила, что парень, которого «будущие сестры должны сфоткать в максимально обнаженном виде, но лучше без порнографии», должен быть еще жив.

— Дельное уточнение, учитывая, что один наш знакомый уже доигрался с монтажом. Надо будет внести ясность.

— Эй! — возмущается будущая «сестричка». — Я еще здесь.

— Именно, — вскидываю я брови. — Здесь ты быть и хотела, судя по тому, что заняла последний свободный стул за нашим столиком. И, прошу заметить, тебя никто не выгнал, что является хорошим знаком. Но для тебя. А твои подруги — свободны.